Смерть Вазир-Мухтара

ете. Уже проехали висячий мост, Новую Садовую, Невский проспект, въехали на просторную, умытую площадь. И здесь остановились все кареты, и только две въехали внутрь императорского двора. В одной сидел предводитель, граф Сухтелен, в другой - принц Хозрев-Мирза. Батальон во дворе взял на караул, и музыка испуганно затрещала. Его встретили у двери церемониймейстер, два камер-юнкера, два камергера и гофмейстер. Они поднялись - и на верхней площадке поклонился им чисто выбритый, черный как смоль человек, обер-церемониймейстер. Он присоединился к ним. Принц Хозрев-Мирза был введен в комнату ожидания. Здесь обер-гофмаршал поклонился и попросил присесть на диван. Гвардейцы стояли у стен в каждой комнате, как лепные украшения. Обер-церемониймейстер поклонился и попросил отведать десерту. Два камер-лакея наклонились с подносом, и на подносе стояли: кофе, десерт и шербет. Неделю бегали квартальные и искали татар-шиитов, и татары-шииты были наняты поварами, и они изготовили шербет. Снова двинулись - через Белую галерею в Портретную залу. И в Портретной зале все вдруг остановились. Обер-камергер медленно отделился - и проследовал, не глядя по сторонам, в неизвестную комнату. И вернулся. Он приглашал Хозрева-Мирзу вступить в Тронную залу. Министр двора, вице-канцлер, генералитет и знаменитейшие особы обоего пола стояли на приличном расстоянии от возвышения. Члены Государственного совета и Сената и весь главный штаб - на приличном расстоянии, по правую руку. Перед последнею ступенькой стояла фамилия на приуготовленном месте. На пороге Хозрев-Мирза поклонился. Гибкая голова сама собой упала. Он прошел с персиянами до середины комнаты, и персияне тут остались стоять как вкопанные, а Хозрев-Мирза двинулся далее. И третий поклон. На троне стоял величественный дядя. Пять минут говорил Хозрев по-персидски речь. И дамы смотрели на него, стараясь ноздрями впитать частицы гаремного воздуха. Он подал ловко свернутую в трубку грамоту в белые руки. Руки приняли ее, и одна рука, выгнувшись лодочкой, - отдала ее карлику. Известное лицо улыбнулось военной, бесполой улыбкой. Карлик улыбался. Три минуты дребезжал тонкий, мелодический голосок вице-канцлер читал высочайшую речь. Словно рыбка в аквариуме плеснула взад и вперед и остановилась. Тогда величественный дядя спустился со ступенек. Он взял за тонкую желтоватую руку Хозрева-Мирзу и произнес: - Я предаю вечному забвению злополучное тегеранское происшествие. И так как было тихо, казалось: время осталось за стенами, здесь же вечно стоит генералитет и знаменитейшие особы обоего пола, разных цветов, вечно л тонко раздуваются женские ноздри, чтобы впитать частицы гаремного воздуха, навсегда застряли кучей посредине зала персияне, давно рос здесь, как дерево, стройный Хозрев. Тогда вечное забвение окончательно и бесповоротно облекло тегеранское происшествие. Вазир-Мухтар более не шевелился. Он не существовал ни теперь, ни ранее. Вечность. Все двинулись в Мраморную залу, где ждало купечество, пущенное по билетам.

14

В комнате