Сборник рассказов

- Пойдем, пойдем выпьем чего-нибудь. - Ангел вдруг взял меня под руку.

Теперь я заметил, что это был довольно толстый мужчина,, но немного опустившийся; его глазки были пропитаны обжорством и пивом, но внутри их застыло хихикающее безумие, которое как бы дирижировало этим выражением прожорливости.

Мы двинулись в раскрытые ворота. Над нами нависали здания.

- Я так .и думал, что вы свой, - говорил Ангел. - И вот видите,-указал он вверх на камни,- как ваша сугубо индивидуальная, по особым причинам, страсть к самоуничтожению совпадает с такой потребностью Творца... Все это неспроста... Многие тут есть эзотерические заныры, но всего не скажешь... Отупел я совсем.

Мы вышли на улицу. Никто нас не замечал, все были заняты собственным уничтожением.

"Да Ангел-то в калошах", - почему-то подумал я.

А он между тем бормотал, вспоминая что-то недостижимое, но уродливое.

- Я поведаю вам эзотерический путь превращения в низшие существа, мелькал он словами. - Да... Да... Когда это происходит естественным, эволюционным, путем - это одно, это долгая история, люди вырождаются в муравьев и прочее... Другое дело - наш субъективно-оккультный путь... Здесь только стон стоит, дух перехватывает... Наиболее божественные индивидуумы так очень даже быстро в вонючек превращаются, за какие-нибудь два-три дня... И такое чувствуют - ой-ей-ей... Самое главное, скажу вам, вот что: на этом пути остатки высшего сознания все-таки могут сохраняться, особенно временами; я, например, уже совсем пьяница и ублюдок, а кое-что из своего метагалактического опыта помню: те же тайны, например; правда, чем дальше вниз, тем скотство вернее все высшие точки заволакивает... Я и о тайнах могу говорить только по-вашему, дурацки...

- Ладно, ладно, - приговаривал я.

Быстренько мы, два мокреньких от сублимаций толстопузика, юркнули в подвальную пивнушку. Слава Судьбе, почти никого вокруг не было.

- Сосисок с хреном... Да побольше... - заорало бывшее метагалактическое сознание.

Присмиревшая официантка внесла на стол наш гору еды. Навалившись, мы совсем отупели и, рыгая, стали хлопать друг дружку по спине и как-то ублюдочно, ни к селу ни к городу, хохотать. Ангел играл со своим брюхом.

- A хорошо быть скотиной, - заявил я.

- Хорошо, - мечтательно проурчал Ангел. - Легко и спокойно. И какая-то ублажающая бесконечность. Так все время и жрал бы одни сосиски.

- Главное, мыслей нет, - подхватил я. - Или, вернее, есть, но только одна и какая-то идиотская.

- Чем бы ты ее мог выразить? - спросил Ангел.

- Да ничем... Просто: ав... ав... ав... - залаял я, раскрасневшись от жира, - ав... ав... ав...

Так шалили мы с безразличными лицами еще с часик. Официантки от нас попрятались.

- А я люблю побалагурить в убожестве, - закончил наконец Ангел. - Это я называю станциями отдыха в бесконечности. Ведь долог и труден путь в ничто; немудрено по временам и залаять.

Я мирно допивал свое пиво и, размышляючи, хрипел:

- Молодец ты, дружок; был почти около самого Абсолюта, а теперича с нами, свиньями, пьешь...

Глаза Ангела вдруг сузились в одно напряженное, слабоумное воспоминание. Он мотнулся к моему ушку. Я жевал угодливо по отношению к самому себе.

- Расскажу сейчас тебе одну мерзость о Творце... Хе-хе... Вспомнил. Никто об этом не знает. - И Ангел сальными губками стал тихо-тихо пришептывать. По мере того как он шептал, мое лицо, с сосиской в зубах, разулыбалось, и я понимающе трясся от удовольствия всем своим плотным телом. Кругом сновали черные, забытые Незабывающим лица.

- Только никому не говори, - с расстановкой сказал Ангел и поднял палец вверх.

Вскоре я обратил внимание на одну кошмарную деталь: Ангел вынул из кармана зеркальце и, поставив его у пивной кружки, нет-нет да и вглядывался в себя, совсем скотского.

"Хе-хе... А ему даже в таком состоянии не чужд нарциссизм", - подумал я, а потом вскрикнул: "Ну и патология!"

Метагалактическое сознание вдруг вспыхнуло, оживилось и, бросив жрать, опять накинулось на меня со своими идеями.

- Весь мир - гнет напряжения между Ничто и Абсолютом, - пришептывал Ангел. - Стремление Абсолюта к Ничто и противоположное стремление его тварей вверх - вот причина сумеречного, химеричного существования мира. В жизни действуют слишком противоречивые, взаимно исключающие силы, которые если могут как-то уравновеситься, то в результате дают только возможность простого существования, а отнюдь не гармонию. А отсутствие гармонии ведет к патологии, к уродству. Поэтому вечна дисгармоничность, разлад есть первый признак жизни, особенно духовной. Патология - это главный нерв жизни, выражение единства двух исключающих начал: стремления вверх и стремления вниз. Патология - суть мира, крик его сущности... Патология должна быть символом веры сколько-нибудь мыслящих существ. Нет, нет и никогда не будет гармонии!

Мне это показалось таким родным, что от близости к Ангелу я аж вспотел. Да и пот был какой-то особенный, липкий и гадюче-духовный, точно выделялись отходы моих самых тайных мыслей.

- Скажу по своему опыту, - добавил я, и гаденько-родной, как мысль о смерти, потик прошел у меня от солнечного сплетения до пупка, - скажу по опыту, что условием возникновения патологичности является, как ни странно, сознание того, что есть нормальный, здоровый мир... Он есть только в предчувствии, в возможности, как хотите; по существу, его нет; но идея о нем дает возможность существовать патологическому... Тупость и несуществование гармоничного, прекрасного мира и в то же время желаемость его выявляют и доказывают тотальную реальность бреда...

- Далеко, далеко пошли, - хихикнул Ангел. - Тут целая система... Великая и тайная... Как-нибудь в другой раз... Возможно, я вознесу кого-нибудь в чистую страну патологии... Патологии без конца... Многообразной... в больной красоте...

- Скажите, - перебил я, - а там, по ту сторону... духи... ведь говорят, что духовное неотделимо от добра, от нравственного начала-с, так сказать... ерунда? - ласково взглянул я, снимая свой невроз.

- Ерунда, - ухнул Ангел. - Духовное скорее неотделимо от зла... Там, среди духов, можно встретить таких патологических созданьиц, что никакие ваши земные трехголовые уродцы не сравняются... Есть существа, обособленные в своем безумии, смотрящие в себя духовным, неземным оком... Есть неслыханные параноики, несущиеся по Космосу с мыслями о постабсолютном существовании... Есть злобные, смрадные богоненавистники, кусающие свои мысли, потому что в их мыслях есть божественный светили чудовищные Дон Кихоты зла, вообразившие, что существует Добро. Они с воем, с безумно открытыми для вихрей глазами носятся по Духовному Космосу, преследуя существующее только в их воображении добро. Они махают, махают своими черными крыльями, колотя пустоту, в которой они видят возносящихся Спасителей и чистых, убегающих Мадонн... Есть дующие в свою односторонность, уходящие в оторвавшиеся от всего целого облачка-миры... В этих блуждающих далеко от Всеобщего островах патоизменяется сущность этих созданий, приобретая не сходимые ни с кем черты, и эти создания уже никогда не вернутся в целое... Есть женственные видимости, поющие забытые Богом песни, существующие только до сотворения мира... Патология, патология - и нет ей конца! - закричал на весь зал Ангел.