Под солнцем Сатаны. Дневник сельского священника. Новая история Мушетты. (сборник)

ЖОРЖ БЕРНАНОС, ПЕВЕЦ ОТЧАЯНИЯ И НАДЕЖДЫ.

Имя Жоржа Бернаноса мало что скажет нашему читателю — на русский язык он переводился скупо. А во Франции его почитают классиком, одним из самых больших писателей XX века. И одним из самых противоречивых. Действительно: в сочинениях Бернаноса очевидный консерватизм общественного мышления сталкивается со строгой критикой современного мира, а визионерство с трезвым реализмом.

Писатели правых взглядов составляли и продолжают составлять основное направление в русле католической литературы Франции (Поль Бурже и Анри Бордо, Леон Додэ и Шарль Моррас — вчера, Мишель де Сен Пьер — сегодня). Основное, но не единственное. В сложном взаимодействии с ним, зачастую в противостоянии, развивается иная, демократическая тенденция, связанная с оппозиционными настроениями внутри католической церкви. Речь идет о литераторах-католиках, на творчество которых падают отсветы настроений народных масс. Сами зачастую того не ведая, писатели эти подрывали католицизм и наносили ощутимые удары обществу, которому католицизм служит. Это колоритный писатель второй половины прошлого века Барбе Д'Оревилли: ревностный католик, убежденный легитимист, он пришел к разрыву с монархистами и клерикалами. «Апостол бедности», романист Леон Блуа, секретарь и почитатель Барбе Д'Оревилли, предавал анафеме богачей и послушное им духовенство. Сторонником переустройства общества на справедливых началах был поэт и публицист Шарль Пеги — он сложил голову на фронте в самом начале первой мировой войны.

Из современных нам писателей назовем Жильбера Сесброна, автора нашумевшего романа «Святые идут в ад» (1952). Этой книгой Сесброн сказал: священник, участвующий в классовых боях пролетариата, вступает тем самым в непримиримый конфликт с церковью.

Творчество Франсуа Мориака — наглядный пример того, как писатель-католик срывает маски с елейных физиономий фарисеев, разит тех, кто превыше всего ставит золотого тельца. Человек консервативных воззрений, Мориак был увлечен мощной волной Сопротивления и стал одним из его видных участников.

Здесь, очевидно, проявляется некая закономерность литературного процесса XX века. Писатель-реалист, преодолевая буржуазную систему взглядов, говорит слово правды о своем классе. Честный патриот, даже стоящий вдалеке от передовых сил, не окажется в стороне от национально-освободительной борьбы народа, которая и становится одним из источников творчества писателя.

Это имеет прямое касательство к Бернаносу, на жизнь и творчество которого неизгладимую печать наложила христианская вера.

Жорж Бернанос (1888—1948), сын обойщика, получил образование в иезуитском коллеже в Париже. Вере в бога, истовой и безраздельной, он не изменял никогда.

Рано складываются политические воззрения Бернаноса. Человек бескомпромиссный, страстный, он любил Францию столь же исступленно, как и бога. Нерассуждающая эта любовь бросила Бернаноса в духовный плен националистов и монархистов, приверженцев королевской власти, которая опиралась бы на католическую церковь. В 1906 году юноша стал сторонником Шарля Морраса, главаря реакционной организации «Аксьон Франсез». Но и тогда взгляды Бернаноса расходились с представлениями «королевских молодчиков»: его помыслы были устремлены не к грозной абсолютной монархии — он лелеял утопическую мечту о монархии рыцарской, пекущейся о земледельце. Бернаносу присущ подспудный демократизм, во многом связанный с его происхождением — предки писателя были ремесленниками и крестьянами.

Успешные занятия журналистикой и первые литературные опыты были прерваны 3 августа 1914 года объявлением войны. Высокий, худощавый молодой человек, смуглый, голубоглазый, с темными, коротко остриженными волосами — в черной накидке он походил на монаха, — принял войну как служение богу и даме, прекрасной Франции. Бернанос дрался храбро, но «без ненависти и гнева»; нес службу в драгунском полку, был несколько раз ранен. Вот фронтовые впечатления Бернаноса: «Все та же грязь, все та же, в тумане и под дождем, непреодолимая линия колючей проволоки и штыков, те же пушки, та же жизнь и та же смерть! И тщетными кажутся попытки души осознать самое себя в безмолвии небытия...» (из письма 1917 г.). На передовой Бернанос увидел столь же мрачную картину, что и другие писатели-фронтовики. Но, в отличие от Барбюса, он не узрел на дне бездны огня революции. В победе над кайзеровской Германией он усматривал торжество добра над злом, бога над дьяволом. Борьба этих извечных начал — в основе творчества Бернаноса.

Сразу же по окончании войны Бернанос, сменивший профессию журналиста на беспокойную службу страхового агента, берется за создание своего первого романа. Работая в разъездах, урывками, он имел обыкновение писать в вагоне третьего класса, на вокзале, в ожидании поезда. Роман «Под солнцем Сатаны» появился в книжных лавках в 1926 году

Все, вышедшее из-под пера Бернаноса, овеяно духом трагедии. Четыре года он провел на фронте лицом к лицу со смертью. Трагедию, развязанную в 1914-м, имел он в виду, когда писал свой первый роман, — сам автор относил «Под солнцем Сатаны» к числу книг, рожденных войной. Но тщетно стал бы читатель искать там картин войны — он не найдет и упоминания. У Бернаноса реальная трагедия человека XX века — в дни мира и дни войны — подменяется метафизическим поединком за его душу между богом и дьяволом. В духе учения церкви человеческая жизнь рисуется писателем как цепь земных страданий, после которых одних ожидают вечные муки, других — райское блаженство. Но как бы ни была мрачна атмосфера его книг, нет-нет в них пробивается робкий луч надежды. И связан он не столько с упованием на милосердие божие, сколько с глубокой верой в людей. «Человек, — говорит Бернанос, — не рождается добрым, но он рождается великим». Бесконечной привязанностью к ближнему отличаются излюбленные герои Бернаноса, которых он называет «святыми». Они-то противостоят грешникам, людям безудержного эгоизма, пребывающим в состоянии зла. На резком контрасте и сложном взаимодействии двух этих групп персонажей и строятся произведения Бернаноса.

Стремительно развивается действие романа «Под солнцем Сатаны». В центре пролога, истории Мушетты, — убийство, совершенное Жерменой Малорти, по прозвищу Мушетта. Следуя примеру таких великих писателей, как Диккенс и Достоевский, Бернанос зачастую обращается к проблеме преступления и наказания. В прологе Мушетта приходит в столкновение с тремя людьми, а именно: своим отцом — деревенским пивоваром, маркизом де Кадиньян и доктором Гале. Разорившийся аристократ, распутный, но по-своему привлекательный, противостоит, казалось бы, хитрецу Малорти, готовому нажиться на бесчестье собственной дочери. Но в момент решительной встречи с Мушеттой маркиз проявляет такое малодушие, такой эгоизм, что у нее открываются глаза: перед Мушеттой не пленивший ее «король без королевства», а обыватель, рассуждающий точь-в-точь как и отец. Под стать маркизу и пивовару местный эскулап, доктор Гале. Если к маркизу Бернанос все же относится с затаенной симпатией, а пивовара откровенно презирает, то к лекарю он испытывает одно лишь чувство — ненависть. В «маленьком мозгу» Гале созревают мысли, достойные флоберовского аптекаря, бессмертного Омэ: все, что он говорит, есть прописные истины французского буржуа.

Система образов свидетельствует об отчетливой антибуржуазной направленности пролога. Но социальные моменты, здесь намеченные, не получают дальнейшего развития. Как это свойственно Бернаносу, проблема переносится в абстрактный метафизический план.

Поначалу в образе Мушетты, девушки «с холодным умом и страстным сердцем», подчеркивается неудержимый порыв к свободе: для нее родной городок — такая же ловушка, что и отчий дом. Этот порыв объясняет и увлечение маркизом, и совершенное ею убийство. Но почему Мушетта становится любовницей Гале, почему она в самом деле полюбила «ханжу с желтыми зубами»? Связь с Гале и последующие поступки Мушетты трудно объяснить логически. Оказывается, все дело в том, что она, сама того не подозревая, стала «маленькой прислужницей Сатаны».