Страсти по Голландии

ИЕЗЕКИИЛ. Да, в Голландии я загнал лес втридорога и наварил на этом деле богатый куш. И в Шварцвальд возвратился не пешком, как все плотогоны, а приплыл на корабле, словно важный барин.

ШЛЮРКЕР. Так бросим кости. И пусть часть вырученных тобой денег перейдет в мой карман.

ИЕЗЕКИИЛ. Напрасные надежды. Тебе не выиграть у меня и гульдена. С тех пор, как стоит этот трактир в Шварцвальде, еще никому не удавалось обыграть меня.

ШЛЮРКЕР. Вздор! Даже если ты и оставишь меня с носом, то для меня это ровным счетом ничего не значит.

ИЕЗЕКИИЛ. Хорошо, тогда начнем игру. Ставка - десять гульденов. Не будем мелочиться.

ШЛЮРКЕР. Согласен. Я первым кидаю кости.

ИЕЗЕКИИЛ. Мне все равно.

Они делают ставки, отсчитывая звонкие гульдены. Внимание всех присутствующих постепенно концентрируется вокруг игорного стола.

ШЛЮРКЕР (кидает кости). Тринадцать.

ИЕЗЕКИИЛ (кидает кости). Пятнадцать. Ставка моя.

2-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. А как мой твоего, а? Я балдею!

Иезекиил загребает деньги к себе в карман. Они делают новую ставку.

ШЛЮРКЕР. Здесь по полу чертовски несет! Эй, хозяйка, принеси-ка сюда вон ту длинную скамью, что стоит у стены. Я положу на нее свои ноги.

ХОЗЯЙКА. Господин Шлюркер, вы же знаете, что в моем трактире просто так никогда ничего не делается.

ШЛЮРКЕР. Вздор! Сам знаю! Молодец, хозяйка, держите марку заведения! Ну что ж, я думаю, этот гульден заставит тебя пошевелиться.

Он бросает гульден, который катается по полу. Хозяйка бегает за ним, пытаясь его поймать. Все смеются, наблюдая эту картину. И вот наконец гульден в руках у хозяйки. Она сгоняет со скамьи всех, кто на ней сидит и приносит ее к ногам Шлюркера. Тот кладет на нее свои длинные ноги.

ХОЗЯЙКА. Пожалуйста, господин Шлюркер. Ваше желание исполнено.

ШЛЮРКЕР. Деньги сделали свое дело. Теперь можно продолжить игру. (Кидает кости Шестнадцать.

ИЕЗЕКИИЛ (кидает кости). Восемнадцать. Ставка моя.

Иезекиил загребает деньги в карман. И вот уже не слышно голосов Иезекиила и Шлюркера, только видно, как они ставят гульдены на банк, поочередно бросают кости и Иезекиил загребает выигрыш. В трактир входит молодой статный парень - Вильм Красивый. Среди посетителей заметно оживление.

ХОЗЯЙКА. Господин Вильм, вы как всегда вовремя!

ВИЛЬМ. Музыканты готовы?

ХОЗЯЙКА. Давно готовы, господин Вильм.

ВИЛЬМ. А публика разогрета?

ХОЗЯЙКА. Только вас и ждет.

3-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. А это мой! Какой милый! Просто душка! Прямо на меня смотрит!

ВИЛЬМ. Тогда не будем тратить время зря. Время - деньги! Объявляй меня, хозяйка.

ХОЗЯЙКА. Уважаемая и почтенная публика! Специально для вас исполняется самый популярный зонг, так сказать, шлягер сезона: "Зеленый мох под елками". Только сегодня для вас танцует лучший танцор Шварцвальда, можно сказать, звезда нашей округи - Вильм Красивый. Встречайте!

Все в восторге кричат и аплодируют.

ВИЛЬМ. Благодарю, благодарю! Музыканты, это вам для начала, держите!

Вильм кидает музыкантам кошелек, туго набитый гульденами. Звучит песня.

ПЕСНЯ. Зеленый мох под елками,

Зеленый мох под елками.

Что нужно парню в двадцать лет?

Покувыркаться с телками!

Вся наша жизнь, куда ни глянь,

Полна трудами столькими.

Она и впрямь была бы дрянь,

Когда б не скачки с телками.

Почтенный люд к монете лют

До самой крайней крайности.

И я могу сшибить деньгу.

Да только что в ней радости?

Но мне подай стакан вина

Да телку попокладистей,

И все вокруг пошлю я на...

Заради этих радостей!

Во время песни Вильм выписывает ногами такие замысловатые вензеля и выкидывает такие невиданные коленца, что все присутствующие вне себя от изумления. Вот танец окончен. Слышатся восторженные крики посетителей. Вильм проходит со шляпой по кругу. В нее дождем сыплются монеты. Петер пробирается к Вильму сквозь обступившую его толпу.

3-Я ПОСЕТИТЕЛЬНИЦА. Ах, какие вы кренделя выделывали! Как вы высоко прыгали! Вы божество, вы мой кумир! И я от вас просто тащусь! Прошу вас, распишитесь!

ПЕТЕР. Господин Вильм, пожалуйста, послушайте! Извините, но мне очень хотелось бы спросить вас об одном деле. Вы - знатный человек. Денег у вас куры не клюют, и вы сорите ими так, словно это еловые шишки, которые можно натрясти с елок. Знаменитые поэты сочиняют для вас стихи, известные композиторы пишут вам музыку, лучшие балетмейстеры разучивают с вами танцы, а ведь все это стоит бешеных денег. Вы платите музыкантам за один танец столько, сколько моему бедному папаше было не заработать и за год. Все вас почитают словно принца...

ВИЛЬМ. Хозяйка, что это за парень?

ХОЗЯЙКА. Ах, да это всего-навсего Петер Мунк, угольщик!

ВИЛЬМ. Короче, что тебе от меня нужно? Автограф на память?

ПЕТЕР. Нет... То есть да, конечно, я буду рад, но речь о другом. Еще совсем недавно вы были таким же бедняком, как и я, и работали у одного из лесных торгашей. И вдруг ни с того ни с сего разбогатели. Скажите, это правда, что где-то на Рейне вы подцепили багром мешок с золотом?

ВИЛЬМ. Сущая правда, угольщик. Когда отправишься на Рейн, то захвати с собой багор подлиннее. Мешки с золотом лежат слишком глубоко.

Вильм смеется. Следом за ним смеются Шлюркер и Иезекиил, хозяйка трактира и все остальные. Петер отходит в сторону. К нему подходит Лизбета.

ЛИЗБЕТА. Не обращай на них внимания, Петер. Они над бедными всегда смеются. Ну, хочешь, я с тобой потанцую?

ПЕТЕР. В другой раз, сейчас что-то не хочется. Ничего, Лизбета, я тоже когда-нибудь разбогатею, и тогда все будут завидовать мне. Вот увидишь, все еще будут башмаки мне лизать.

ЛИЗБЕТА. И тебе это будет приятно?

ПЕТЕР. Конечно.

ЛИЗБЕТА. А как ты собираешься разбогатеть?

ПЕТЕР. Не знаю, но должно же когда-нибудь и мне повезти. Что за жалкая участь быть чумазым угольщиком! Сколько ни мойся, никак не отмоешь с лица сажу и копоть. Вот был бы я стеклодувом или плотогоном. Как их все уважают

ЛИЗБЕТА. Работай добросовестно, и тебя будут уважать.

ПЕТЕР. Что ты все заладила: работай да работай! Ну, стану я работать вдвое, втрое больше, заработаю вместо одной миски похлебки - три. Разве это богатство? Разве я этого хочу? Другие ничего не делают, а ходят в бархате и атласе и разъезжают в золоченых каретах. А чем они лучше меня?

ЛИЗБЕТА. Некоторые лучше, а некоторые гораздо хуже.

ПЕТЕР. Я не хочу быть нищим, и я им не буду.

Петер выбегает из трактира. Снова слышны голоса Иезекиила и Шлюркера.

ИЕЗЕКИИЛ. И опять ставка моя. На сегодня, думаю, хватит.

ШЛЮРКЕР. Вздор! Я готов поставить на кон все свои деньги, лишь бы выиграть у тебя хоть одну ставку.

ИЕЗЕКИИЛ. Ты еще успеешь продуть мне свое состояние, но только не сегодня. Я устал, отложим этот вопрос до следующего вечера, а то, как бы мне не пришлось просидеть здесь до утра, чтобы подсчитать свой выигрыш.

КАРТИНА ВТОРАЯ

Хижина Петера, возле которой он в угольной яме выжигает уголь.

ПЕТЕР. Ох, и скверное занятие выжигать уголь у дымного костра. Дым совсем глаза проел. То ли дело ремесло стекольщика, часовщика или башмачника! Даже музыкантов, которых нанимают играть на воскресных вечеринках, и тех почитают больше, чем нас, угольщиков! У них работа чистая, они и одеться могут, как следует. А мне и наряжаться не стоит.

К Петеру подходит его мать Барбара Мунк. У нее в руках - узелок с едой.

БАРБАРА. Ужин готов, Петер. Поешь, мой мальчик. Как ты устаешь, сынок, совсем с лица спал.

ПЕТЕР. Все думаю как разбогатеть. Неужели мне на роду написано просиживать дни и ночи у угольных ям? Был бы я так же уважаем и богат, как Иезекиил Толстый, так же смел и силен, как Шлюркер Тощий, так же знаменит и почитаем, как Вильм Красивый.

БАРБАРА. Но ведь этим троим все завидуют и недолюбливают их за жадность к деньгам, за их нечеловеческую алчность, за их бессердечное отношение к должникам.