Отелок котелка

3

Чувинка-картинка оказалась дома. Причем не одна. Она оказалась аж втроем. Но дверь открыла. Сначала открыла дверь, а потом - глаза. Из чего не следует, что дверь она открывала, зажмурившись. Просто глаза у нее открылись еще раз6 выше всех допустимых пределов. Если существует рекорд Гиннеса по широте открывания глаз, то она его переплюнула раза в два с половиной.

- Фефик, - тихонько сказала чувинка-картинка, - тебя проглотила мусорка?

- Но тут же выплюнула, - успокоил я ее, втаскивая знакомца через порог. - Это мое "альтер эго" на сегодняшнюю ночь. В отличие от меня, он все будет делать наоборот. Правда, он немножко облеванный и побитый, но вы быстро подружитесь. Ты одна? - добавил я, впихивая знакомца в комнату.

Ответа не последовало, но он был излишним. Я уже увидел, что она втроем.

Вторая сидела в самом глубоком кресле, уютно положив ноги... пардон, выдающиеся ножки!.. на стол и была почему-то в купальнике. При виде меня с "альтер эго" она мило улыбнулась.

А третий...

- Эллочка, - спросил, вставая, третий чувинку-картинку, - их выкинуть в дверь или в окно?

- А третий лишний, - бодро сказал я.

Он не поверил. Пришлось прислонить "альтер эго" к телевизионному столику и доказать свой тезис. Третий оказался упрямым спорщиком. Тогда я прибегнул к веским аргументам в виде зачем-то лежавшей на столе скалки. В окно выкидывать его не стал - все-таки третий этаж, разобью ненароком стекло, лететь будет звонко, два нижних этажа разбудит. Аккуратно вывел в дверь, помог спуститься с лестницы, прислонил во дворе к чьей-то "тойоте" и сел на крылечко покурить и понаблюдать.

Когда третий пришел в себя после моих неоспоримых аргументов и попрощался со мной, высказав пожелание встретиться в другом месте, оказалось, что "тойота" его собственная, потому что он залез в нее и укатил. Вот и славненько...

Я задумчиво выкурил еще одну сигарету, глядя на далекие и недоступные, как девственницы, звезды и наслаждаясь доносящимся с крыши кошачьим роком. Ей-богу, не хуже "Кремотария" наяривали. Судя по тональности, кот наяривал "Крематорий" перед своей дамой. Потом оборвал на пронзительной ноте. Видать, перешел к даме. И я решил, что настало мое время. Пора приближаться к моей даме в купальнике. А то меня сегодня наяривали, а я еще - никого. Непорядок!

Дама в гостиной оказалась одна и в том же купальнике. Развалилась в кресле, ножки на столе, и зажмурилась, словно загорала. Я сделал к ней шаг. Под ногой сухо треснул пистолетный выстрел. Я осторожно опустил глаза. И увидел бренные останки радиолампы. Вообще на полу было подозрительно много радиодеталей. Давно не мели, что ли? Я скосил глаза налево и в них бросился неприлично голый в своей пустоте телевизионный столик, куда я недавно прислонял своего знакомца.

Вот так "альтер эго", растерянно подумал я. Когда же он успел телевизор-то разобрать? В пределах слышимости не было ни его, ни чувинки-картинки. Телевизор у Эллочки был цветной, очень красивый и очень дорогой. Я сразу же предположил, что моего знакомца тоже разобрали на составные, но так как оторванных рук и ног по комнате не валялось, то сделали это в другом месте. В туалете, например. И сразу воду смыли. Жаль...

Я сделал еще шаг к купальной девице.

- Играем в черноморское побережье? - осведомился я.

- Ага. - Она лениво приоткрыла правый глаз. - Но только успела задремать, как помойкой пахнуло.

- Жаль, что не в Пакокобану, - вздохнул я.

Она приоткрыла глаз пошире.

- Почему?

- А там все голыми загорают.

- А-а...

- Разрешите к вам присоединиться? - учтиво спросил я.

- Загорать голым?

- Нет, в смысле, посидеть рядом на диване.

Она открыла второй глаз и оглядела меня бинокулярно.

- А диван не придется отдавать в стирку?

Я тоже взглянул на себя. Да-а, в стирку пришлось бы отдавать не только диван, но и бетономешалку, вздумай я посидеть на ней.

И тут в комнату вошла чувинка-картинка, таща на буксире мое "альтер эго". Сжалилась, видать, и собрала обратно. Но вот кто будет собирать несчастный телевизор?

- Эллочка, лапочка, - осторожно спросил я, - а что случилось с твоим теликом? Он возомнил себя лягушкой?

- Какой лягушкой? - фыркнула она. - Он в ремонте. Марш в ванную! И чтоб через пять минут явился как поросенок. В смысле, такой же розовый...

Получив информацию, что "альтер эго" телевизора не разбирал, а всего лишь столкнул со столика коробку с радиодеталями, я моментально возлюбил весь мир и на крыльях этой любви полетел в ванную.

В пять минут я уложился, но рубашку и брюки бесполезно было приводить куда угодно, кроме свалки. Поэтому в гостиную явился я в плавках. Видел, кстати, лозунг в металлургическом цехе: "Вся сила - в плавках".

- Буду тоже играть в пляж, - объявил я с порога.

- В Пакокобану? - ядовито осведомилась особа в купальнике.

- Увы, мадам, за границу меня не выпускают, придется ограничиться родными берегами.

- Жаль... - протянула особа.

- Жаль, что родными?

- Жаль, что не выпускают. Уж лучше бы выпустили, а впустить обратно забыли.

Пока я приводился в порядок, в гостиной произошли некоторые перемены. Особа в купальнике перекочевала с кресла на диван и даже сняла ножки со стола. В кресло было сгружено мое "альтер эго" и осоловело глядело вокруг. А на столе дымилась огромнейшая кастрюля, из которой хозяйка заведения наполняла тарелки огромнейшими порциями пельменей.

Я без дальнейших приглашений и уговоров плюхнулся на диван рядом с купальником. Диванчик у Эллочки маленький, на полтора сидячих места, поэтому волей-неволей я оказался прижатым к бедру любительницы позагорать. Бедро было вполне пристойным, мягким и в меру теплым. И я даже почувствовал, как что-то зашевелилось у меня внутри.

- А на сухую-то пельмешки в горле застрянут, - протянул я в пространство и пощекотал одним пальцем животик соседки у самой резинки трусиков. Она громко хихикнула. - Устами младенцев и обнаженных дев глаголит смеющаяся истина, - провозгласил я, не убирая палец, чувствуя, что сразу за резинкой начинается восхитительный островок поросли, но не решаясь туда переправиться под бдительным взором Эллочки.

- Хоть бы раз с собой притащил, - проворчала чувинка-картинка, хлопая на стол "белоголовку".