Ярость

Настя даже не пошевелилась.

- Это приказ! - Данила прижал дуло пистолета ко лбу Насти. Она замерла, но плакать не перестала.

Данила не любил долго ждать. Он выстрелил Насте в правую грудь, да так направил пистолет, чтобы пуля вошла не в тело, а прошла на вылет. Настя вскрикнула и упала на пол.

- Пацаны! Что вы делаете? Кончайте херней страдать.

- А-а-а! Леха? Здорово братишка. Хочешь кого-нибудь убить? Ну? Кто тебе из них больше всех не нравится?

- Пацаны, успокойтесь. На хер вам это надо?

- Здорово, Леха, - подошел Митя и протянул Леше пистолет. - Держи.

Олечка, о которой в этот момент все забыли, попыталась совершить отчаянный рывок к двери. Но Данила быстро среагировал: Олечку остановила пуля, вошедшая в ее ногу с поразительной легкостью, чуть выше лодыжки.

Олечка упала около самой двери.

- Убей ее! - рявкнул Митя. - Убей эту сволочь! Леша стреляй. Она пыталась все испортить.

- Я не могу... Она живая...

- Конечно, блядь, живая! Сделай же ее мертвой.

На секунду Митин и Лешин взгляды встретились. Потом Митя вздохнул и направился к лежащей у двери Олечке, на ходу вынимая мачете, которое он полчаса назад прикрепил на поясе.

- Не надо! Стой!

Митя обернулся на голос. Леша стоял, направив на Митю пистолет.

- И что? ТЫ выстрелишь? Ты меня убьешь? Да ты посмотри на себя... Ты же обоссался, - на джинсах Леши росло мокрое пятно.

Митя поднял руку и опустил на запястье Лешиной руки, в которой он держал пистолет. Отрубленная кисть с глухим стуком ударилась о пол.

Следом за рукой на пол упала Лешина голова, а потом уже и тело. Митя совершил свой обычный ритуал - сплюнул на труп - и, наклонившись, поднял отрубленную руку, продолжавшуюся сжимать пистолет. Посмотрел на кисть. И ударил мачете по мертвым пальцам.

Данила подошел к Олечке. Присел на корточки, перевернул девушку на спину и стал стягивать с нее джинсы. Олечка вскрикнула, когда Данила сжал ее ногу в том месте, куда попала его пуля. Под джинсами оказались колготки. Данила их разорвал. Целостность белых трусиков не удалось так легко нарушить. Поэтому Данила достал охотничий нож, и разрезал их на бедрах. Какое-то время он просто смотрел на Олечкины гениталии. Потом аккуратно раздвинул ей ноги пошире и ввел нож во влагалище. Лезвие входило, будто не встречая никаких препятствий. Совсем не так, когда ножом бьют, например, в живот. Олечка закричала.

- Да не кричи ты так... - попросил ее Данила.

Но Олечка его не слышала. Семнадцать сантиметров холодной стали вызвали сильное кровотечение. Какие повреждения Олечка получила внутри сказать было трудно, но по количеству крови, не трудно было догадаться, что травмы серьезные. Вынув нож, Данила засунул его обратно. Олечка снова закричала. Она даже не пыталась сопротивляться. Только кричала. Данила совершал возвратно-поступательные движения, до тих пор, пока Олечка не умерла.

Данила поднял с пола Олечкины трусики и начал вытирать то место, которое еще несколько минут назад было влагалищем, а теперь отверстием, в которое можно было засунуть руку и не испачкаться.

Данила встал. В руках у него были Олечкины трусики, пропитанные кровью. Он постарался посмотреть во все лица, что смотрели на него. Во всех лицах Данила не видел ничего, кроме стального ужаса. Только Митя улыбался. Он был доволен работой друга.

- Чего, блядь, смотрите?! А?! - Данила обращался сразу ко всем. - Чего, животные, смотрите?

Лена всхлипнула. Взгляд Данилы ударил ее в лицо. Лена опустила глаза и закусила губу, в надежде, что это скроет ее слезы.

Данила подошел к ней. Взял за подбородок и поднял ее голову вверх.

- Митя, у тебя же, кажется, есть лента?

Митя достал из рюкзака моток широкого скотча.

- Страшно? - спросил Лену Данила.

Лена быстро закивала головой.

- Это хорошо. А то люди совсем перестали бояться. А ведь страх делает человека человеком. Как ты думаешь, что мы делаем?

Лена всхлипнула.

- Очищаем вас, - ответил за нее Данила. - Я хотел подарить всем людям лучи солнца, ветер и море. Я хотел сделать каждого из вас счастливее. НО ВАМ ЖЕ ЭТОГО НЕ НУЖНО! ВЫ ВСЕ ОЧЕНЬ ЗНАЧИТЕЛЬНЫЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА ВАС НЕ ТЫКНЕШЬ НОСОМ В ВАШУ ПОСЛЕДНЮЮ ДВЕРЬ. Ну, а раз вам не нужно душевного тепла... мы решили делать следующее по значимости - УБИВАТЬ!

Сказав это, Данила разжал Лене рот и стал запихивать туда Олечкины трусики. Кровь, капающая с них, стекала по лицу Лены, заполняла ее рот.

Когда трусики были полностью погружены в Ленин рот, Данила зажал его рукой, а другой пытался достать пистолет, чтобы хоть как-то успокоить Лену, которая отчаянно пыталась вырваться. Вынув Десерт Игл, Данила выстрелил ее в левую ногу.

- Заклеивай ей рот!!!

Митя незамедлительно подчинился приказу Данилы. Перепрыгнув через парту, он стал обматывать Ленину голову скотчем. Когда он закончил, лица Лены не было видно - оно было сплошь замотано скотчем.

Лена начал конвульсивно дергаться. Она не только задыхалась - ее рвало. Скотч не давал содержимому ее желудка выйти наружу. Лена упала на пол. Она пыталась сорвать скотч, дать себе хоть чуточку воздуха, открыть свой рот, чтобы не захлебнуться. Но все попытки были тщетны. Вскоре они и вовсе прекратились.

- Еще одна, - констатировал факт Митя.

- Угу... - согласился Данила.