Гримаса

2.

Кармический балаган.

День проходил за днем, несчастья множились. Наука молчала. Надежд на нее не осталось, и Эраста волей-неволей развернуло в другую сторону. Тяжелые раздумья вынудили его отвести болезни место в зловещей семье потусторонних явлений. Эраст понимал, что в одиночку ему не справиться. Требовался солидный консультант, и Эраст взялся за дело. Рынок был необъятный. Предложение явно превышало спрос. Эраст пришел в отчаяние: сто процентов успеха обещали все, кому не лень. "Чертово племя, - приговаривал Эраст, яростно черкая в газетах и калеча карандаши. - Саранча". По ходу поиска его ломало на все лады, и всякое повидавший стул потрясенно стонал, страдая от плясок седока. "Биоэнерготерапевт девятой ступени... Магистр Черной Звезды, третий дан... Исцеляю заочно, по фотографии ". Попытка не пытка - Эраст послал фото и получил в ответ резкое письмо. "Рожи можете корчить перед зеркалом, - выговаривал маг. - Я не давал повода издеваться". Далее чудотворец, оскорбленный не на шутку, ругался хуже сапожника.

Эрасту очень не хотелось обращаться к терпеливому другу, который и так уже помог горемыке, как умел. Но больше друзей не было. Друг сердечно уверил Эраста, что сделает все мыслимое и немыслимое. "Ты и впрямь спятил, - сказал друг. - Разве можно полагаться на объявления? Мастера не нуждаются в рекламе. В общем, жди звонка". И не соврал, позвонил: ему удалось выйти на жрицу какого-то могущественного и редкого божества. В элитных кругах жрица пользовалась большим авторитетом.

Каждый выход на улицу, прикидывал Эраст, стоил ему месяца жизни. Искусный акробат казался бы рядом с ним инвалидом-подагриком. Звезды трапеции и батута не сумели бы пройти и нескольких метров в Эрастовом стиле. Человек, за секунду пропустивший через себя комплекс эмоций, что за ту же секунду отражался на лице Эраста, умер бы на месте от разрыва сердца. Эраст заказал такси. Мир щедр на диковины: шофер - не иначе, на свой манер тоже не в себе - на пассажира не обратил никакого внимания и только болтал без умолку обо всем на свете. Когда машина тормозила перед светофорами, пешеходы с любопытством поглядывали на отчаянно жестикулирующую фигуру. Кое-кто, вероятно, склонялся заподозрить похищение и видел в буяне несчастную жертву, которую злодей, прячась на полу, держит за ноги.

Счастливый день, добрый час! судьба продолжала щадить Эраста. Жрица, величественная дама средних лет, полнотой клавшая на лопатки любое воображение, и бровью не повела, знакомясь с Эрастом. Она задержала его ладонь в своей, и со стороны их рукопожатие походило на общение неосторожного человека с трансформаторной будкой. Эраст, полусогбенный, выделывал коленца, хозяйка приветливо улыбалась.

Чаем единодушно пренебрегли и сразу перешли к сути. Жалкие попытки Эраста объясниться были немедленно пресечены. Низким голосом, в котором слышалось тайное предостережение от малейших явлений вольнодумства, хозяйка попросила Эраста замолчать. Не тратя времени на пассы, трансы и ворожбу, она с ходу сообщила, что подоплека случившегося ей совершенно очевидна. Болезнь настолько проста в своей причине, что начисто отпадает надобность даже в базовом минимуме магических приемов. И вот что выяснилось.

Оказывается, истоки заболевания гнездятся в неразрешенном кармическом конфликте. В своем прежнем воплощении Эраст не до конца исполнил предназначение и теперь за это расплачивается. Ситуация проигрывается заново, но уже в абсолютно неподходящей обстановке.

- Кем же, интересно, я был раньше? - осведомился Эраст, снедаемый любопытством.

Кассандра вздохнула и с сожалением провела пальцем по черным пикантным усикам.

- Это видно сразу, - ответила она доброжелательно. - В прошлой жизни вы были Петрушкой, куклой из балагана. Потешали на ярмарках зевак.

Эраст смутился.

- Позвольте, - он радостно осклабился, тогда как стремился изобразить тревожное недоумение. - Но мне кажется... я понимаю так, что кукла и человек - предметы все-таки разные... как же возможно?

Пророчица снисходительно сообщила, что душа заложена в каждый материальный объект и сложность организации не помеха ее переселению.

- Очень вероятно, что вы, прежде чем стать Петрушкой, вели недостойный образ жизни, в силу чего и воплотились в столь непристижный, неодушевленный предмет. Дальнейшее развитие драмы от меня скрыто. Очевидно одно: будучи Петрушкой, вы не доиграли роль. Возможно, кукла просто сломалась, или же скомороха ввергли в темницу за крамолу. Кукла истлела, и душа отошла от нее. Как только предназначение, завещанное вам, свершится, ваша болезнь улетучится без следа.

- Что за предназначение? - спросил Эраст.

Волшебница вздохнула опять.

- Оно традиционное. По сценарию от вас требовалось побить палкой городового.

Эраст нервно произнес:

- То есть как?

Жрица предупредительно выставила ладонь:

- Я не даю рецептов. Мне не следует отягощать мою собственную карму.

Эраст протестовал, убеждал, просил - без толку, наглая самоуверенность ведьмы сломила его. Расстроенный и униженный, он, вяло заплатив немалые деньги, вышел вон.

На борьбу с привычным взглядом на вещи ушла неделя. Потом Эраст разжился увесистой палкой и, умирая от страха, вышел на охоту. К ловцу прибежал зверь: кривляния Эраста сочли следствием пьянства и поволокли убогого в участок. Эраст в жизни никого не бил, тем более - палкой, но теперь отчаяние его достигло пределов терпения, и он, зажмурив глаза, несильно и неуклюже огрел ею милиционера. На его счастье, ситуация быстро разъяснилась. В Эрасте - выдав ему предварительно пару тумаков, куда более сильных и грамотных, - признали инвалида и отпустили с миром, гогоча и тонко иронизируя вдогонку. Разумеется, здоровья искупительный удар не прибавил.

...Гонорар за повторный визит был уплачен вперед - так назначила жрица. Слушая Эраста, она качала головой, охала и громко удивлялась невежеству клиента. Когда рассказ подошел к концу, волшебница честно повинилась:

- Никогда не следует полагаться на умственные способности заказчика. Но разве могла я помыслить, что вы воспримете мои слова так буквально... так грубо... Неужели вам не пришло в голову, что вашим противником должен стать не первый попавшийся городовой, а тот самый, игрушечный, с ярмарки? . .

Эраст замер, чего с ним не бывало уже давно.

- Где же мне его искать? - спросил он хрипло.

- Это трудное дело, - призналась дородная гадина. - Мне нужно сосредоточиться.

И она сосредоточилась. Вскоре Эраст убедился, что задача действительно не из легких. Духовная сущность городового не до конца очистилась от греховных наслоений, находясь в теле марионетки. Она подверглась дальнейшему наказанию и ныне заключена в малопочтенную форму океанического моллюска. Плененная на дне морском створками раковины, полицейская душа в настоящий момент старается загладить вину, производя из себя обворожительную жемчужину.

Эраст захотел сказать что-нибудь скверное, но заикание с недавних пор уверенно вписалось в сложный орнамент недуга. Прощание как таковое не состоялось, Эраст удалился молча, махнув рукой. Но тут же махнул и ногой вот почему его безнадежный жест остался нерасшифрованным.

3. Отче наш

В клинике Эраст познакомился с симпатичным молодым человеком, Гришей Ф. , страдавшим тяжелым неврозом. Невроз граничил с умопомешательством, но смекалистый Гриша знал, какой диагноз чем пахнет, и кое-что скрывал от врачей. Пооьщавшись с Эрастом, Гриша дал ему адрес одного хорошего человека, своего знакомого. Этим человеком был отец Борис, священник, служивший в маленькой церкви на окраине города. "Видите ли, Эраст, - говорил Гриша, еще не так уж, если вспомнить, давно похожие состояния без всяких колебаний связывали с вселением беса. Я не уверен, что даю вам мудрый совет. Мне самому нелегко вообразить беса и все такое прочее, ему сопуствующее. Однако почему бы, черт побери, и нет? Я бы слова не вякнул, когда б такую штуку умели лечить. Вылечил - Бога ради, шлепай любое название. Но ведь нет! "Эраст тогда осторожно помянул экстрасенсов - не лучше ли, дескать, сперва к ним, по поводу сглаза, порчи и так далее. "Не разменивайтесь, Эраст, поморщился Гриша Ф. - Не суйтесь, вас только запутают. Если с бесом дело темное, то эти, по-моему, вообще не понимают, с чем связались. Они суть то же самое, что и наши светлые головы", - он дернул подбородком в сторону ординаторской, где осторожно гудел какой-то консилиум.