Родовые сны

Я говорю это к тому, что ни всеобщая любовь зрителей, ни огромная популярность не повлияли на нравственные качества отца. Несмотря на свою бескомпромиссность в вопросах искусства, резкость в оценках некоторых конъюнктурных или халтурных работ, он всегда оставался скромным и доброжелательным человеком.

За год до смерти отец был в Гренобле на зимних Олимпийских играх. Замечательный праздник спорта, встреча с Францией, которую он знал и любил,- все это произвело на него глубокое впечатление. После возвращения в Доме кино состоялся вечер олимпийцев, и отца попросили поделиться своими впечатлениями о зимней Олимпиаде. Надо сказать, что публика нашего дома, по всеобщему признанию, была тяжелая. Я это хорошо знаю, потому что в течение почти двадцати лет был членом правления Дома кино. Шли, в основном, смотреть новый заграничный фильмец, а выступления принимались как некая неприятная повинность, обременительная, но ритуально необходимая. Публика в основном состояла из кинематографических снобов второго разряда. Проходили в этой аудитории, как шутили устроители, "только цыгане и лилипуты".

Вечер шел, как обычно,- большинство ожидали обещанного фильма, снисходительно выслушивая участников игр и гостей олимпиады. Отец выступал одним из последних. Говорил он, как всегда, хорошо, искренне, от души: о великом французском горнолыжнике олимпийском чемпионе Кили, о наших хоккеистах, о встречах с русскими эмигрантами, что, кстати, тогда не приветствовалось. В конце выступления, несколько смущаясь, сказал, что загрустил по дому, по России. Это вызвало некоторое оживление в зале, послышался шумок, а затем аплодисменты. Отец воспринял это как добрый знак - его любовь к Отечеству разделяют и поддерживают. Он стал очень откровенно говорить о неожиданной тоске, которая посетила его в "прекрасной Франции", о свойствах характера русского человека и о невозможности для него жить где-либо, кроме России.

Все это вызвало громкие издевательские аплодисменты. Я, сидя в зале, готов был провалиться сквозь землю! Большинство слушателей решительно не понимали: как это загрустить во Франции, скучать за границей, в том прекрасном мире вспоминать нашу грязную унылую Родину. Послышались шутки, ядовитые реплики... А отец этого не замечал. И после выступления радостно сообщил мне:

- Смотри, даже аплодировали! Вот уж не ожидал...

И когда я стал убеждать его, что над ним смеялись, издевались над его искренней любовью к своей стране, он был поражен и долго не мог в это поверить.

ПОХВАЛА ФАМИЛИИ

Корневое слово нашей фамилии Столяров - слово "стол". Вероятно, наши предки, как считал отец, принадлежали к уважаемой в крестьянском мире профессии столяра. Наверное, отсюда родовая тяга к лесу, к дереву, ведь по словарю Даля "столяр - работник по дереву, ремесленник, делающий столешницу - доску для стола. Столяр - работник по чистой отделке деревянных вещей, по внутренней отделке комнат и деревянной утвари".

По дереву работает и плотник - плотно подгоняет деревянные балки, бревна - создает жилище, которое хранит тепло, что в нашем северном отечестве очень важно. Но столяр - работник более высокой квалификации, он отделывает интерьер жилья. А центром всякого дома всегда был стол.

Он стоял в центре горницы, под иконами, за ним собирались люди, и происходила трапеза, имеющая культовое значение. Человек вышел из животного состояния, и его трапеза - это не просто процесс физиологического насыщения, удовлетворения одной из главных человеческих потребностей; трапеза в нашей крестьянской цивилизации становится еще и своего рода священнодействием, принятием Божественной благодати. Христианская трапеза это религиозный акт, имеющий свои строгие каноны, и совершается она по своим вековым законам за традиционным семейным столом - соблюдение постов, празднование Пасхи, говенье, мясоеды...

За стол наши предки не садились без молитвы, и молитва читалась самая главная - Господняя молитва "Отче наш... хлеб наш насущный даждь нам днесь!.." Как в храм, к столу приходят с чистыми руками и, по возможности, в чистой одежде. Как в Храме, за столом нельзя находиться в головном уборе и, как в храме, за столом хранят чистоту сердца.

За столом с открытой душой принимают родных и близких, усаживают самых дорогих гостей. За столом соблюдается строгий порядок, отработанный временем ритуал, особый неторопливый застольный ритм. Культурная традиция застолья имеет свою давнюю историю. Еще в Древней Греции философ Эпикур, размышляя об исконном вопросе - в чем суть смысла жизни, предположил: в досуге, в дружеской беседе с друзьями за трапезой. Это тот редкий и прекрасный момент, когда ты свободен от всех житейских забот и предаешься высокой беседе с друзьями, вкушая прекрасную пищу. Впоследствии эпикурейство пробрело оттенок чревоугодия при некотором увлечении гастрономическим изыском в ущерб философской беседы. Русское застолье имеет свою богатую самобытную историю и культуру, однако это уже очень серьезная и обширная тема...

Но вернемся к столу.

Стол - это своего рода домашний алтарь, подобный церковному престолу, где "в святая святых" происходит приношение "жертвы бескровной", и строится столяром стол по своим законам и своей особой технологии. Столешница делалась или из цельного дуба в аршин шириной, или склеивалась осетровым клеем, на шпонках, как доска для иконы.

Стол был священным местом у наших предков еще в дохристианский период. "Сидеть на столе" - быть государем, святителем. У славянских племен "посадить на стол" - оказать самую высокую честь, выбрать вождя рода, племени, выбрать князя, прославить героя. От стола слово "престол" княжеское или царское место. От стола слово "столица" - место, где на столе посажен князь, царь. Стол обладал почти мистическими свойствами, и сажать за стол можно далеко не всякого: "Посади свинью за стол, она и ноги на стол". Кстати, манера класть ноги на стол отнюдь не говорит о высокой культуре - так считали наши предки.

За столом собирались друзья, близкие люди, и застольная чаша называлась братиной, ибо стол объединял, роднил людей. За столом решались важнейшие семейные и гражданские дела, за столом отмечались главные религиозные и светские праздники. Я помню старинный бабушкин стол у нас на Покровке. Массивный, из мореного дуба, на могучих ногах, раздвижной, на три столешницы, за ним усаживались до двадцати человек. Сколько интересных людей собиралось за этим столом. Горе и радость, достаток и нищета - все было ведомо столу. На нем же лежал и мой покойный дед. На стол клали покойника в знак признания его добрых дел, в знак великой скорби. Это была последняя, символическая трапеза покойника в тварном мире, прощание с ним перед уходом в мир горний.

Застольные беседы, песни, обычаи - это целый духовный мир народа. Человек, имеющий отношение к столу, всегда был уважаемым человеком. У князя и царя - это стольник, у простого люда - столяр, делающий стол. Ибо стол это гордость хозяина и хозяйки. Стол - это и сам предмет, и то, что на нем стоит, чем встречают гостей. По столу можно судить о том, как живет семья.

У нас по отцовской линии в роду не было князей и дворян. Но отец гордился своим родовым именем - столяр, и фамилией - Столяров.

ОКРУЖЕНИЕ

(Окончание)

Начать свой рассказ на этот раз я хочу с Бориса Федоровича Андреева. И не потому, что это был самый близкий друг отца. Нет. Они не были близки домами, семьями, просто отец уважал в Борисе Федоровиче честность, искренность, глубину и верность. И надежность. Вот надежность, пожалуй, то самое качество, которым он сам отличался.

Я помню - это было на съемках "Ильи Муромца" - Илью играл Борис Федорович, а отец - Алешу Поповича. Вероятно, потому, что отец играл уже многих былинных богатырей, Борис Федорович относился к нему с почтением, хотя Илья, как вы знаете, старший брат Алеши. Как-то Борис Федорович пришел к нам в сильном смущении, чтобы попросить совета и помощи.

Съемки проходили на реке Чусовой под Пермью, тогда этот город назывался Молотов. Там на берегу, на удивительном по красоте месте, над обрывом реки было построено село Карачарово, где Илья Муромец "сиднем сидел тридцать лет и три года", а когда встал, то выворачивал дубы, бросал в реку огромные камни, готовился к своим подвигам.