Прикосновение звёзд

- Придите в мои объятия! Пламя желания испепеляет меня и только в ваших силах погасить его!

Гретхен взяла со стола стакан, наполненный водой, и выплеснула его содержимое на Лекружа.

- А может быть, и этого будет достаточно? Что там с вашим пламенем, сударь?

Опешив, Лекруж смотрел на нее. От неожиданности он растерял все свое красноречие. Гретхен встала.

- Сударь, я уверена, что вы найдете способ побыстрее уехать отсюда и не вызвать никаких подозрений со стороны моего супруга. Я не нахожу ничего привлекательного в вашем предложении стать вашей любовницей. И если вы захотите повторить его, барону Ланнигану станет известно об этом.

- Вы огорчили меня, - в глазах Лекружа блеснуло нечто жесткое и холодное, как лунный блик на стальном клинке. Но в следующее мгновение он улыбнулся: - Я сделаю, как вы велите. Но... как знать, госпожа баронесса, как знать... Приходят другие времена и приносят свои перемены. Не забывайте о моем существовании, маленькая прелестная гордячка.

Он уехал из замка на следующий день и после этого надолго исчез. Потом изредка появлялся опять, но ее отстранение и холодный взгляд удерживали его на расстоянии. В последние свои визиты Лекруж убедился, что Гретхен тяжело больна. То был период, когда жуткая депрессия и непрекращающиеся головные боли ввергали ее в такое состояние, что она выпадала из действительности, никого не узнавала, лихорадочно и беспрерывно бормотала что-то невразумительное. Один-два раза Грег Лекруж с позволения барона заходил к Гретхен попроведывать ее. И будь Гретхен в лучшем состоянии, она бы увидела искреннюю жалость в глазах Лекружа. Только о чем? Жалел ли он молодую женщину и сострадал ей? Или жалость его относилась к тому, что красота погибает, так ему и не доставшись?

Глава четырнадцатая

рассказывает о новом побеге и о коварном враге,

нападающем внезапно

Злая ирония судьбы заключалась в том, что именно этот человек и оказался теперь на ее пути. Когда Гретхен думала о возможности нежелательных встреч, у нее и мысли о Греге Лекруже не мелькнуло - случай все же не мог быть так жесток. Но в действительности оказалось, - мог.

Теперь, когда Лекруж ушел, опять оставив ее на попечение сторожа, Гретхен тщетно пыталась собраться с мыслями - здравый смысл совершенно покинул ее. Растерянность, страх, тревога за Ларта, состояние безысходности лишали ее возможности хоть сколько-нибудь сориентироваться в ситуации. Гретхен шагнула к окну, но не сделала и двух шагов, как почувствовала бесцеремонную хватку на своем локте.

- Куда это вы, милочка? Решили, что вы - птичка, и можете выпорхнуть из окна?

Гретхен почувствовала, как его рука обвивает ее талию и прижимает к большому, дурно пахнущему телу.

Она рванулась - так лань сломя голову шарахается от угаданной западни.

- Да-да, сядьте-ка там, крошка, - снисходительно усмехнулся мужчина. А не захотите быть умницей - Грег простит, если слегка вас помну, - он широко склабился.

Мимо двери кто-то протопал, и он на всякий случай вернулся на свой сторожевой пост.

Гретхен с трудом воспринимала его слова. У нее дрожали руки и ноги. Она вовсе не собиралась выброситься в окно - сейчас она не была способна на какой-либо расчет или осмысленное действие. Гретхен пошла к окну потому, что задыхалась, и инстинктивно потянулась вдохнуть свежего ночного воздуха, втекающего через разбитое стекло. Теперь она снова села в кресло, - ноги не держали ее. В потемневших глазах росло болезненное изумление - как? почему это происходит с ней? это неправда! ничего этого происходить не может! надо только что-то сделать, и все мгновенно прекратится, окажется видением, обманом!..

В тишине послышался странный хрип - Гретхен испуганно вскинула голову и окаменела - ее надсмотрщик сползал на пол, царапая стену ногтями, в горле его торчал нож. Ей показалось, что уже бесконечно долго она смотрит в лицо, обезображенное ужасной печатью боли и смерти. Ледяной ужас переполнял ее, захлестывал разум и был длинной в вечность... Но на самом деле уже в следующую секунду Гретхен вздрогнула всем телом от треска оконной рамы, показавшегося оглушительным. И еще целую секунду она не верила, что и вправду видит за окном Ларта. Он висел, цепляясь руками за карниз. От удара ногой рама треснула, но не вывалилась. Гретхен не помнила, как оказалась у окна, с лихорадочной поспешностью распахнула створки. Ларт сильно качнулся на руках и впрыгнул в комнату. Гретхен обеими руками вцепилась в его рубашку, не веря, что он жив, свободен, что он опять рядом. Не говоря ни слова, лишь вздрагивая всем телом, она уткнулась ему в грудь. Он обнял ее за плечи, на короткое время прижал к себе. Потом негромко сказал:

- Идемте.

Теперь они прошли сквозь сонный город так, будто во всем городке только они одни и были. Потом Гретхен пряталась на крохотной прогалине в гуще темных кустов. Собаку Ларт оставил с ней и исчез в темноте. Гретхен вцепилась в Урса, обняв его за шею. Она выполняла все, что говорил ей Ларт, но с трудом осознавала, что и зачем он делает. Ее колотила нервная дрожь, сознание пребывало в каком-то оцепенении.

Близость собаки, этого бескорыстного, надежного существа давала Гретхен опору, так необходимую ей сейчас, когда всякая уверенность в доброте будущего покинула ее. Она прижималась щекой к теплой атласной шерсти. Гретхен уже знала, что освобождением своим они обязаны четвероногому другу, и что-то бессвязно и беззвучно шептала ему, пытаясь выразить свои чувства.

Урс проник в дом только ему известным способом, - в том, что он обладает поразительной смекалкой, Гретхен уже давно убедилась. Беззвучной черной тенью передвигался он по дому, отыскивая запах хозяина. Людей в доме было не так много, что облегчило Урсу его задачу, к тому же большинство было рядом с умирающим Базеном. А потом пес услышал тихий свист - Ларт был уверен, что собака окажется где-то поблизости, и время от времени чуть слышно подавал ему знак. Дальше было совсем просто. Ларта заперли в чулане, превращенном в темницу, в которой едва можно было повернуться. Никакому силачу не под силу было бы выбить толстую окованную железными полосами дверь, поэтому снаружи к двери никого не приставили. И было у этой двери еще одно уязвимое место - щеколда запиралась железным штырем, Урс не очень долго возился с ним.

Лошадь, раздобытая Лартом, уносила их прочь от городка, считанные часы назад казавшегося таким желанным, но так внезапно превратившемся в западню. Было новолуние, и только звезды холодно и равнодушно перемигивались высоко вверху, им было абсолютно безразлично, что темнота не только не бежит от их света, но как будто еще больше сгущается вокруг них. Гретхен не понимала, каким образом Ларт знает, куда ехать, как определяет дорогу в этой черноте. Она все еще была сплошной нерв, вздрагивала от крика ночной птицы, вскидывалась от любого шороха - она боялась погони. Ларт молчал, не говорил ей ни слова утешения. Но стоило ей испуганно встрепенуться, и рука его успокаивающим жестом ложилась ей на плечо, прижимала, заслоняла от опасности. И не нужны были слова, чтобы понять невысказанное.

Постепенно Гретхен успокоилась, вверившись Ларту безоговорочно, положившись на его спокойную уверенность. Она пригрелась в одеяле, которое Ларт тоже где-то раздобыл и закутал в него Гретхен, и даже задремала. Однако не прошло и получаса, как она проснулась от смутного ощущения несчастья. Это было мучительно, когда Гретхен уже знала, в чем оно заключается, но отчаянно отстраняла от себя это знание. Она еще надеялась, что все обойдется. Но как тщательно она не старалась себя контролировать, Ларт вскоре почувствовал что-то, обеспокоено спросил:

- Гретхен?

И уже не в силах больше сдерживаться, она всхлипнула, проговорила вздрагивающим, бессильным голосом:

- Пожалуйста, остановитесь... Я не могу больше...

Он отстранил ее, бледное лицо выделялось белым пятном.

- Боже! Я оставил ваше лекарство!

- Ничего... Я же обходилась без него... - Гретхен нашла силы утешить его. - О, Ларт, Ларт... дайте мне вашу руку! - она прикусила губку, чтобы не выпустить больше слов жалобы. Но руки ее против воли стискивали ладонь Ларта все сильнее.