Том 5. Критика и публицистика 1856-1864

27. «Моя судьба» М. Камской (Е. А. Словцовой)

28. «Рассказы из записок старинного письмоводителя А. Высоты»

29. «Сборник из истории старообрядства» Н. И. Попова } № 4 (ц. р. 11. V) 30. «Чужая вина» Ф. Н. Устрялова № 5 (ц. р. 10. VI частично) 31. «Ролла» Альфреда Мюссе № 8 (ц. р. 16. IX) 32. «В своем краю» К. Н. Леонтьева № 10 (ц. р. 13. XI) 33. «О добродетелях и недостатках…» и др. } При жизни Салтыкова не было напечатано. Предназначалось для № 10

Все рецензии, как это было принято в «Современнике» и других журналах эпохи, напечатаны без подписи.

Лишь одна из рецензий, а именно № 14 «О русской правде и польской кривде», известна в автографической рукописи Салтыкова (Гос. библ. СССР имени В. И. Ленина).

Авторство Салтыкова в отношении перечисленных рецензий, за исключением названного № 14 и упоминаемого ниже № 33, установлено на основании гонорарных ведомостей «Современника», опубликованных С. А. Рейсером в «Литературном наследстве» (т. 53–54, М. 1949, стр. 257–275). Эти ведомости документально подтвердили и уточнили сведения о салтыковских рецензиях, впервые сообщенные в книге А. Н. Пыпина «М. Е. Салтыков» (СПб. 1899, стр. 235–238) и в публикации В. Е. Евгеньева-Максимова «Новые материалы о сотрудничестве Щедрина в «Современнике» («Литературное наследство», т. 13–14, М. 1934, стр. 57–80).

Авторство Салтыкова в отношении рецензии № 33 «О добродетелях и недостатках…» установлено в публикации В. Е. Бограда «Полемика с Достоевским» («Литературное наследство», т. 67, М. 1959, стр. 363–387).

В Институте русской литературы АН СССР (Пушкинский дом) хранятся неправленые корректуры, в гранках «Современника», следующих двенадцати рецензий — все из бумаг А. Н. Пыпина: №№ 12–16, 18, 21–24, 30 и 33.

В настоящем издании рецензии печатаются по тексту «Современника» с устранением цензурных купюр по корректурным гранкам.

Немного лет назад. Роман в четырех частях. Соч. И. Лажечникова. Москва ^*

«Совр.», 1863, № 1–2, отд. II, стр. 111–123.

Рецензия начинается с краткой и в то же время очень точной справки о литературной деятельности Лажечникова. Писатель начал ее «Походными записками русского офицера» (о кампании 1813–1815 гг.), вышедшими отдельным изданием в 1820 г. В 30-х годах один за другим появляются три исторических романа Лажечникова — «Последний Новик» (1833), «Ледяной дом» (1835), «Басурман» (1838). Об этой полосе литературной деятельности Лажечникова Салтыков говорит, что она «сопровождалась замечательным блеском». Романам «Ледяной дом» и «Басурман» Белинский посвятил сочувственную статью в «Московском наблюдателе» (1839). Оценки Белинского не оспаривались и позднейшей русской критикой. Однако в дальнейшем литературная деятельность Лажечникова падает и вырождается. Драмы Лажечникова (четыре, а не три, как указано в рецензии) «Христиерн II и Густав Ваза» (1841), «Дочь еврея» (1849), «Горбун» (1858) и «Опричник» (1859) не получили сколько-нибудь заметного резонанса. Мемуарные очерки «Беленькие, черненькие и серенькие» («Русский вестник», 1856), в отличие от «Моего знакомства с Пушкиным» и «Заметок для биографии В. Белинского», незначительны по содержанию и консервативны по направлению.

Роман «Немного лет назад», написанный под конец жизни Лажечникова, уже просто неудачен. Былой романтизм автора выродился в прямое верноподданническое восхваление правительства и его реформаторской деятельности. Романтическая поэтика выродилась в примитив, охарактеризованный Салтыковым как «драгоценный перл» старой «дорафаэлевской манеры». Заметим, что уже Аполлон Григорьев в статье «Взгляд на русскую литературу со смерти Пушкина. Статья первая» («Русское слово», 1859, №№ 2 и 3) назвал дарование Лажечникова «допотопным», то есть устарелым и несовершенным.

Всеми этими обстоятельствами объясняется тон рецензии Салтыкова: снисходительный и насмешливо-иронический; Салтыков в целом дискредитирует «Немного лет назад» в качестве «положительно детского упражнения». Но он признает историко-литературные заслуги Лажечникова и считает необходимым высказать свое уважение к искренности и другим личным достоинствам старого беллетриста.

…собирался подарить публику «Колдуном на Сухаревой башне», да так и не подарил… — Из этого романа была напечатана лишь небольшая часть («Отечественные записки», 1840, № 10).

Указывать на Шекспира мог только Белинский… потому, что он знал, как указать на Шекспира. — Салтыков имеет в виду прежде всего знаменитую статью Белинского «Гамлет, драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» (1838).

Почему… потеряла кредит так называемая обличительная литература? — Об отношении Салтыкова к обличительной литературе см. в его очерке «Литераторы-обыватели» и прим. к нему (т. 3 наст. изд., стр. 428–464, 623–628).

…поведи он читателя… в водосточную трубу, как сделал недавно Виктор Гюго… — Жан Вальжан, герой «Отверженных» Виктора Гюго, спасая раненного на баррикадах, спускается с ним в подземный водосток.

…«истину царям с улыбкой говорил» — из стихотворения Г. Р. Державина «Памятник».

…направление «Русского вестника», составляющее… середину между английским и стародубовским… — сатирические шпильки в адрес М. Н. Каткова с его англофильством и отечественно-дворянским консерватизмом. (Помещик Стародубов — один из персонажей рецензируемого романа Лажечникова.)

Кремуций Корд. Соч. Н. Костомарова. СПб. 1862 г ^*

«Совр.», 1863, № 1–2, отд. II, стр. 123–126.

Рецензия на драму Н. И. Костомарова «Кремуций Корд» явилась прежде всего эзоповым откликом Салтыкова на арест и процесс Чернышевского. Это хорошо понимали современники, что неоднократно отмечалось в литературе предмета [175]. В то же время в ней проводится параллель между начавшейся в 1862 г. реакцией в России и тираническим самовластием римских императоров, причем аналогия распространяется не только на действия правительства, но и на порожденные реакцией общественные нравы. В том же 1863 г. Салтыков воспользовался этой бичующей аналогией в «Свистке», в сатирической сцене «Цензор впопыхах» (см. выше, стр. 275–281 и прим. к стр. 277). В 1870 г. Салтыков прибегнул к этой же прозрачной аналогии в рецензии на трагедию Н. П. Жандра «Нерон» (см. в т. 9 наст. изд.).

Как это часто бывает у Салтыкова, он переносит свои рассуждения в историко-философский план. Историко-философский смысл рецензии раскрывается при сопоставлении ее с нижеследующей цитатой из сочинений немецкого историка Древнего Рима Бартольда Георга Нибура, приведенной Салтыковым в очерке 1869 г. «Что такое ташкентцы?» и в статье 1870 г. «Один из деятелей русской мысли»: «В это несчастное время злое начало в человеке пришло к спокойному и полному сознанию самого себя; все чистое, благородное, совесть, свойственный даже порочным людям стыд дурных и бесчестных дел исчезли» (см. т. 9 наст. изд.). Эта сентенция Нибура была использована для характеристики русского общества эпохи Николая I и Александра II не только Салтыковым, но и Грановским. Однако Салтыков освободил мысль Нибура (и Грановского) от свойственного ей метафизического, безысходно-трагического оттенка. Его аналогия и связанные с ней рассуждения конкретно-историчны, актуальны, дышат гневом и призывают к общественному действию.

Трудно поверить, чтобы могли быть такие времена! А между тем они были: в том убеждает нас летопись Тацита. — Эзопов прием, имеющий целью обратить внимание читателя не на Тацита, конечно, а на современность, на «такие времена» переживаемой реакции.

Приключения, почерпнутые из моря житейского. Воспитанница Сара. А. Вельтмана. Москва ^*