Том 3. Рассказы 1903-1915. Публицистика

…Пругавин написал целую книгу… — Речь идет о книге статистика и экономиста В. С. Пругавина (1868–1896) «Русская земельная община в трудах ее местных исследователей» (М., 1888).

…полемика между «Неделей» (Червинский и Каблиц) и Михайловским… — См. об этом: Успенский Г. И. Полн. собр. соч.: В 14 т. М.; Л., 1940. Т. 5. С. 430–438, 457–461.

…С. Н. Южаков написал книгу «Вопросы гегемонии», и в ней предсказывал близкую борьбу, которая должна загореться в Европе… ссылался на работы видного народнического экономиста. — Такой книги у Южакова нет. Речь идет о книге «Англо-русская распря» (СПб., 1885), в которой автор пользовался сведениями из работы М. А. Терентьева «Россия и Англия в борьбе за рынки» (СПб., 1876).

Струве был студентом, когда появились его статьи… — Философ и экономист П. Б. Струве (1870–1944), будучи студентом юридического факультета Петербургского университета, опубликовал статью «Австрийское крестьянство и его бытописатель» (Вестник Европы. 1893. № 6) и книгу «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России» (СПб., 1894).

Россия «должна идти к нему на выучку»… — Заключительная фраза книги П. Б. Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России»: «Нет, признаем нашу некультурность и пойдем на выучку к капитализму» (СПб., 1894. С. 288).

Оно закрыло последовательно два марксистских журнала. — В дек. 1897 г. был запрещен журнал «Новое слово» (1894–1897), в июне 1898 г. — «Начало» (1899).

…схематичность марксизма… — Об этом Короленко писал в статье «О сложности жизни (Из полемики с марксизмом)» (ПСС (1914). Т. 5. С. 340–357).

…«От юных лет напуганный крамолой»… — цитата из третьего действия трагедии А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» (1864).

Я тогда же записал… — См.: Полн. посм. собр. Т. 4. С. 282–287.

…отметил я тогда в своей памятной книжке… — См.: ПСС (1914). Т. 4. С. 111.

Газеты были полны любопытной полемикой между графиней и Синодом. — Имеется в виду письмо С. А. Толстой к митрополиту Антонию и ответ его, опубликованные сначала в прибавлении к «Церковным ведомостям» (1901. 24 марта), а затем перепечатанные всеми крупными газетами России.

Письма к Луначарскому ^*

Впервые: Совр. записки. Париж, 1922. Кн. 9. В настоящем издании печатаются по машинописной копии с правкой С. В. Короленко, хранящейся в Рукописном отделе ИРЛИ (Пушкинский Дом) и отличающейся от текста парижского издания некоторыми расхождениями стилистического характера.

О своем последнем крупном публицистическом произведении Короленко так писал 11 окт. 1920 г.: «Письма мои к Луначарскому уже закончены, хотя закончены наспех и кое-как. Теперь опять как будто передышка, но возвращаться на тот же след неохота. И вышло это „взгляд и нечто“. Больше для своей собственной совести, чем для чего другого. Я передал их американскому корреспонденту, ничего не имею и против оглашения другим способом. Луначарский говорил, что постарается их напечатать, но со времени их получения молчит. Оно и понятно. Это „взгляд и нечто“, но все-таки отрицательные и довольно безнадежные. Всякий народ заслуживает правительство, которое имеет. Мы заслужили то, которое имеем. В генералов я не верю, в Антанту тоже. Мы должны сознать, что только честное сознание неверности того пути, по которому теперь идет Россия, сознание наше, внутреннее, откуда бы оно ни явилось, может спасти нас. Деникинцев я уже видел. Не думаю, что врангелевцы много от них отличаются, хотя этих еще не видел» (Письма В. Г. Короленко к А. Г. Горнфельду. Л., 1924. С. 188–189).

По воспоминаниям В. Д. Бонч-Бруевича, Ленину и Советскому правительству было хорошо известно, что «В. Г. Короленко весьма неодобрительно относится к деятельности представителей Советской власти, считает совершенно ненужным и зловредным решительную борьбу диктатуры пролетариата с эксплуататорскими классами, называя ее „излишней жестокостью“. Ленин, продолжает Бонч-Бруевич, говорил: „Надо просить А. В. Луначарского вступить с ним в переписку: ему удобней всего, как комиссару народного просвещения и к тому же писателю. Пусть попытается, как он это отлично умеет, все поподробней рассказать Владимиру Галактионовичу, — по крайней мере, пусть он знает мотивы всего, что совершается“» (Короленко в восп. С. 507–508).

Встреча Короленко и Луначарского состоялась 7 июня 1920 г. в Полтаве. Об этой встрече вспоминает дочь Короленко, Софья Владимировна: «…приехал А. В. Луначарский и посетил отца. Они долго разговаривали. Луначарский предложил Короленко писать ему все, что он думает о происходящем, и обещал печатать его „письма“ в сопровождении своих ответов. Отец принял это предложение… 19 июня отец отправил первое из „Писем к Луначарскому“. Второе „письмо“ было отправлено 11 июля. Отец ждал их появления в печати, однако света они не увидели» (Короленко СВ. Книга об отце. Ижевск, 1968. С. 349–350).

В 1923 г., готовя к публикации статьи о Короленко, Луначарский писал: «Считаю нужным выяснить здесь некоторые обстоятельства касательно писем В. Г. Короленко ко мне, писем, которые, благодаря чьей-то некорректности, оказались изданными за границей. Во время пребывания моего в Полтаве в 1920 году я несколько раз виделся с Владимиром Галактионовичем. В результате нашей беседы им предложена была комбинация: он-де пришлет мне несколько писем, в которых откровенно изложит свою точку зрения на происходящие в России события. Я, со своей стороны, по получении писем, поговорив с ЦК партии, удобно ли их печатать, причем за мною оставалось право ответить на них теми аргументами, которые я найду подходящими. Таким образом, письма должны были быть изданы как письма Короленко ко мне с моими ответами. К сожалению, какие-то особенности почты или передачи писем ко мне вообще повели к тому, что я получил лишь первое, второе и четвертое письмо, остальные до меня не дошли. Я два раза просил Короленко дослать мне не дошедшие до меня письма, но никакого ответа на это от него не получил. Затем последовала смерть писателя. Я вновь обратился к семье Короленко, прося дослать мне неполученные письма. Вновь никакого ответа, а затем — появление этих писем за границей без всякого моего ответа на них. Таковы обстоятельства, о которых ходит много неправильных слухов. Отношения между мною и Владимиром Галактионовичем в течение всего моего пребывания в Полтаве были самыми сердечными» (Луначарский А. В. Собр. соч.: В 8 т. М., 1968. Т. 2. С. 134).

Публикация писем Короленко в «Современных записках» (1922. Кн. 9. С. 54) завершалась статьей М. Алданова, в которой он писал следующее: «Что сказать об его шести письмах к Луначарскому, печатаемых в настоящей книге „Современных записок“? Очень незлобливую душу, очень большую веру в силу и спасительность слова нужно было иметь для того, чтобы вступить в подобную переписку с Луначарским. В этих письмах Короленко мы видим облик прекрасного человека, уже стоящего над краем могилы и не желающего уходить из мира со словами ненависти на устах».

Письмо первое ^*

…кошмарный эпизод с расстрелами во время Вашего приезда… — С. В. Короленко пишет об этом: «Не успел Луначарский уйти от нас, как к отцу прибежали с плачем родственники двух арестованных ранее полтавских мукомолов, Аронова и Миркина. Они получили сведения о том, что эти бывшие владельцы мельниц приговорены к расстрелу.

Отец знал, что Луначарский собирался выступить на митинге в городском театре. Он решил отправиться на митинг, чтобы увидеть наркома и просить его о заступничестве перед Чрезвычайной комиссией за приговоренных к смертной казни.

Когда отец обратился к Луначарскому, то от приступа резкой боли в груди и волнения не мог удержать слез. Луначарский был искренно взволнован состоянием отца и дал ему обещание, что Аронов и Миркин не будут казнены <…>.