Том 10. Мертвое озеро

— Я очень благодарен вам, что вы имели ко мне несколько доверия и решились…

— Ради бога, скажите, чего я должна ожидать от нее? — поспешно спросила mademoiselle Анет в сильном волнении.

Наружность Тавровского была встревожена, даже мрачна, и он, иронически улыбнувшись, сказал:

— Всего, что только может сделать женщина в порывах необузданного гнева.

— Что мне делать! — в отчаянии воскликнула mademoiselle Анет.

— Немедленно оставить этот дом… Я желал вас видеть, потому что хочу вам сообщить…

В это время mademoiselle Анет слабо вскрикнула, указывая на калитку, из которой вышла мужская фигура.

— Боже мой! что со мной будет! — побледнев, произнесла она.

— Идите смело назад. Я вечером буду здесь.

Сказав эти слова, Тавровский скрылся в кустах, а mademoiselle Анет чуть не бегом побежала домой. У калитки она встретила Марка Семеныча, который нисколько не удивился, увидав ее, и сказал:

— Вы, кажется, как и я, вышли подышать чистым утренним воздухом.

— Да, я… — в смущении произнесла mademoiselle Анет.

Марк Семеныч подал ей руку и с участием спросил:

— Что с вами? вы встревожены?

— Я скажу вам откровенно, что сначала испугалась, увидя, что кто-то идет ко мне.

— Бедная, бедная! как вы напуганы! Но я дождусь, что жизнь ваша будет течь тихо и спокойно… О, сколько наслаждения видеть друга своего счастливым и знать, что я один всё это сделал! В этих случаях простителен эгоизм, не правда ли?

Mademoiselle Анет была в таком волнении, что ничего не понимала, что говорил ей Марк Семеныч, и со всем соглашалась.

Она сказалась больной и не выходила к столу и чаю. Вечером она решилась идти опять в поле, но не успела она выйти из калитки сада, как чья-то фигура скользнула по забору и калитка заперлась изнутри. Слезы брызнули из глаз бедной mademoiselle Анет, которая напрасно силилась отворить ее. Прислонясь к забору, она простонала:

— Боже мой, я погибла!

— Не бойтесь: я здесь! — сказал Тавровский.

Mademoiselle Анет радостно кинулась к нему и, рыдая, сказала:

— Меня заперли!

— Спешите же оставить дом: вы видите!

— Куда я денусь?

— У вас есть человек, преданный вам…

Но mademoiselle Анет не слушала Тавровского… Она задрожала: кто-то раскрывал калитку, и скоро она услышала голос Марка Семеныча:

— Mademoiselle Анет! вы здесь? где вы?

— Я здесь! — в волнении отвечала mademoiselle Анет и, пожав руку Тавровскому, шепнула ему:

— Я оставлю завтра же этот дом.

И она пошла навстречу к Марку Семенычу, который с удивлением спросил:

— Что это значит? калитка заперта!

— Вообразите, я только вышла, как кто-то вошел в нее и запер.

— Вы пришли для вашего друга?.. Да, нам надо переговорить с вами! — с чувством пожимая руку mademoiselle Анет, сказал Марк Семеныч.

— Да, я хотела переговорить! — с замешательством сказала mademoiselle Анет и умоляющим голосом продолжала:- Пойдемте домой: за нами следят.

— Вы правы! против вас и так вооружены!

Вбежав к себе, mademoiselle Анет так была взволнована, что не вдруг заметила mademoiselle Клару, углубившуюся в креслах в темном углу.

— Что вы здесь делаете? — с сердцем спросила ее mademoiselle Анет.

— Меня прислала хозяйка дома за вами; я вас жду уже с полчаса. Где это вы были? — улыбаясь, спросила француженка.

— Скажите Надежде Александровне, что я не могу идти к ней… Завтра — когда угодно.

— Хорошо, я скажу ей.

И mademoiselle Клара, иронически улыбаясь, вышла из комнаты.

В страшной тревоге провела ночь mademoiselle Анет, решившись твердо оставить завтра же дом Марка Семеныча. На другое утро, выйдя в сад к детям, которые были с гувернантками, чтоб видеть Марка Семеныча, она была поражена следующей сценой. Дети хотели кинуться к ней, но мисс Бетси остановила их и тотчас увела, a mademoiselle Клара презрительно улыбалась, смотря на побледневшую mademoiselle Анет, лицо которой, однако, выражало столько решимости, что ей мог бы позавидовать каждый вождь в критическую минуту сражения.

В это время все собрались в гостиной Надежды Александровны, которая сидела в креслах, допрашивая, всю в слезах, горничную mademoiselle Анет. Несколько лакеев и девушек стояли у дверей. Вошел Марк Семеныч и с удивлением воскликнул:

— Это что за собрание? — и, поцеловав руку у жены, он смотрел на нее вопросительно.

— Очень простое: вы набираете к себе в дом таких гувернанток, что их по ночам нет в комнате, — язвительно улыбаясь, отвечала Надежда Александровна.

— Я вас не понимаю! — изменясь в лице, сказал Марк Семеныч.

— А вот вы всё поймете. Просите сюда mademoiselle Анет!

Один из лакеев вышел.

— Что за сцены вы делаете! к чему эти лакеи, горничные у вас в комнате? — с ужасом оглядываясь кругом, говорил Марк Семеныч.

— Я должна же позаботиться, кому поручены мои дети.

— Ваши дети, по-настоящему, не должны были бы никому быть поручаемы, кроме вас!

— Вы правы! я сегодня убедилась в этом.

Вошла mademoiselle Анет. Вид ее был так покоен и горд, что Надежда Александровна, обратись к mademoiselle Кларе, стоящей сзади ее кресел, сказала по-французски:

— Какая наглость! — и продолжала по-русски вопросительным тоном: — Где вы были вчера вечером, mademoiselle Анет, когда с час вас ждали в вашей комнате?

— Я гуляла!

— Ха-ха-ха!.. слышите, гуляла!! как прилично — одной, ночью!

— Здесь деревня!..

— Но вы забыли, что живете не с мужиками.

— Я это очень хорошо вижу.

— А позвольте узнать, с кем вы гуляли?

— Надежда Александровна, удалите детей! — весь дрожа, заметил Марк Семеныч.

— Мисс Бетси, уведите их, пожалуйста.

— И лакеев! — перебил ее муж.

— Что до людей, они мне нужны, чтоб уличить вас, ослепленного ее лицемерством.

— Я запрещаю далее продолжать такие сцены: они — пятно на чести дома! — задыхаясь, говорил Марк Семеныч; но Надежда Александровна возвысила голос и сказала:

— Антон, ты видел ее вчера в поле?

— Видел-с! — отвечал Антон.

— Кто же с ней был?

— Надинь! — грозно крикнул Марк Семеныч.

— Господин Тавровский! — поспешно проговорил лакей.

— Лжешь, мерзавец! пошел вон! — в ярости воскликнул Марк Семеныч, поднял руку, но, как бы опомнясь, указал лакею выразительно на дверь и продолжал: — Все, все уйдите отсюда! и вас, mademoiselle Клара, прошу оставить комнату! — и потом, обратясь к Надежде Александровне, он с презрением прибавил:- Вот до чего вы довели меня, что я чуть в вашей комнате не ударил этого лжеца.

Надежда Александровна сидела потупив глаза. Марк Семеныч был даже страшен в эту минуту.

— Позвольте мне оставить вас! — сказала mademoiselle Анет, обращаясь к Марку Семенычу, который в негодовании воскликнул:

— Да, да, вам нельзя ни минуты оставаться здесь!

Mademoiselle Анет вышла из комнаты, а Надежда Александровна, оставшись одна с Марком Семенычем, как бы себе в оправдание, воскликнула:

— Она даже не простилась со мной!

— И имела полное право!

Когда mademoiselle Анет возвратилась к себе в комнату, Тавровский стоял у окна. При виде ее он радостно кинулся к ней, сказав:

— Боже мой, как они вас мучат здесь! всё готово: уезжайте скорее!

— Куда? — с удивлением спросила mademoiselle Анет.

— Доверьтесь мне! Коляска вас ждет. Вам не должно оставаться здесь ни минуты.

— Я должна проститься с Марком Семенычем.

— Этот человек опять вас поставит в затруднительное положение. Бойтесь его: под личиною дружбы…

— Прошу вас ничего не говорить мне о нем.

— Извольте! я скажу только одно: вы должны если не для себя оставить этот дом и удалиться от Марка Семеныча, то хоть для бедных детей!

— Что вы говорите! — побледнев, воскликнула mademoiselle Анет.

— Будто вы не замечали ничего!

Дверь с шумом раскрылась, и Марк Семеныч вбежал в комнату. Его взгляд был дик, и он, грозно подойдя к Тавровскому, сказал: