Мантык, охотник на львов

Все болѣе жестоко и нудно сосетъ подъ сердцемъ. Холодные токи побѣжали къ ногамъ. Похолодѣли, трясутся незамѣтной, мелкой дрожью колѣни. Темнѣетъ въ глазахъ.

Никто этого не замѣчаетъ. Люси разожгла спиртовку и готовитъ свѣжій кофе.

Еще клубъ дыма. Сипитъ въ зубехъ разгорѣвшаяся сигара. Сѣрый пепелъ ноздреватой шапкой стоитъ за огневой красной полосой. Запахъ сигары душитъ Колю. Комната плыветъ передъ нимъ. Какъ сквозь сонъ онъ слышитъ, что говорятъ въ комнатѣ.

— Мистеръ Брамбль, — твердо и упрямо говоритъ мосье Жоржъ и осторожно кладетъ сигару на край стола.

— О, папа! — Чашка съ кофе звенитъ въ рукахъ Люси.

— Мистеръ Брамбль! — упрямо повторяетъ мосье Жоржъ. — Почему ты противъ, Люси?

— О, папа! Онъ такой… нехорошій человѣкъ.

— Почему?

— Онъ атеистъ… Онъ не вѣритъ въ Бога.

— Кто, маленькая, теперь изъ дѣловыхъ людей думаетъ объ этомъ.

— Ввѣрить тайну… Ввѣрить судьбу мосье Николя мистеру Брамблю?!. Но это, папа, никакъ невозможно.

— Кто говоритъ — ввѣрить тайну… Этого не надо… Совсѣмъ не надо… Но мистеръ Брамбль — единственный человѣкъ, котораго я знаю и котораго легко подбить сдѣлать путешествіе въ Абиссинію, организовать караванъ, задумать какую нибудь охоту на львовъ… Это человѣкъ, который охотно возьметъ мосье Николя съ собой, какъ секретаря и переводчика… А тамъ… тамъ уже будетъ дѣло самого мосье Николя повернуть экспедицію такъ, чтобы отыскать Минабелу, а, отыскавъ мѣсто клада, откопавъ кладъ, онъ можетъ покинуть экспедицію и дѣйствовать самостоятельно при помощи тамошнихъ Русскихъ. Важно туда доѣхать. Это все можно оговорить въ условіи. Если вы согласны, мосье Николя, — я завтра же начну переговоры съ однимъ человѣкомъ, по моему вполнѣ подходящимъ.

— Я согласенъ, — говоритъ Коля. — Но…

— Ну, что такое?

Коля низко опускаетъ голову. Лицо его горитъ. Онъ теребить руками углы своего пиджака.

— Я, конечно, поѣду. Тутъ думать не приходится… Я поѣду… Но, вы знаете, у меня — мать и сестра… Я имъ помогаю. Мнѣ надо что то получить, чтобы дать имъ возможность жить.

— Бѣдное дитя! — вздыхаетъ Тереза.

— Это можно, — солидно говоритъ мосье Жоржъ… Я это понимаю. Вы тоже должны понимать… Вы два года работаете въ конторѣ и знаете, что дѣла такъ не дѣлаются. Мы заключимъ условіе. Составимъ компанію — Дарсонвиль, Ладогинъ и K°… Я обязуюсь платить вашей матери ровно половину того, что вы получаете теперь у меня все то время, что вы будете въ отсутствіи, а вы обяжетесь отдать мнѣ половину того клада, или имущества, права на владѣніе которымъ будутъ найдены. Идетъ — тутъ пятьдесятъ процентовъ и тамъ пятьдесятъ процентовъ.

— О, папа! — съ упрекомъ въ голосѣ восклицаетъ Люси. Ея глаза темнѣютъ, какъ море передъ бурей.

— Ты, моя ципка, ничего не понимаешь… Вы согласны?

— А если, — заикаясь и глядя въ пслъ, бормочетъ Коля, — если я не найду клада?.. Или тамъ не окажется ничего цѣннаго?

— Мой убытокъ, — спокойно говоритъ мосье Жоржъ.

— Папа, а вообрази, что тамъ милліоны? — съ пылающими щеками кричитъ Люси.

— Я хорошо заработаю.

— Я согласенъ, — твердо говоритъ Коля. — Давайте писать условіе.

XIII

«БАБСКІЯ НѢЖНОСТИ»

Коля молчалъ. Такъ было рѣшено, пока все не будетъ кончено и оформлено. Осенніе дни бѣжали своей унылой чередой. То хлесталъ дождь, мочилъ камни и асфальты Парижа, то вдругъ изъ подъ темныхъ тучъ, въ желтомъ маревѣ надъ Сеной показывалось солнце, вокругъ него клубились сѣрые туманы и печальной и мокрой казалась узорчатая Эйфелева башня. Коля продолжалъ работать въ конторѣ. Онъ то мчался на велосипедѣ, зацѣпившись рукой за задокъ тяжелаго грузовика, между темной череды черныхъ, блестящихъ отъ дождя такси по тѣсной улицѣ Риволи, то, вырвавшись на просторъ на площади Согласія, нажималъ на педали и скрывался въ сыромъ сумрак Елисейскихъ полей, надъ которыми призракомъ стояла Тріумфальная Арка съ могилой Неизвѣстнаго Солдата, то сидѣлъ въ конторѣ и отбивалъ на машинкѣ англійскія письма.

Его познакомили съ мистеромъ Брамблемъ, и онъ понравился англичанину. Англичанинъ былъ не молодъ и не старъ. Въ большихъ, круглыхъ очкахъ, въ темной, черепаховой оправѣ, бритый, полный, маленькій, коротконогій, — онъ мало походилъ на смѣлаго искателя приключеній и охотника въ пустынѣ и тропическихъ дебряхъ. Разжигаемый мосье Жоржемъ, онъ очень скоро воспламенился охотничьей страстью и какъ то сразу рѣшилъ ѣхать въ Абиссинію, охотиться.

— Я только напишу своему другу, американцу, мистеру Стайнлей, чтобы и онъ пріѣхалъ. Онъ давно собирался. Итакъ, мой юный «бой» — онъ назвалъ такъ сразу Колю, — вы будете обслуживать насъ двухъ. Вы будете и слуга, и помощникъ, и секретарь, и все… Я плачу за дорогу — по третьему классу, конечно… Я васъ одѣну, вооружу — это все въ Марсели. Я васъ буду кормить… Ну и тамъ… маленькія карманныя деньги…

Мосье Жоржъ настоялъ составить условіе. Не очень было выгодное это условіе, но тамъ былъ важный для Коли пунктъ, что онъ можетъ въ любой моментъ въ Абиссиніи оставить службу у мистера Брамбля.

Мистеръ Брамбль тупо посмотрѣлъ на мосье Жоржа.

— Зачѣмъ это надо?

— Для порядка, — сказалъ мосье Жоржъ. — Конечно, этого никогда не будетъ, но для порядка мы это напишемъ.

— Гмъ… Ну, хорошо… напишемъ… Только для порядка. И Брамбль подписалъ условіе.

Это было въ конторѣ господина Дарсонвиля. Въ этотъ вечеръ въ конторѣ на счетной машинѣ работала Люси и она слушала все, что говорили о Колѣ.

Она задержалась противъ обыкновенія въ конторѣ до вечера.

Мосье Жоржъ заперъ кассу и сказалъ:

— Пойдемъ, Люси.

— Я сейчасъ, папа. Идите одни. Я догоню.

Писцы и бухгалтеры ушли за своимъ патрономъ. Люси приняла ключъ.

— Мосье Николя, — сказала она, — мы пойдемъ вмѣстѣ.

Коля, уже выводившій свой велосипедъ, завелъ его обратно въ контору.

Двѣ лампочки: одна за конторкой Люси, подъ зеленымъ стекляннымъ абажуромъ, другая у входа, горѣли въ конторѣ. Углы были въ сумракѣ. Люси, доставъ изъ сумочки маленькое зеркальце, надѣвала на темные кудри блеклосинюю суконную шапочку. Ея брови хмурились, по пухлымъ губамъ побѣжали морщины.

Она слишкомъ долго возилась со шляпкой. Темныя рѣсницы прикрывали голубой огонь глазъ. Коля стоялъ у входа.

«Бабскія нѣжности» — думалъ онъ, и не могъ отвести отъ Люси глазъ.

Наконецъ, послѣдній взглядъ брошенъ въ зеркало. Поправлена послѣдняя прядка вьющихся волосъ. Люси смѣло и открыто посмотрѣла на Колю. Можетъ быть, ея глаза блестятъ больше обыкновеннаго и чуть покраснѣли вѣки? Это лампочка отражаетъ въ нихъ свой огонь. Это устала бѣдная Люси, считая длинные ряды цифръ.

— Мосье Николя, — говоритъ Люси, — значитъ, вы уѣзжаете завтра вечеромъ въ Марсель… и оттуда въ Африку. — Ея голосъ звенитъ и отдается эхомъ въ пустой конторѣ.

— Да, черезъ двѣ недѣли оттуда въ Африку, — говоритъ Коля.

Онъ хорошо владѣетъ собою. Его голосъ нисколько не дрожитъ. Голосъ Люси какой то особенно глубокій. Трудно не поддаваться этому голосу.

— Мосье Николя! Я понимаю, почему вы ѣдете. Я вамъ сочувствую… Можетъ быть, я и сама на вашемъ мѣстѣ поѣхала бы. Но мнѣ не нравится, что вы будете при мистерѣ Брамблѣ.

Коля пожимаетъ плечами.

— У меня нѣтъ выбора, мадемуазель. Патронъ, какъ патронъ.

— Слушайте, мосье Николя… Служите ему честно, но будьте на сторожѣ. Не довѣряйте ему. Бога ради не проболтайтесь ему о. настоящей цѣли вашего путешествія и не показывайте вашей бумаги. У меня къ нему нехорошее чувство… Я много о немъ слышала и я не понимаю, почему папа остановился на немъ.

— Онъ мой хозяинъ.

Люси вскинула на Колю глаза. Въ нихъ — буря. Голубые огни загорѣлись въ нихъ.

— Мосье Николя!.. Вы… вы не знаете Европы! Здѣсь, если дѣло коснется денегъ… наживы… быстраго богатства… Здѣсь нѣтъ слова… чести… благородства… Здѣсь — гербовая бумага, адвокатъ… судъ… Гдѣ же вамъ съ нимъ тягаться?.. У васъ нѣтъ никакихъ удостовѣреній, что кладъ вашъ… а не кого-нибудь другого… Его у васъ каждый можетъ взять.