Тайна Великого Посольства Петра Великого (СИ)

А тут еще граф Кенигсек, владелец загородного дома Гумпенсдорф, где разместилось русское посольство, стал просить, чтобы оно переехало на новое место. В общем, дел было непочатый край, и все срочные.

Но Возницын, как человек основательный, выбирает главное - сначала надо определить общую позицию. Без этого трудно будет вести прибыльные для России переговоры на конгрессе. А заодно посмотреть, нельзя ли все-таки эти переговоры поломать. Поскольку закоперщики всему делу были австрийцы, то с них, очевидно, и надо было начинать. Тем более что польского посла в Вене еще не было.

* * *

Встреча Возницына с имперским канцлером Кинским состоялась довольно скоро - 30 июля 1698 г. Австрийцы выставили сильную команду: кроме Кинского на встречу явились лодканцлер Кауниц - тотсамый, который считал шаги на конгрессе в Рисвике, и президент гофкригерата, знаменитый защитник Вены во время осады 1683 года граф Штаремберг.

Возницын начал с нажима - царь-де по общему союзному договору "для имени Божия и во общую пользу всего христианства" намерен вести войну против басурман всеми силами - не только сухим путем, но и морем. Идеологическая подкладка постоянно присутствует в переговорной тактике Возницына. Призывая продолжать войну, он выступает в защиту не только русских интересов, но всего христианского мира. Это придает сильное пропагандистское звучание русской позиции. Австрийцам приходится крутиться, потому что против интересов христианства прямо они выступать не могут.

А Возницын упрямо бьет в эту точку. Для такой войны, продолжает он, Москва предприняла необходимые приготовления и, в частности, строит морской караван из 70 кораблей, для которых в Англии и Голландии наняты моряки. При этом для вящей убедительности Прокофий Богданович сообщает, что поход русские намерены предпринять "предбудущим летом", то есть в 1699 году.

Однако палки он не перегибает, памятуя, что австрийцам очень хотелось бы отстранить его от мирных переговоров. Хотя Россия, заявил он, никакого "склонения" к миру не имеет, она будет действовать с союзниками заодно. Если у них решено вести мирные переговоры, то и Россия пошлет своих уполномоченных на конгресс. Но прежде необходимо предварительное согласие между союзниками относительно условий будущего мира и тех требований, которые будут предъявляться туркам. Эти требования должны быть выдвинуты сообща. И отстаивать их нужно будет совместными усилиями.

Это предложение русских о предварительном согласовании позиций союзников стало основным спорным вопросом, вокруг которого шли дальнейшие переговоры в Вене. Прокофий Богданович трепал австрийцев беспрестанно. Он и убеждал, ссылаясь на союзный договор, что с турками нельзя заключать мир иначе как сообща. Он и грозился, что без этого на конгресс ему ехать нельзя, так как союзники будут действовать вразброд и "говорить разные речи".

Но австрийцы на эти уговоры не поддавались. Союзников, говорили они, должно объединять "общее основание миры" кто чем владеет, то есть сохранение за каждым государством захваченных во время войны территорий. Опираясь на это основание, каждая сторона будет затем вести с турками переговоры и домогаться от них сверх того, что обеспечено "общим основанием". Но об этих дополнениях заранее договариваться незачем - пусть каждая сторона сама их предъявляет и сама их добивается. И вообще о конкретных территориальных притязаниях творить пока рано. Война еще идет, и если повезет, то и требовать можно будет больше.

В общем, сколько ни бился Возницын, чтобы принудить австрийцев к совместным акциям против турок, ничего у него не получилось. Интересы России и Австрии были разными, отсюда и различие в подходе к переговорам. Австрию такое "общее основание" вполне устраивало, так как обеспечивало присоединение к ней обширных завоеванных территорий. Но Россия помимо Азова и приднепровских городов хотела заполучить Керчь - выход в Черное море. Предложенное "основанию" эти устремления обрезало. Но Россия была здесь не одинока. Полякам "основание мира" также не подходило, потому что войной ничего не приобрели, но претендовали на Каменец и Подолию. Так что у Москвы с Польшей мог быть общий интерес в этом вопросе. Но польского представителя в Вене не было.

* * *

Возницын развивает бурную деятельность в австрийской столице. Он не раз встречается с Кинским. Наносит визит его заместителю Кауницу. Получает аудиенцию у австрийского императора в его загородном дворце Фаворита. Заводит дружбу с венецианским послом кавалером Рудзини. Часто встречается с местными дипломатами. И везде гнет свою линию, собирает информацию не только о предстоящих переговорах, но и о том, что происходит в Европе. Сами по себе эти частные визиты Возницына к австрийскому министру иностранных дел и его заместителю были нововведением в обиходе русского посла за рубежом.

Из этих бесед у Прокофия Богдановича складывается впечатление, что вероятность переговоров с турками пока проблематична. Несмотря на то что австрийцы стремятся начать их поскорее, место переговоров так и не определено. Посредники - англичане и голландцы - предложили Вену, потом Дебрецен, но турки против. Они хотят провести конгресс "на таком месте, которое никому не принадлежит". Дело стоит, и союзники не проявляют особого рвения начинать переговоры.

Характерный разговор состоялся на этот счет у Возницына с венецианским послом, протокольная запись котором была сообщена в Москву.

Рудзини: Ехать я собираюсь. Только спешить в тот путь не надобно, потому что еще где съезжаться, подлинного места не назначено...

Возницын: Лучше бы съезжаться поближе, а еще лучше хотя бы и вовсе того миру не было, так как царь зачал войну сильную. Да и вообще может ли быть крепким мир с турками?

Как видно, еще в конце августа в записях Возницына сквозила надежда, что с переговорами ничего не выйдет. Эти нотки отчетливо звучат в письме к царю от 27 августа 1688 г. Мирное дело с турками "смущается", пишет он, и многие думают, что оно не будет доведено до конца. Французский посол препятствует переговорам с турками. Намеченное было на 15 сентября начало конгресса перенесено, а новая дата пока точно не установлена.

* * *

Между визитами Возницын потихоньку собирался в дорогу. Минул август, а где будут проходить переговоры, было по-прежнему неизвестно. Ясно только, что не в Вене. Хорошо бы еще в каком-нибудь городе, пусть даже маленьком, а не то забросит судьба стоять в чистом поле. Впереди осень с дождями и слякотью, когда серые набухшие сыростью тучи висят так низко, что чуть-чуть не задевают острые верхи шатров. А там и зима подкатится, не успеешь дух перевести, как стужа грянет, снегом засыплет. А где дров взять, чтобы обогреться? Где провиант сыскать, чтобы людей накормить? Кругом войной разоренная земля, шайки разбойные что волки рыскают...

* * *

По этой обстановке и подбирал себе людей Прокофий Богданович для долгого сидения в какой-либо промозглой дыре. Спасибо царю, уезжая, поделил он Великое посольство: одну половину велел в Москву отправить, а другую - Возницыну отдал. Да люди-то те и ноте - в основном обслуга, а ему нужны знающие и переговорное дело, и язык, чтобы документ составить могли, беседу записать сумели и, когда надо, переговоры провести, Не одному же Возницыну все дело делать.

Судя по всему, разыскал Прокофий Богданович такого мастера на все руки и согласием Петра заручился, потому что в письме, отправленном в Венецию к "дохтуру" Посникову с требованием немедленно прибыть в Вену, содержалась ссылка на волю царя. Всем подходил Петр Посников, который опекал группу русских стольников, обучавшихся в Венеции. Окончил университет в Падуе и получил звание доктора медицины и философии. Четыре языка знал причем такие нужные, как латынь, греческий, французский и итальянский. Да и вообще человек был смышленый. Только уж больно был увлечен своими занятиями научными и поэтому попробовал было отшутиться - некогда, мол, еду в Неаполь "живых собак мертвить, а мертвых живить". Но не на того напал. Прокофий Богданович таких шуток не приемлет, когда речь о государственных интересах идет. Поэтому с достоинством и вполне серьезно ответил он "дохтуру", что "сие дело не гораздо нам нужно". Напомнил о гневе государя, потому как предписано ему, Посникову, быть на "турской комиссии", а не собак резать.