Степан Буков

В Германии когда служил, гражданских немцев вначале стеснялся, поговоришь - а человек скажет: вы моего родственника на войне убили. А что ответишь: доводилось.

Но победа не только в том была, чтобы фашистскую Германию одолеть, но и освобождение людям дать, чтоб они могли самостоятельно потом разворачиваться, согласно своим желаниям.

III

В Германии Степана Захаровича Букова зачислили в Особое подразделение, которому надлежало также охранять подземные коммуникации Берлина на участке, находившемся в ведении районной комендатуры.

Гигантский каменный подземный кишечник города простирался хитросплетенным, таинственным лабиринтом на огромном пространстве, вмещая в своих туннелях все то, без чего не может нормально жить и работать современный город.

Конечно, это не лучшая должность для солдата-победителя - лазить под землю со всеми своими орденами и медалями и там, в грязи и духоте, слесарить, чтобы не только, гражданские немцы, но и те, кто лишь недавно скинул мундиры, смогли вдосталь купаться в .ваннах, пользоваться всеми благами сантехники. Хотя Буков в душе и понимал, что он совмещает в своем лице воина с представителем рабочего класса, утешать недавнего противника своим трудом он считал не только нежелательным, но и обидным занятием.

- Угождать фрицам коммунальными удобствами - я такой присяги не давал, - твердо заявил Буков капитану Зуеву, своему новому начальнику.

- Значит, пускай гражданское население страдает?

- Наших сколько городов поломано. Дома на любую работу согласный, а здесь пускай сами себе все чинят.

- Выходит, ты всем немецким людям враг?

- Не всем, а которые бывшие фашисты.

- Так ты квартиры фашистов не подключай.

- А откуда я буду знать, кто в них жильцы?

- Может, тебе список дать?

- Желательно.

- И ты будешь по этому списку лично карать лишением коммунальных услуг, как победитель. Так, что ли? Буков смутился, пробормотал:

- Ну недомыслил, ну и что?

- Значит, убедил? - спросил капитан Зуев и самодовольно откинулся в кресле.

- Не убедил, - хмуро произнес Буков, - а разжаловал. Значит, автомат сдать и в получении слесарного инструмента расписаться?

Капитан хитровато усмехнулся:

- Я, товарищ Буков, так полагаю: задание не столько ремонтное, сколько боевое, и подразделение наше посему скомплектовано из людей самых отважных.

- Подсластили пилюлю.

- Я ее сам недавно получил.

- Ну и как?

- Принял как положено.

Буков с неприязнью оглядел капитана. Неказистый, сутулый, с узкими, обвисшими плечами, две глубокие продольные морщины на впалых серых щеках, широкие залысины на висках с раздутыми венами, глаза бесцветные, усталые. Вот только на колодке обозначено восемь боевых орденов, а также орден Трудового Красного Знамени и "Знак Почета", - значит, и на гражданке отличился.

- Ладно, - вздохнул Буков. - Приказ есть приказ.

- Вот именно, - согласился капитан и, протянув руку, объявил: Величаюсь Павлом Ефимовичем.

- Приятно, - сказал Буков. - Но только мы давно уже знакомые, впотьмах, на ощупь.

- Верно, - согласился Зуев. - Я твои руки на себе помню - клещи. Одну на горле моем держал, а другой обследовал, какой погон на мне - немецкий или наш. - Похвалил: - Осмотрительный товарищ. Другой мог бы и пришибить.

- А как же. Сидит в полной темноте в бункере, в их бывшем узле связи, с наушниками на голове, когда я сам из автомата все здесь чистенько подмел. Откуда, думаю, такой фриц? Но почему деликатно обошелся? Махорку вы курили. Захотел проверить, что это за немец такой особенный, который нашу махорку любит.

- Увлекся, верно, - вздохнул Зуев. - Под контролем их штабные переговоры держал, на башке наушники, значит, фиксировать посторонние звуки лишен возможности. А вдруг - ты. Хорошо, что вежливо - только за горло.

- А вы мне ногой в живот, - напомнил Буков.

- Защитный рефлекс, - объяснил Зуев. Улыбаясь, добавил: - Считай, побратались. - Посуровев лицом, произнес: - Так вот, информирую, какая обстановка на подземных коммуникациях.

- Одеколоном там не пахнет, - усмехнулся Буков.

- Есть сведения: из союзных секторов по ним недобитые фашисты переходы к нам делают, диверсионный акт совершат - и обратно тем же способом. Садись, садись, чего встрепенулся? Все равно ты мне и как слесарь нужен. Главная задача мирная остается: по линии водопровода и прочего. Диверсанты попутно трубопроводы, коллекторы, кабели рвут. Придется по совместительству и ремонт производить, и в засаде сидеть. А ты - автомат сдать...

- Ошибся, полагал, задача только немцев гражданских обслужить.

- Она и остается. Во-первых, жизнь нормализовать, а во-вторых, на этой основе дружеские контакты установить.

- По коммунальной технике мне кое-что делать приходилось, - счел нужным сообщить теперь Буков.

- Моя довоенная должность - оперуполномоченный уголовного розыска. На фронте - разведбат. А теперь вызвал кадровик, и вот получил назначение, исходящее из мирной моей специальности.

- Не очень-то она у вас мирная, - уважительно сказал Буков.

- А как же не мирная, - возразил Зуев, - на фронте криминалисты не требовались, а теперь пожалуйте.

- Это что же, воров ловить?

- Допустим, только особого сорта. Врываются ночью в квартиры, грабят, убивают, а потом уходят в союзные секторы на отдых.

- Это что же, свои - своих?

- Нападают на тех, кто не с гитлеровцами.

- Вервольф действует?

- Допустим.

- Ясно, - сказал Буков и, уже с признательностью посмотрев капитану в глаза, тревожно осведомился: - Ну, а я буду соответствовать? Мне не доводилось. Только в бою, а там арифметика простая: вот он, вот я, кто кого.

- Правильно, что сомневаешься, - согласился Зуев. - Первый враг в нашем деле - самоуверенность. - Спросил озабоченно: - С языком у тебя как?

- Что, взять надо?

- Знать.

- Нахватался самую малость.

- Напарником у тебя будет товарищ Должиков. Поможет. Но ты ему тоже помогай. Кадровики были против него. А я - "за". Почему? Ну, это под мою персональную ответственность. Взял, и точка.

Зуеву понравился Степан Буков спокойной уравновешенностью, неколебимым самообладанием, чувством внутреннего достоинства, которое присуще людям, никогда ничем не поступавшимся ради того, чтобы им было легче, когда другим трудно.