Ночной вызов

- Мое призвание не наука, а общественная деятельность, - возражала она мужу, который время от времени говорил ей, что она занимается не тем, чем надо.

Пескишев не возражал против увлечения Пылевской общественными делами, справедливо считая, что чем меньше она будет на кафедре, тем лучше для всех. От Зои Даниловны требовали только одного: чтобы она проводила практические занятия со студентами и своевременно консультировала больных в отделении. Это она делала аккуратно.

Однако в последнее время отношение сотрудников к Пылевской изменилось в худшую сторону. Не без основания они стали подозревать, что содержание всех споров и разговоров на кафедре становилось известно в ректорате не без ее помощи. К тому же Пылевская все дальше и дальше отходила от того, чем жила кафедра, чувствовала себя там чужой. Сотрудники, особенно молодые, втихомолку посмеивались над нею - пустое место...

С приходом Пескишева на кафедре был создан небольшой вычислительный центр, появились математик и инженер, заговорили о медицинской кибернетике, о прогнозировании и диагностике с помощью ЭВМ. Но для Пылевской все это было делом чужим и непонятным. Она знала, что разрабатываются какие-то системы, программы, алгоритмы, но не вникала в суть и относилась ко всему скептически, полагая, что все это не что иное, как дань моде. Здесь она полностью сошлась во мнении с ректором и его заместителями, неодобрительно относившимися к начинаниям Пескишева.

- Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало, - иронизировал Цибулько. - Машина никогда не заменит человека. Врач сам должен думать, а не полагаться на роботов.

Пылевской нравилось злословие Цибулько по адресу Пескишева. Но, оставаясь наедине с собой, она не могла не признать, что со времени появления Федора Николаевича научная работа на кафедре заметно оживилась. Однако это не радовало ее, поскольку к происходящему она не имела никакого отношения. Раздражало и то, что молодые сотрудники все чаще обсуждают многие вопросы, используя при этом малопонятную терминологию: формула Бейса, дискриминантный анализ, логиковероятностный алгоритм...

- А не можете ли вы попроще изложить свои мысли, - как-то сделала она замечание Рябинину. - Разве нельзя сказать это по-русски?

- Проще, Зоя Даниловна, некуда, - возразил Рябинин и посоветовал ей вникнуть в суть терминов.

- Спасибо за совет. Сами-то вы понимаете, что говорите?

- Я лично - да, а вот вы, судя по всему, не очень.

- А мне они ни к чему!

- Зря вы так, Зоя Даниловна. Вам бы это следовало знать. А то получается, что вы перестали нас понимать. Мы занимаемся диагностикой и прогнозированием мозговых инсультов с помощью ЭВМ, используем аппарат математики...

- Зачем это надо? Разве нельзя диагностировать инсульт без математики и без ЭВМ?

- Конечно, можно. Но использование аппарата математики повышает точность, облегчает распознание характера мозгового инсульта. А ведь это крайне важно для оказания дифференцированной помощи, особенно практическому врачу.

- Но практическому врачу машины не доступны.

- А для него мы разработали специальные диагностические таблицы. С их помощью даже начинающий специалист без особого труда довольно точно определит, каким инсультом поражен больной. Кстати, мы с вами об этом уже говорили. Судя по всему, вы так и не уяснили смысл применения математики и ЭВМ в медицине, - решил закончить разговор на эту тему Рябинин.

- Пустое все это, - не унималась Пылевская. - Врача машиной да таблицами не заменить.

- Но ведь никто и не собирается это делать. Я уверен, что внедрение электронной вычислительной техники в медицину будет способствовать ее прогрессу.

- Расскажите это кому-нибудь другому, Рябинин. Лечением надо заниматься, больными, а не машинами да математикой. Больные-то с инсультами как умирали, так и продолжают умирать. А что вы для уменьшения их смертности сделали?

- Сделаем, Зоя Даниловна, сделаем. Только время нам нужно. Сегодня важно выявлять людей, которым мозговые инсульты угрожают в ближайшие годы. Мы не будем ждать возникновения болезни, а разработаем индивидуальные методы профилактики.

- А-а, бросьте, никто этим заниматься не будет. Вы слышали, что о Пескишеве солидные люди говорят?

- Какое мне дело до того, что они говорят? Важно то, что он делает и что я вижу. У меня есть свое мнение о нем и о нашей научной тематике. Мы разрабатываем новое научное направление - медицинское прогнозирование. Мне это интересно. Шаль, что вы, Зоя Даниловна, не понимаете, а, возможно, не хотите понять...

- Ну, куда уж мне? Я ведь такая глупая, - перебила Рябинина Пылевская. - Не всем же быть такими умными, как вы и Пескишев.

Она ушла, обиженная на Рябинина, и, конечно, на Пескишева, которого считала причиной всех своих неудач.

Обидевшись на Рябинина, Пылевская решила поставить его в неловкое положение перед товарищами по работе при клиническом разборе. Докладывая о больном, он, по ее мнению, неправильно назвал ряд анатомических образований головного и спинного мозга. Зоя Даниловна немедленно перешла в наступление.

- Я удивлена вашим выступлением. Сегодня оно, как никогда в прошлом, полно неточностей. Нельзя же так вольно обращаться с анатомическими терминами. Не следует забывать, что мы преподаем их студентам и должны придерживаться единой терминологии, а не выдумывать свою.

- Что вы имеете в виду? - решил уточнить Рябинин.

- Почему вы столбы спинного мозга называете канатиками, черепно-мозговые нервы - черепными нервами и другое?

- А потому, Зоя Даниловна, что такова новая парижская терминология, затем дополненная в Токио, которой мы давно уже пользуемся в клинике. Неужели вы до сих пор об этом не знаете?

Пылевская не ожидала такого ответа. Она действительно продолжала пользоваться старой терминологией. Только теперь она поняла, в какое неловкое положение поставила себя перед сотрудниками. Желая как-то сгладить конфуз, она выразила сожаление, что ее никто не информировал об этом, а затем заговорила о больном. Однако снова попала впросак.

- Я не могу согласиться с утверждением Зои Даниловны, - сказала аспирантка Самоцветова. - Болезнь, которой страдает наш больной, названа именем Симмонса, а не Симондса. Между этими болезнями клинически нет ничего общего.

- Самоцветова права, - подтвердил Федор Николаевич.

- А я вам докажу, что я права! - возразила Пылевская.

Но ее уже никто не слушал.

После окончания клинического разбора Пылевская зашла к Пескишеву и высказала недовольство поведением Самоцветовой.

- Ну как это можно аспирантке так дискредитировать ассистента кафедры?! Она же подрывает мой авторитет. Допустим, что я чего-то не знаю. Но разве это должно быть предметом обсуждения в широкой аудитории да еще в присутствии студентов?

- Уважаемая Зоя Даниловна, никто вашего авторитета не подрывает. Готовьтесь лучше к клиническим разборам и глубже вникайте в суть дела. Авторитет завоевывается знаниями. Вот вы в следующий раз покажите, что лучше других знаете обсуждаемый вопрос, и все станет на свои места. Кстати, и причин для обид не будет, - посоветовал Пескишев.

- Я вчера была так занята! Вы же знаете, у меня большая общественная работа...

- Знаю, знаю, - перебил ее Федор Николаевич. - Общественная работа, конечно, необходима и полезна, но никогда не заменит недостатка научных знаний. Для ученого наука превыше всего. Это его обязанность и долг перед людьми, а если хотите, то поручение, - как партийное, так и общественное. Возможности человеческого мозга ограничены, а жизнь быстротечна, поэтому невозможно с полной отдачей служить одновременно двум богам. Выбирать нужно что-нибудь одно. В противном случае ни здесь, ни там ничего путного не сделаете, ничего не добьетесь.

- А я руководствуюсь не желанием чего-то добиться, - уколола Пылевская. - Мне лично ничего не нужно, я работаю для общей пользы.

Пескишев молча пожал плечами: разговор явно становился бессмысленным.