Том 3. Записки охотника

…у богатого помещика и охотника, Александра Михайлыча Г ***.— Прототипом этого персонажа послужило реально существовавшее лицо, сведения о котором приводил М. И. Пыляев в своей книге: «Замечательные чудаки и оригиналы» (СПб., 1898, с. 260–266), где это лицо выведено под инициалами: «Н. К-ий». Этот сказочно богатый орловский помещик один из домов своей усадьбы превратил в гостиницу для своих друзей-охотников, которые съезжались к нему сотнями. Особенной странностью К-го была неприязнь к женщинам, которые в усадьбу его не допускались.

Этих господ, для красоты слога, называли также бакенбардистами. (Дела давно минувших дней, как изволите видеть.)— Указом от 2 апреля 1837 г. Николай I запретил ношение бороды и усов гражданским чиновникам (Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1838. Т. XII, с. 206). Это запрещение распространилось и на студенчество, вследствие чего ко времени написания рассказа бакенбарды у студентов давно уже вышли из употребления.

…лишь бы взятки брал да колонн, столбов то есть, побольше ставил для наших столбовых дворян!— Лупихин употребляет здесь каламбур, основанный на ложной связи понятия «столбовой дворянин» со «столбами», «колоннами». Столбовой дворянин — потомственный дворянин старинного рода.

Сановник приехал.— И. Делаво, пользовавшийся, как сказано, советами Тургенева, дал к этим словам примечание: «Эта внушительная фигура была, вероятно, губернатором» (Delaveau,p. 371). На полях чернового автографа против описания встречи сановника Тургенев записал имена: «кн. Васильчиков, граф Блудов, граф Уваров». Эта запись — прямое свидетельство того, что прототипами тургеневского «сановника» были виднейшие представители николаевской бюрократии.

…с негодованием, доходившим до голода, посмотрел на бороду князя Козельского…— В указе от 2 апреля 1837 г. «О воспрещении гражданским чиновникам носить усы и бороду» говорилось, что «государь император, сверх доходящих до его величества из разных мост сведений, сам изволил заметить, что многие гражданские чиновники, в особенности вне столицы, дозволяют себе носить усы и не брить бороды <…>. Его императорское величество изволит находить сие совершенно неприличным…» (Полное собрание законов Российской империи. Собрание второе. СПб., 1838. Т. XII, с. 206). Французский посол де Барант в официальной депеше из Петербурга от 6 апреля 1837 г. объяснил издание этого указа личным раздражением Николая, вызванным браком Елены Мекленбургской с ненавистным ему герцогом Орлеанским, носившим бороду (Souvenirs du baron de Barante. Paris, 1895. T. V, p. 557–558). Взгляд тургеневского «сановника» отражал, таким образом, поведение его коронованного хозяина.

«Моей судьбою очень никто не озабочен».— Цитата из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Завещание» (1840): «Моей судьбой, сказать по правде, очень никто не озабочен».

…Mon verre n’est pas grand, mais je bois dans mon verre, сказал кто-то.— Из «Посвящения Альфреду Т.» драматической поэмы «Coupe et les livres» («Уста и чаша») А. Мюссе (1832).

…какую пользу мог я извлечь из энциклопедии Гегеля?— «Энциклопедия философских наук» (1817) — одно из главных произведений Гегеля, усиленно штудировавшееся в московских философских кружках 30-х годов.

…послушай-ка наших московских — не соловьи, что ли? — Да в том-то и беда, что они курскими соловьями свищут, а не по-людскому говорят…— А. Е. Грузинский («Литературные очерки», с. 240) полагал, что здесь имелся в виду М. А. Бакунин, ко времени публикации рассказа бывший уже политическим эмигрантом, вследствие чего выписанные слова не были допущены в «Современнике» цензурой. Однако с гораздо большим основанием в упоминании «наших московских» следует видеть намек на славянофилов, с их отвлеченным философствованием, с их искусственным, далеким от живой народной речи языком.

Помнится, Шиллер сказал где-то: Gefährlich ist’s den Leu zu wecken…— Неточная цитата из «Песни колокола» («Das Lied von der Glocke») Ф. Шиллера.

…снюхивался с отставными поручиками…— По свидетельству Е. М. Феоктистова, под «отставными поручиками» имелся в виду член кружка Станкевича Н. Г. Фролов (1812–1855) — см.: Т сб (Кони),с. 164. Из пажеского корпуса Фролов был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Семеновский полк, откуда вышел в отставку, почувствовав влечение к научным занятиям. См. характеристику его в кн.: Панаев И. И. Литературные воспоминания. Л., 1950, с. 215–224.

…постоял в Риме перед Преображением, и перед Венерой во Флоренции постоял…— «Преображение» — картина Рафаэля в Ватикане; «Венера во Флоренции» — так называемая Венера Медицейская работы неизвестного скульптора во флорентинском музее Уффици (см. стихотворение Тургенева «К Венере Медицейской» (1837) и примеч. к нему: наст. изд., Сочинения, т. 1, с. 11–12, 442–444).

…на стене известный портрет белокурой девицы с голубком на груди и закатившимися глазами…— В ту пору широкой известностью пользовались картины французского живописца Ж.-Б. Грёза (1725–1805), создавшего целую серию слащаво-сентиментальных «головок», часто дополненных изображением сидящих на груди «птичек». Одна такая «Грёзова головка: девушки с голубем» висела среди фамильных портретов в имении Лутовиновых — с. Холодове (см.: Житова,с. 82).

…смешно же замужней женщине томиться безымённой тоской и петь по вечерам: «Не буди ты ее на заре».— Неточно цитируемое начало романса «На заре ты ее не буди» на слова А. А. Фета. Музыка приписывается А. Е. Варламову.

В одной трагедии Вольтера — какой-то барин радуется тому, что дошел до крайней границы несчастья.— Французские комментаторы «Записок охотника» — Л. Жуссерандо и А. Монго не дают этому месту удовлетворительного объяснения.

По мнению Л. Жуссерандо [120], в комментируемом тексте содержится, возможно, намек на известные стихи из трагедии Вольтера «Меропа» (акт II, сц. VII):

Со своей стороны, А. Монго полагает [122], что «рассказчик» весьма смутно вспоминает тут не Вольтера, а Расина: а именно отчаяние Ореста в конце трагедии «Андромаха» (акт V, сц. 5):

…лихорадочно твердящих слово« жызнь»… — В черновом автографе вместо «ж ызнь» — «свобода!».

…назовите меня Гамлетом Щигровского уезда.— В черновом автографе вместо «Щигровского» — «Чернского».

Чертопханов и Недопюскин

Впервые опубликовано: Совр,1849, №2, отд. I, с. 292–309 (ценз. разр. 31 янв.), под № XVI, вместе с рассказами: «Гамлет Щигровского уезда» и «Лес и степь». Общая подпись: Ив. Тургенев.

Черновой и беловой автографы хранятся в ГПБ(ф. 795, ед. хр. 10 и 11).

В настоящем издании в текст ЗО 1880внесены следующие исправления:

, строка 28. Вместо «шаталась» — «металась» (по автографам, Соври ценз. рукоп.).

, строка 22. Вместо «затявкали» — «затякали» (по автографам, Совр,ценз. рукоп. и ЗО 1852).

, строка 42. Вместо «песенников» — «песельников» (по автографам и собственноручной поправке Тургенева в ценз. рукоп.).