Рассказы и повести дореволюционных писателей Урала. Том 1

    Переселенцы разбрелись по лесу.

    Чиновник ехал и говорил своей даме, что переселение — великое культурное и государственное дело, через него легко разрешается аграрный вопрос, уничтожаются козни социального недовольства и укрепляются позиции государства на окраинах.

VI 

    Чиж и Юрла долго шли около речки, усталые, потные, с ношами за плечами, а за ними кое-как плелись их жены и дети. Вокруг теснился большой дремучий лес, и в нем царил полумрак, хотя солнце заливало воздух в вышине ярким светом и рассыпало огненные стрелы по хвойным ветвям. Наконец, они остановились на зеленом холмике, в том месте, где речка сделала крутой поворот s сторону и скрылась в кустах ивняка, черемухи и смородины.

    — Вот здесь, под сосной, — указал Чиж, — хорошо отдохнуть.

    И все повалились на сочную траву, под тень гигантского дерева с корявой корой, толстыми корнями, торчавшими над землей, и каждый, облегченно вздохнув, растягивался на траве.

    Чиж лежал и вое время рассматривал местность. С холма открывался широкий горизонт. Вокруг, мощно раскинувшись, расстилался лес.

    Далеко на горизонте синели вершины горной цепи. Все дышало мощью и незыблемым покоем.

    — Место тут веселое, — сказал он Юрле, — не остановиться ли нам здесь?

    Юрла осмотрелся кругом и неторопливо задумчиво ответил:

    — Мне тоже это место приглянулось.

    — Так пойдем осматривать.

    И они оба быстро встали и пошли вглубь леса. Чиж на ходу сказал женщинам:

    — Разведите костер… Котелок поставьте на огонь… Чайник вскипятите…

    Прошло часа два, они возвратились на привал и объявили женщинам, приготовившим у костра похлебку, о решении поселиться на этом месте.

    Женщины покорно и молчаливо согласились.

    — Удобное местечко облюбовали, — радостно говорил Юрла, — весело здесь и к воде близко.

    — Вот и займем, пока оно свободно, — отозвался Чиж, — а прежде всего надо поклониться земле-матушке.

    И все они чинно, один за другим, младшие подражая старшим, упали на колени, как на молитву, и, припадая к земле, целовали ее, а старшие вместе с тем и орошали слезами радости.

    — Кланяйся, Егорушко, земле-кормилице, — говорил Юрла сыну, — твоя она, на всю жизнь тебе дается, тебя она будет поить-кормить, а нам, старикам, может быть, только кости успокоит…

    И усердно кланялся маленький Егорушко, смутно сознавая смысл всего происходящего, а остальные смотрели на него и плакали.

    Все плакали, но всем было легко и радостно, каждый знал, что пришли к земле, и в сердце каждого уже зарождалась вера в лучшее будущее. С этой верой они бодро взялись за работу.

    Юрла срубал небольшие деревца и очищал стволы их от прутьев. Женщины и дети таскали заготовленный материал к месту привала. Чиж ставил наклонно к стволу сосны одну возле другой жерди и сверху набрасывал хвою. И общими трудами сооружался шалаш наподобие юрты.

    Мимо проходили расселявшиеся по лесу группы. Чиж и Юрла спешили всем объявить, что выбрали место и строят временное жилище.

    Вечером все сидели за сосной у костра, перед шалашом, и, отдыхая, слушали непрерывный гул, которым наполняли лес люди-пришельцы, и трели звонкоголосых птиц, щебетавших в кустах над речкой.

VII 

    Ночью темный лес угрюмо молчал, и его покой сторожили ласково сиявшие небесные лампады — звезды в лазурной вышине.

    Семьи Чижа и Юрлы ночевали в шалаше, а сами они эту ночь провели у костра и почти совсем не спали, обсуждая все мелочи предстоявшего им устройства.

    Ясно сознавая, что разрозненными силами справляться труднее, они твердо решили вести вместе одно хозяйство: лес не продавать, вырубить только десятины две леса, выкорчевать пни и подготовить огород и пашню к весеннему посеву, а из срубленных бревен построить избу, сарай, конюшню, чтобы было где самим жить, вещи сложить, лошадь и корову держать.

    Рано утром, как только просветлело небо, погасли звезды и в лесу стала вместе с зарей пробуждаться жизнь, они вскипятили чайник, напились чаю и, разбудив жен, сказали, что собрались пойти в город, и ушли.

    Выбравшись из леса, направились по поляне мимо бараков и железнодорожной станции, вышли к широкой реке, спокойно катившей волны в крутых каменных берегах, и долго шагали по берегу, пока показался город и засверкали кресты и главы церквей.

    В городе блуждали по пустынным улицам, спрашивали у редких встречных канцелярию переселенческого начальника, следовали по их указаниям дальше, вышли на площадь к собору, перевалили через овраг, обогнули мимо монастыря с каменной стеной и башнями, прошли по базару и, наконец, увидали дом с вывеской, гласившей о том, что им было нужно.

    Канцелярия переселенческого чиновника была закрыта.

    Они стали ждать, когда ее откроют, и сели на ступеньках крыльца.

    Подходили и присоединялись к ним другие переселенцы. Начинали разговаривать о своих делах, о нужде и горе.

    Дверь канцелярии открылась только около полудня, когда солнце уже подходило к зениту, и на крыльце появился тот же чиновник, который накануне приезжал в лес, и переселенцы, обнажая головы, обступили его.

    — Места выбрали… Можно ли устраиваться?

    — Селиться можете, кто где пожелает, но земля будет укреплена и документы на нее будут выданы только через два года…

    — Нельзя ли способье получить?

    — Ссуды будут выдаваться скоро, но точно время, когда пришлют деньги, неизвестно…

    — Можно ли лес рубить и продавать?

    — Земля и лес отданы вам, распоряжайтесь, как хотите…

    Сыпались робкие и молящие вопросы и просьбы и еле довали сухие и краткие ответы на них.

    Затем чиновник сказал, чтобы его не задерживали, распорядился всем передать писцу в канцелярию свидетельства и документы, какие у кого имеются, повернулся и ушел.

    Переселенцы повиновались и покинули канцелярию.

    При возвращении Чижа и Юрлы из города, по дороге в лес, их нагнал ехавший верхом на вороной сытой лошади краснолицый купец и вступил с ними в разговор:

    — Где поселились?

    — В бору у речки.

    — А лес продаете?

    — Нет…

    — Хорошую цену дам… Рублей двадцать за десятину…

    — Не продаем…

    — Ну, как хотите… Покаетесь… Потом за десять продадите…

    Они молчали.

    И купец, точно рассердившись, ударил по лошади и быстро помчался вперед. А Юрла сказал Чижу:

    — Будем хранить лес… Без нужды не размотаем… С лесом жить будет легче…

    И Чиж одобрительно кивнул головой и добавил от себя:

    — Как решили, так и будет…

VIII 

    Весь участок, предназначавшийся к заселению, заняли переселенцы, и в лесу закипела новая жизнь: с утра до вечера стучали топоры, раздавались голоса людей, пылали негаснущие костры, сосновый бор с каждым днем редел, на расчищенных местах, среди пней, вырастали постройки — нарождалась деревня.

    Раз в неделю приезжали из города священник и дьякон, служили молебны, «святили места», собирали дань, давали «благословения», поучали и уезжали обратно.

    Лесопромышленники стекались на участок, как воронье на добычу, целой стаей и начинали скупать лес.

    Большинство переселенцев продавали, а немногие воздерживались.

    — Что же вы не продаете лес? — спрашивали их скупщики. — Продайте, пока мы хорошую цену даем… Потом цены падут — за дешевку уйдет… На пособие не рассчитывайте — не скоро его выдадут.

    — Вы платите за лес двадцать рублей за десятину, а десятина леса стоит в пять раз дороже, — возражали переселенцы. — Нет, уж лучше подождем пособия…

    — Ждите, ждите, — с иронией говорили скупщики и добавляли: — Не скоро дождетесь…

    Но секрет успеха скупщиков состоял в том, что они ежедневно привозили из города в бочонках водку и угощали тех, кто продавал лес, и после каждой продажи-купли начиналось пьянство, в которое втягивались и непричастные к делу, а под хмельком легко заключались новые сделки.