Том 9. Рассказы, повести 1894-1897

Выступив в роли «оскорбленного» за народ, Протопопов уверял, что своей повестью Чехов «сделал кислую пессимистическую гримасу по адресу деревни», так же как в повести «Моя жизнь» содержится «гримаса» по адресу города, вследствие чего критик нашел закономерным объединение обеих повестей в одной книге.

Статью Михайловского Струве расцепил как выпад против его статьи о «Мужиках» и выступил снова (Novus. «Мужики» Чехова и г. Михайловский. — «Новое слово», 1897, кн. 1, октябрь).

В противоположность Михайловскому, легально-марксистский критик трактовал «Мужиков» как произведение большой художественной силы, имеющее «глубокий общественный смысл» и «огромное практическое значение», вскрыть которое призвана критика, поскольку у самого писателя «никаких намерений, кроме художественных, не было» (стр. 60). Novus защищал «законность противопоставления города и порождаемого условиями городской жизни духовного склада — деревне и деревенскому складу» (стр. 59). Ссылаясь на К. Маркса, который «видел заслугу капитализма и буржуазии в разрушении» деревенского «идиотизма», Струве утверждал культурное превосходство города, обусловленное иной системой эксплуатации: «…духовному развитию и самосознанию трудящегося населения условия городского и специально крупнопромышленного труда — несмотря на злую эксплуатацию — решительно благоприятствуют» (стр. 62–63) [19].

Ответное выступление Михайловского прямо направлялось им против Струве. В № 11 «Русского богатства» за 1897 г. он поместил статью «О народничестве, диалектическом материализме, субъективизме и проч. — О страшной силе г. Novus’a, о моей робости и о некоторых недоразумениях. — Н. Н. Златовратский». На этот раз Чехову Михайловский противопоставил Златовратского, заявив, что в «Мужиках» содержится только «упрощенное решение вопросов, занимавших г. Златовратского в течение всей его литературной деятельности: „идиотизм деревенской жизни“ — и конец…» (стр. 138). Приписав «диалектическим материалистам» презрительное отношение к «идиотизму деревенской жизни», народнический критик объяснял его неверным, по его мнению, убеждением, будто капитализм и буржуазия разрушают этот «идиотизм» при помощи городской «цивилизации».

В. И. Ленин в статье «Перлы народнического прожектерства», написанной в конце 1897 г., ссылаясь на эту статью Михайловского, уличал его в «полном непонимании» учения Маркса — «по крупнейшему вопросу об отвлечении капитализмом населения от земледелия» (В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 2, стр. 504).

Полемика вокруг «Мужиков» не прекратилась и в 1898 г. В «Русском богатстве» под псевдонимом П. Ф. Гриневич выступил П. Ф. Якубович (Л. Мельшин). Не отрицая «большого, даже огромного дарования» Чехова, он высказывал недовольство тем, что «молодые поэты так минорно, так безнадежно настроены», полны «неверия в силы и будущее своей родины». «Откуда взялся этот мрачный скептицизм, это холодное отчаяние?» — вопрошал критик. И он «пессимизму» Чехова противопоставил «веру в народ» Гл. Успенского (П. Ф. Гриневич. Итоги двух юбилеев. — «Русское богатство», 1898, № 8, отд. II, стр. 101).

Нашлись и такие критики, которые самую эту полемику обратили против Чехова, против его повести, будто бы не заслуживающей столь большого внимания.

Злобным тоном выделялись статьи К. П. Медведского в «Московских ведомостях» (1897, № 243, 4 сентября и № 341, 11 декабря). В первой из них, под заглавием «Убогая „сатира“», рассказ Чехова характеризовался как «посредственный», фальшивый и искусственно «раздутый в „литературное событие“», рассчитанный на дешевый успех у либеральной критики. В другой статье Медведский ополчался против превозносящих произведение Чехова «марксистов», которым приснилось, что «Мужики» доказывают наступление у нас господства «капитализма», и которым нет дела «до ущерба, наносимого подобным враньем правильному развитию эстетических понятий».

Н. Ладожский (В. К. Петерсен) в статье «Ужасные мужики» («Санкт-Петербургские ведомости», 1897, № 114, 29 апреля) подчеркивал якобы полную бесстрастность автора в «Мужиках»: «Сомнительно, чтобы Чехов любил людей и всего более людей русских…» Он охарактеризовал повесть как неправомерное возведение «в общее правило конкретного и частного факта» и противопоставил «Мужикам» не только «Власть тьмы» Л. Толстого, где есть по крайней мере резонирующая фигура Акима, но и рассказ Ясинского «Тараканий бунт».

Я. В. Абрамов расценил «войну» вокруг «Мужиков» как вздорную и личную и ссылался на сборник, где Чехов объединил «Мужиков» с «Моей жизнью»: «Как бы для того, чтобы успокоить одних и разочаровать других, Чехов, неожиданно для умных критиков, вслед за „Мужиками“, напечатал „Мою жизнь“, в которой изобразил городскую жизнь вообще и жизнь интеллигентной части городского населения в особенности такими мрачными красками, перед которыми краски, употребленные для изображения „Мужиков“, кажутся даже слишком бледными» (Я. Абрамов. Наша жизнь в произведениях Чехова. — «Книжки Недели», 1898, № 6, стр. 135–136). В обоих произведениях, по словам критика, Чехов «дал нам образцы произведений уже весьма крупных, имеющих огромное общественное значение и отличающихся весьма выдающимися художественными достоинствами. ‹…› Что он способен к широкой концепции, что его талант в состоянии справиться с большою картиною, в которой отразилась бы вся русская жизнь в ее важнейших проявлениях, — это он, несомненно, доказал своими последними произведениями…» (стр. 167).

Несколько позднее в спор включился Д. Н. Овсянико-Куликовский, который отводил от Чехова упреки Михайловского в сгущении красок, говоря, что «в таком нарочитом подбирании черт и состоит самый-то „художественный метод“, которым пользуется Чехов», — подобно тому, как это делали Гоголь и Щедрин (Д. Овсянико-Куликовский. А. П. Чехов. — «Журнал для всех», 1899, № 2, стр. 136–137). «Мрачный, безотрадный взгляд на человека и современную жизнь» в «Мужиках», по мнению Овсянико-Куликовского, так выражен и проведен, что «внимательный и вдумчивый читатель чувствует присутствие идеала» (там же, № 3, стр. 272).

Итог полемике подводил А. М. Скабичевский статьей «Мужик в русской беллетристике (1847–1897)», появившейся в том же журнале «Русская мысль» (1899, № 4, отд. II, стр. 1-26; № 5, отд. II, стр. 103–131), где за два года до того была напечатана и сама повесть Чехова. Отметив, что рассказ Чехова «произвел на всех гнетущее, безотрадное впечатление», Скабичевский охарактеризовал «два лагеря», на которые разделилась критика. По мнению Скабичевского, те и другие — «на ложной почве»: одни ищут в литературе непременно обобщений, тогда как писатель может изображать и конкретное — «без всякой предвзятой цели и мысли»; вторые необоснованно объявляют Чехова зачинателем новой эры изображения народной жизни, тогда как он «является талантливым продолжателем своих предшественников», которые так же трезво, без иллюзий смотрели на положение народа.

О праве писателя изображать конкретное, не претендуя на обобщения, а выражая только охватившие его настроения, Скабичевский писал в связи с «Мужиками» и в статье «Новые течения в современной литературе» («Русская мысль», 1901, № 11).

Недовольство Михайловского и Якубовича творчеством Чехова и особенно «Мужиками» фактически было вызвано не отсутствием у писателя «общей идеи», а отсутствием именно народнической идеи, перерывом народнической линии литературы в творчестве Чехова (см. об этом: Н. Ф. Бельчиков. Народничество в литературе и критике. М., 1934, стр. 176–197).

Замечательно, что вся перепалка критиков вокруг «Мужиков» шла совершенно мимо их автора, который не разделял ни классовую точку зрения Novus’а, ни народнических предрассудков Михайловского. В разгар полемики писатель опасно заболел, а потом уехал за границу. В письмах Чехова 1897 г. никакого отзвука эта полемика не получила.

Однако споры вокруг «Мужиков» создали Чехову репутацию «марксиста» [20] и дали о себе знать при баллотировке Чехова, находившегося в то время за границей, в члены Союза взаимопомощи русских писателей: на общем собрании этого Союза в октябре 1897 г. несколько человек высказались против Чехова (см.: Отчет о деятельности Союза взаимопомощи русских писателей за 1897 и 1898 гг. СПб., 1899). Суворин писал об этом в дневнике: «…среди этого Союза оказалось несколько членов, которые говорили, что Чехова следовало забаллотировать за „Мужиков“, где он, будто, представил мужиков не в том виде, как следует по радикальному принципу. ‹…› „Меня чуть не забаллотировали“, — говорил Чехов. («Дневник А. С. Суворина». М. — Пг., 1923, стр. 179. Об этом см. еще: СИГ. ‹С. И. Гольдельман›. Около жизни. Чехов. (Из личных воспоминаний). — «Одесские новости», 1904, № 6357, 7 июля).