Стрежень (= Юноша и машина)

- Так поехали? - Он отводит взгляд, смущается.

Они выходят в гостиную. Григорий Иванович читает "Известия", но, услышав скрип двери, бросает газету на стол, шутливо говорит:

- Дщерь, куда направляешь стопы? Ответствуй, Степан!

- На мотоцикле кататься! -чужим басом отвечает Степка. Он вообще, разговаривая с Григорием Ивановичем, всегда басит, не нарочно, а сам того не замечая, от смущения.

- Неплохое мероприятие! -одобряет Григорий Иванович, соединяя их взглядом, который говорит: "Что же, очень хорошо, что Степка Верхоланцев стоит рядом с ней!"-Благословляю! -шутит Григорий Иванович. - Пусть будет короткой ваша дорога и достанет бензина.

- Полный бак! - басит Степка.

В это время из дверей третьей комнаты выходит мать Виктории - высокая, прямая женщина, со строгими, внимательными глазами. Зовут ее Полина Васильевна, она работает директором Карташевской средней школы. У нее быстрые, решительные движения, громкий голос.

- А, Верхоланцев, здравствуйте! -говорит Полипа Васильевна, вплотную подходя к Степке и прямо взглядывая на него. - Кажется, собираетесь куда-то?

- Мы, мама, кататься на мотоцикле! -ласково отвечает Виктория.

Полина Васильевна берет Степку за руку, легонько подтягивает к себе.

- Присядьте, Степан! Вот так, хорошо! Расскажите-ка мне, что у вас там случилось!

- Да ничего не случилось! -весело откликается Степка. - Виктория выступила, раскритиковала, ну и все. Пустяки!

- Пустяки ли? - Полина Васильевна строго качает головой. - Пьяница какой-то там у вас завелся, кто-то спит во время работы.

- Это... я... сплю! -покраснев до пунцовости, говорит Степка. - Пришел на песок, улегся и... нечаянно уснул.

- И долго проспал? -смешливо надувает щеки Григорий Иванович. - Ты ответь - долго?

- Полчаса! -басом говорит Степка.

- Замечательно! -хохочет Григорий Иванович. - Чем же это кончилось?

- Григорий! -недовольно перебивает его Полина Васильевна. - Дело серьезное. Скажите, Степан, а кто этот пьяница, дебошир?

- Какой он дебошир? -удивляется Степка. - Ульян, когда пьяный, спокойный. Вот только любит выпить.

- Но он опаздывает на работу, выходит пьяным!

- Это бывает! -печально отвечает Степка. - А вообще он хороший.

Полина Васильевна шумно ходит по комнате, сложив руки крестом на груди, резко поворачивается в углах.

- То, что вы проспали, это, конечно, пустяк, Степан, но, в общем, Виктория-то права?

- Конечно! Я спал, Ульян был с похмелья, а дядя Истигней ждал своей приметы...

- Какой приметы? -поражается Виктория.

- Да на большом осокоре... Колдует!

Виктория хочет еще что-то спросить у Степки, но мать останавливается между ними, улыбаясь, полуобнимает Степку за плечи.

- Счастливо, Степан! Катайтесь на мотоцикле. Только, пожалуйста, осторожней... Я видела, как вы носитесь. Ужас! Ради бога, осторожней!

Когда они выходят в сени, Степка говорит:

- Ох, и хорошие у тебя родители, Виктория! Не зря их ученики так уважают.

- Ничего! Неплохие люди! -снисходительным тоном отвечает Виктория. Ну, пошли!

На четвертой скорости Степка до отказа поворачивает рукоятку газа. Мотоцикл летит по проселочной дороге. Гулко проносятся мимо яркой березовой рощи; как пустая бочка, гудит под колесами деревянный мостик; взревев мотором, наклонившись, мотоцикл минует изгиб реки. Обь тусклой стальной полосой струится назад.

От радости, от счастья, оттого, что встречный поток воздуха бьет в лицо, у Степки мгновениями останавливается сердце. Обь изгибается круто, на повороте широкая, как море, берег еле виден в синей дымке. Потом дорога выскакивает на крутояр, повисает над ним, еще раз подпрыгнув, выбегает на круглую полянку, отороченную кустами смородины и черемухи. Мотоцикл останавливается. Наступает тишина.

С пятнадцатиметровой вышины обрыва слышно, как течет Обь - волна тихонько позванивает, поплескивает. Когда ветер уносит душное облако бензина, веет запахом смородины.

- Чувствуешь, как пахнет смородина? -спрашивает счастливый Степка.

Ни один запах не вызывает у Степки столько воспоминаний, как запах смородиновых листьев, - стоит уловить его, как перед глазами встает детство. Коротенькие штанишки с падающей лямкой, пыльная чащоба лучей в садике, где мать посадила смородину, горячий песок, щекочущий босые пятки; потом вспоминается, как он, совсем еще маленький, покачиваясь, сидит на широкой лошадиной спине, пахнет сладким лошадиным потом, сеном; ему скучно качаться, он дремлет, но вот блеснет вода, покажется знакомая искривленная ветла у озера, березовый околок, и тут тоже пахнет смородиновыми листьями. Потом Степка с приятелями возит сено, купает лошадей в теплой протоке, ездит в ночное, и где бы он ни был - везде душно и волнующе пахнет смородиной... Вспоминается и такое: в доме пусто, непривычно тихо, мать, одинокая, печальная, ходит по скрипучим половицам и никак не может остановиться. Степка с братьями и сестрой пьют чай, настоенный на смородиновых листьях, так- как настоящего чая нет, да и хлеба тоже. Так и запомнилась ему война смородиновым запахом.

Когда Степка впервые написал на бумаге большими буквами слово "Родина", ему показалось, что в классе чем-то остро и волнующе запахло. Он замер, повел носом- пахло смородиной. И даже в самом этом слове Степка однажды с удивлением обнаружил многозначительное: смородина...

- Посидим, Виктория! -просит Степка.

Обь спокойна, величава, какой всегда бывает в начале августа. Катится к северу, точит правый берег - вкрадчивая, на вид тихая, послушная, а на самом деле не такая. Незаметно, исподволь, пролагает она себе кратчайший путь на север, из года в год сминая и пологие и крутые берега. Потому так много на ней стариц, иные из которых шире самой Оби.

Обские жители многим похожи на нее: на вид неторопливы, степенны, не крикливы; так же, как она, не бурлят, не торопятся, а кажется, что тихохонько живут они. Но вот приглядишься, войдешь поплотнее в их жизнь и скажешь: "Ой, нет! Не то! Какая там плавность, да постепенность, да тишина!" Поймешь, что похожи обские жители на свою реку, которая незаметно, настойчиво и неотвратимо пробивает себе путь на север...