Том 6. С того берега. Долг прежде всего

Настоятель сказал Анатолю, что он берет его обет условно, что этот обет нисколько не должен связывать, что ближе полугода он не примет его окончательно.

– Возвратитесь в мир, – говорил он, – посмотрите снова на кипящую жизнь, на большие города, на светские интересы и если они влекут вас, если вам жаль будет их оставить не вступайте лучше в эту передовую фалангу церкви; трудна в ней, много преданности требует наша служба; кто идет с нами, тот отказывается от всего, даже от воли.

Анатоль возражал. – Настоятель был непреклонен.

Побродил Анатоль шесть месяцев по свету, побывал в Париже – и свет ему опротивел еще больше. Это было в самое то время, когда Людвиг-Филипп и его мещане окончательно восторжествовали над вредными страстями, когда кровь лилась реками в Лионе, в Клуатре Сен-Мери и Бюжо, приготовляясь к Трансноненской улице, свидетельствовал беременность герцогини Берийской.

Анатоль еще более готовым явился к настоятелю. – Его приняли.

Новые братья нашли тотчас банкира, который взялся продать его имение в России и вперед принял вексель Столыгина. Большую часть достояния он отдал братству, остальное положил на имя дочери.

С ревностию вновь убежденного, с покорной твердостью человека, давно искавшего определенное дело и внешний толчок, вынес он томительные месяцы искуса. Они ему даже показались легки. Внешний труд, труд обязательный, периодический, почти столько же развлекает и врачует больную душу, как болезнь тела. Все католические журналы Бельгии и Франции гремели наперерыв о славном обращении «d'un boyard russe» [157], о его блестящем искусе и полном принятии в орден под именем брата Венцеслава. Св. отец прислал ему благословение, Ротган написал письмо.

Когда Анатоль успокоился и перестал дивиться новой жизни своей, когда и ему перестали дивиться братия, а стали с ним обращаться, как с своим, – он с ужасом стал ощущать еще томительнейшую пустоту, нежели прежде.

Настоящая вера его отлетела; прежний, родной, знакомый скептицизм возвращался. Напрасно прибегал он к молитве и к исполнению обрядов – молитва стыла на устах его, обряды казались бессмысленным, аутоматическим повторением; уму и сердцу становилось от них теснее.

Новый мир, строгий, стройный в своем единстве и иерархии, успокоивающий, обнадеживающий, который так мощно влек к себе Анатоля, стал ему казаться совсем иным с тех пор, как он стоял по другую сторону декораций. Он нашел в нем прежний мир с теми же страстями, но иначе выраженными, менее откровенными и прикрывающимися видом величавым и строгим.

Он погибал – но через его рот не перешло ни одно слово. Он ненавидел себя за эту шаткость и хотел разом сломить нолю и разум; он лучше готов был все на свете перенести, нежели изменить обету, добровольно данному им вчера. – Он молчал, он становился мрачнее, худел, дичал – но строго исполнял все обязанности своего звания.

Инквизиторский глаз настоятеля разглядел через некоторое время подозрительное погружение в самого себя и сосредоточенную душу Венцеслава. Он понял его внутреннюю борьбу и окружил его лазутчиками. Но поведение, слова, вид Венцеслава были безукоризненны, покорность беспредельна. И при всем этом от него веяло чем-то опасным для верующих душ, чем-то наводящим страх. Дело показалось настоятелю до того важным, что он поверг его на рассмотрение Ротгана.

Через месяц настоятель позвал к себе Венцеслава и сказал ему с видом торжественно-радостным, подавая письмо:

– Ваша жизнь, ваше усердие нашли признание нашего отца – я душевно рад, что выбор его пал на вас.

Венцеслав развернул письмо, в котором генерал ордена назначал его проповедником в Монтевидео.

– Я готов, – смиренно отвечал Венцеслав.

– Я был в этом уверен, – заметил настоятель, опуская глаза.

На первом корабле отправился наследник Степан-Степановичей и Михаил-Степановичей, обладатель поместий в Звенигородском и Можайском уездах и дома на Яузе, – в Монтевидео проповедовать религию, в которую не верил.

Как особенную беспримерную милость орден позволил ему взять с собою малютку, ограничившись только третью из оставленного в пользу ее достояния.

С тех пор не было больше слухов о Столыгине. – В монастыре говорили, что он свято исполнял свой долг.

Вот все, любезный Вольфзон, что я помню из плана повести, которая меня занимала около двух лет.

Может быть, когда-нибудь, при совершенно иных обстоятельствах, я попытаюсь отделать – если не все, то некоторые части ее. Только не теперь.

Отрывок, который я посылаю Вам, особенно ценен для меня. – осенью 1847 читал я его в Париже нашему славному другу Белинскому. Он был очень болен: чахота, разъедавшая его грудь, уже отметила на лице его близкую смерть. Это было перед его и моим отъездом, он отправлялся в Петербург, я в Рим. Вечером, возле дивана, на котором лежал Белинский читал я ему начало повести. С другой стороны стола, на больших креслах, сидел высокий молодой мужчина, сгорбленный с лицом печальным, выражавшим необыкновенную силу мышления и отвагу; он делал сигаретки и смеялся, – то был Бакунин. – Больной наш тоже одушевился, говорил с энергией, с увлечением, редко посещавшим его в последнее время.

Из нас трех в живых остался один я.

Прощайте; жму Вашу руку.

Александр Герцен

Ницца. 13 октября 1851.

Варианты

ПРИНЯТЫЕ СОКРАЩЕНИЯ

В разделах «Варианты» и «Комментарии» приняты следующие условные сокращения:

1. Архивохранилища

ЛБ – Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР имени В. И. Ленина. Москва.

ГИМ – Государственный исторический музей. Москва.

ПД – Рукописный отдел Института русской литературы (Пушкинский Дом) Академии наук СССР. Ленинград.

ЦГАЛИ – Центральный Государственный архив литературы и искусства. Москва.

ЦГАОР – Центральный Государственный архив Октябрьской революции и социалистического строительства. Москва.

2. Печатные источники

Л (в сопровождении римской цифры, обозначающей номер тома) – А. И. Герцен. Полное собрание сочинений и писем под редакцией М. К. Лемке. П., 1919–1925, тт. I–XXII.

ЛН – сборники «Литературное наследство».

С ТОГО БЕРЕГА

ВАРИАНТЫ ИЗДАНИЯ 1855 г.

<Введение>

Стр. 9

^4–5 Слова: Я их ~ по-немецки – отсутствуют.

²⁶ Вместо: не позволила // не позволяет

Стр. 10

⁸ После: старчество // Но близость опасности – близость надежды!

⁸ Вместо: говорил // говорит

Прощайте

Стр. 12

⁷ Дата – в конце главы.

¹⁴ Вместо: пророчащий // обещающий

Стр. 14

⁵ Вместо: безнравственно // безнравственность

Стр. 15

¹¹ Вместо: один // лежит один

Стр. 16

¹² Вместо: видах // пассах

Стр. 17

^26–27 Вместо: мещанское самодержавие // мещанскую республику

Перед грозой

Стр. 21

^8–9 Вместо: спросонья ~ в себя // спросонья, не пришедши путем в себя, и умираем в чаду нелепости и пустяков

²⁵ Вместо: один начальный толчок // начало

Стр. 28

¹⁵ Вместо: Это не так легко // Оставить, это не так легко

^24–25 Вместо: всякой // каждой

Стр. 32

²¹ Вместо: преходящее // проходящее

³⁵ Вместо: полон // прекрасен, полон

Стр. 33

⁹ Вместо: А какая // Вас все сбивает дурно понятая теология. Какая

Стр. 36