Русские мужики рассказывают

"Мы, старые, опытные политики, прекрасно понимали, что при царизме, когда самодержа-вие еще не было низвергнуто, надо было "вместе бить и врозь итти". Вот поскольку сектантство помогало нам бить царизм... поскольку они внедряли в народ отрицательное отношение к самодержавному строю, постольку мы готовы были их поддерживать... А в наших нелегальных комитетах мы заводили с ними знакомство, дабы приобщить их насколько возможно к общественному движению, всегда старались расколоть их внутри по классовому признаку" (Там же, стр. 377.).

Обсуждая крестьянскую проблему, большевики в своей среде никогда не скрывали, что "мелкий собственник" русский мужик для них союзник лишь временный, и в дальнейшем они вовсе не собираются защищать крестьянские интересы. Точно так же не собирались они отказаться от важнейшего пункта своей программы, в котором объявили себя непримиримыми атеистами. И при всем том попытки заигрывать с сектантами не прекращались никогда.

Задачу использовать крестьянско-сектантское недовольство для своих политических целей социал-демократы окончательно сформулировали на Втором съезде партии в 1903 году. На этом съезде Ленин прочитал составленный Бонч-Бруевичем доклад "Раскол и сектантство в России". "В настоящее время, - говорилось в нем, - мы должны употребить все силы, имеющиеся в нашем распоряжении, на этот предмет, чтобы расшевелить социал-демократической пропагандой крестьянские массы. Один из удобных путей к этой массе представляют из себя сектанты, организованные уже в общины, вследствие чего и воздействие на них гораздо легче, чем на другие части крестьянского населения..." (Бонч-Бруевич В.Д. "Раскол и сектантство в России". Доклад II съезду РСДРП.) По этому докладу была принята съездом специальная резолюция, призывающая усилить пропаганду среди сектантов.

Циничные планы большевиков наталкивались в России прежде всего на противодействие толстовцев. Толстовцы, особенно такие близкие к Льву Толстому, как Чертков, Бирюков, Трегубов, считали своим долгом предупреждать крестьян-сектантов об опасности слева. В сентябре 1902 года находившиеся в эмиграции Чертков и Трегубов разослали до пятидесяти тысяч писем крестьянам, приглашая их ответить на такие, например, вопросы: "Хорошо или дурно бунтовать против притеснителей, грабить и убивать правителей?" "Что должен и чего не должен делать христианин в наше время для улучшения своей веры и общей жизни?" (Там же. От редакции "Свободного слова" к русским сектантам. Том I, стр. 11.)

Тесную связь между крестьянами-сектантами и толстовцами большевики справедливо считали для себя крайне опасной. Многие их действия носили активно антитолстовский характер. Аргументируя необходимость такой борьбы, Бонч-Бруевич говорил на Втором съезде РСДРП: "Мы должны выбить толстовцев из их позиций, а для этого есть единственный способ: дать сектантам такую небольшую газетку, которая лучше и всесторонней отвечала бы их назревшей потребности политического саморазвития"( Бонч-Бруевич. Избранные сочинения. Том I, стр. 187-188.) Газета социал-демократов (большевиков) для сектантов-крестьян начала выходить в январе 1904 года, и главной задачей ее было оторвать крестьян от толстовских идей, от толстовского влияния(Газета "Рассвет" выходила в течение 1904 года. Всего вышло 9 номеров. Редактор: Бонч-Бруевич.) Для того, чтобы "выбить толстовцев из их позиций", друзьям Ленина годились любые средства. Так, в поисках материалов для своей антитолстовской газеты, Бонч-Бруевич, нисколько не смущаясь, обращается из Женевы к Льву Толстому с просьбой прислать документы о преследовании сектантов в России. "Все это мы тщательно переплетем, - писал он, - а когда будет в России свобода, тогда вместе со всей библиотекой, перевезем в одну из столиц, где и организуем широкую библиотеку - русский Британский музей"( Бонч-Бруевич - Льву Толстому 10 августа 1904 г. Отдел рукописей Толстовского музея в Москве.)

В то время как Бонч рисовал Толстому "светлое будущее", когда каждый гражданин свободной России сможет прочитать о страданиях крестьян-сектантов, Ленин выступал с резкой критикой Толстого-мыслителя и его последователей. "Тогда только добьется русский народ освобождения, когда поймет, что не у Толстого надо ему учиться добиваться лучшей жизни, а... у пролетариата". (В.И.Ленин. ПСС. 5 изд. Том 20, стр. 70-71. "Толстой и пролетарская борьба".) Особенную злобу Ленина вызывали толстовцы. Он находит для них самые уничижительные, самые оскорбительные эпитеты. Для него толстовец - "...истасканный истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который публично бия себя в грудь, говорит: "Я скверный, я гадкий, я занимаюсь нравственным усовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками"". И еще: "Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, и потому совсем мизерны заграничные и русские толстовцы..."

Так оно и шло все первое десятилетие XX века: большевики поочередно пытались обольс-тить религиозное, евангельски настроенное крестьянство, в котором становилось с годами все больше толстовцев, и одновременно яростно набрасывались на тех же крестьян, когда не находили в них стремления бунтовать, жечь имения и самочинно делить помещичью землю. Еще более яростно атаковали они толстовцев-интеллигентов за их непротивленчество, за попытки сблизиться с крестьянами, отвратить их от кровавых эксцессов. Но в 1914 году произошли события, после которых большевики-прагматики снова увидели для себя в толстовцах некий прок.

С первых дней мировой войны толстовцы, как и многие другие сектанты, начали отказываться от службы в царской армии. Их судили в военных трибуналах, приговаривали к дисциплинарным батальонам, тюрьме, а кое-кого и к каторге (И.Ярков получил 8 лет каторжных работ). Для последователей Льва Толстого эти действия не были акцией политической. Неприятие любого насилия лежало в основе их мировоззрения. Именно в этом пункте они наиболее решительно расходились с революционерами любого толка, именно эта сторона толстовства более всего раздражала и народовольцев, и анархистов, и эсеров, и большевиков (социал-демократов). Еще в 1897 году, за два десятка лет до большевистской революции, знаменитый анархист Петр Кропоткин, встретив в Англии эмигрировавшего толстовца В.Черткова, написал ему:

"Если бы вам (толстовцам - М.П.) удалось соединить большое количество людей - большое непременно, которые во имя общечеловеческой поруки... подняли голос против всякого насилия сверху - экономического, политического и нравственного, - тогда насилие снизу, как самоотверженный протест против насилия сверху, все менее и менее становилось бы необходимым. Пока этого нет, насилие снизу останется фактором прогресса нравственного..." (Кропоткин - Черткову 10 июня 1897 г. Цит. по кн.: М.В.Муратов. Л.Н.Толстой и В.Г.Чертков. Изд. муз.Толстого, М., 1934.)

Как личность, известная своим мужеством и благородством поведения, Петр Кропоткин был приятен и В.Г.Черткову, и Льву Толстому, с которым он также обменялся письмами. Однако этот революционер ни толстовцев, ни самого Толстого в необходимости насилия в общественной жизни не убедил. Толстой писал по этому поводу: "Его аргументы в пользу насилия мне представляются не выражением убеждения, но только верности тому знамени, под которым он честно прослужил свою жизнь" (Толстой - Черткову 19 июня 1897 года. Цит. по книге Муратова.)

Не приняв призывов к насилию со стороны анархиста Кропоткина, толстовцы не приняли и войны, в которую вступила летом 1914 года Россия. К 1916 году протест против кровопролития поддерживали уже не отдельные лица, но большая организованная группа последователей и друзей Льва Толстого. Группа эта активно распространяла по Москве антивоенные листовки. В отличие от листовок большевиков, призывы непротивленцев-толстовцев были подписаны подлинными именами. Подписавшие эти листки были схвачены и преданы военному суду.

Большевики, как известно, считали поражение России в войне благом, так как, по их расчетам, такое поражение приблизило бы вожделенную пролетарскую революцию. В этой связи выступления толстовцев и особенно начатое против них судебное преследование большевиков порадовало. Тем более, что "дело толстовцев" приобрело довольно шумный характер: на скамье подсудимых оказались люди известные и уважаемые. В защиту толстовцев выступили самые крупные адвокаты, о толстовцах много писали газеты. Большевики надеялись, что суд приговорит толстовцев к большим срокам заключения или к ссылке в Сибирь и это приведет к новой волне отказов от военной службы. Вопреки этим надеждам все непротивленцы были по суду оправданы. Так или иначе, на почве неприятия войны отношение большевистского руководства к толстовцам на пороге революции снова улучшилось. Но не надолго.