Хрущев: Подари себе рай (Действо 2)

- Двурушниками! - воскликнул Никита. - Представьте себе, мне один такой (потом оказалось - закордонный наймит, английский шпион) как-то говорит: "Какую чепуху следователи придумали про Генриха Григорьевича Ягоду"...

- Про Енона Гершоновича Иегуду, - бесстрастно уточнил Вышинский.

- Вы правы, - подтвердил Хрущев. И, возбуждаясь и горячась, продолжал: - Цитирую этого двурушника дальше - "Будто он, пользуясь своей дружбой с Горьким, приглашал его к себе на дачу и усаживал у костра. С какой целью? Чтобы писатель простудился и быстренько отправился в мир иной. Надо же придумать такую смехотворную галиматью"!

- Надеюсь, этот пасквилянт получил свое?

- Еще как получил!

- Ослабляли, ослабляли здоровье Алексея Максимовича как только могли - и физически, и морально. Один шумный - на всю Европу! - адюльтер невестки Горького с тем же Ягодой чего стоил. А доконали создателя "Жизни Клима Самгина" тривиальным ядом. И сделала это тайная любовница предшественника Ягоды Менжинского эстонская графиня Марина Будберг, "красавица Мура".

- Андрей Януарьевич, я завтра хочу заехать на процесс.

- Знаю, Никита Сергеевич. Мне ваш помощник уже сообщил. Собственно я и звоню в известной мере в связи с этим. Хотелось бы посоветоваться. Бухарин состоял на партучете в одной из ваших организаций.

- И что же? - напрягся Хрущев. - И Троцкий, и Рыков, и Каменев, и Радек, и Эйхе... Да мало ли кто еще состоял у нас на учете.

- Сейчас речь конкретно о враге народа Бухарине. Вы уже были на наших заседаниях. Видели - присутствуют представители Коминтерна, братских партий, буржуазные журналисты. Защита наверняка будет цитировать Ленина: "Бухарчик", "любимец партии". Кроме того, нет ни одного рабочего, который не изучал бы теорию и практику нашего строительства по его книге "Азбука коммунизма". И "Правду" редактировал. И троцкистов громил и словом и делом! Идеолог с большой буквы.

Секундная пауза - и: - С вражеской, оппортунистической точки зрения.

"Psia кriew! - выругался про себя Никита. - Шляхтич окаянный! Когда сам с 1903 по 1920 год щеголял меньшевиком, оппортунистами нас, большевиков, почитай на всех их сборищах клеймил отчаянно! Теперь напрочь перекрасился".

Вслух сказал: - Змий он подколодный, вот он кто - этот самый Бухарчик. Самое лучшее прокурорское обвинение - раскрытие эволюции предательства.

Последние слова, услышанные им от Сталина (речь тогда шла о Троцком) и особенно ему приглянувшиеся своей сочностью и выразительностью, Никита произнес с особым тщанием. "Наш доморощенный, лапотный "теоретик" уже слегка поднаторел в большевистском идеологическом краснобайстве, - с удивлением отметил Вышинский. - Ишь ты - за вождем поспевать тщится . Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Ну-ну!"

- Тем и опасен, что в любимцы-любимчики пролез. С такими прохиндеями ухо особо востро держать следует. И приговор один - пулю в затылок, завершил свою секретарскую рекомендацию Хрущев.

- Согласен, - ответ Вышинского был деловито-одобряющим. - Ваша позиция, непоколебимо-принципиальная, меня вдохновляет. Верно поэт Александр Безыменский написал на днях:

"Бравый Ежов и отважный Хрущев

Ловят и давят шпионов-врагов.

Кто не с нами - тот против нас.

Вышибем душу и выбьем глаз!"

Никита улыбнулся, зарделся - он, разумеется, читал эти стихи в "Известиях". Однако скромно возразил.

- Я что? А вот про Николая Ивановича справедливо сказано, он маленький, да удаленький, всех злыдней в ежовых рукавицах зажал.

- Надеюсь, те списки, которые фельдъегерем мы сегодня вам направили, успели подписать? - как бы между прочим, буднично вопросил Вышинский.

- Конечно! - Хрущев нажал кнопку, резко взмахнул секретарю рукой, указав на списки тех, кто подлежал расстрелу - мол, чего медлите, отправляйте по назначению, не тормозите ни секунды машину революционного правосудия. - И как их только земля носит, этих мерзавцев.

Закончив разговор, Никита с удовольствием съел несколько бутербродов с сочной, жирной тамбовской ветчиной и свежайшей копченой осетриной. Прихлебывая чай из любимой литровой кружки - праздничный подарок рабочих Дулева - он достал из стола номер "Известий", перечитал пришедшееся по душе стихотворение. "Вот они, наши пролетарские классики, - вспомнил он свой разговор со Сталиным. - Безыменский, Жаров, Уткин, Багрицкий. Как пишут чертяки! Аж слезу вышибает..."

А Вышинский долго смотрел на телефонную трубку, думал злорадно: "Чемпион наш Никита по подписям под расстрельными списками. Всех обошел - и Сталина, и Молотова, и даже Берию. Р-е-е-звый..."

Река времени... В нее вливаются равно и радостные, и безрадостные дни. И был день 21 декабря 1938 года. Для всей страны праздник, а для Хрущева и его семьи - чорний сум. Никита сидел в своем роскошном киевском кабинете и, повернувшись спиной к столу, смотрел на портрет Сталина. Он пытался связаться с Самим по ВЧ, но Поскребышев сказал, что у Хозяина Ворошилов, Шапошников, Тимошенко и Кузнецов. "Срочно вызвал их Иосиф Виссарионович. Как освободится, я вас соединю".

"Конечно, поздравить с днем рождения - первое дело, - думал Никита. Первое, но не главное. Главное - совсем другое. Ленька, мой любимый первенец от любимой первой жены, от Фроси, Ефросиньюшки, Ефросиньи Ивановны Писаревой, влип в дрянную историю. Сукин сын, паршивец! Связался с бандой грабители, убийцы - исчез из дома, пропал на целую неделю. Он и раньше бывало пропадал. Но тут... Тут звонок начальника республиканского НКВД: "В КПЗ ваш сынок, Никита Сергеевич. С бандюками снюхался, спелся". И в Москву уже, сучий потрох, доложил. Я придумал повод, тотчас полетел в столицу. В ножки Хозяину бросился. Он сказал, что разберется. Ленька-Ленька, что же ты наделал?! Видать зря не лупцевал я тебя в детстве ремнем. Все жалел, ведь с четырех лет без мамки жил - Фрося от тифа в двадцать первом скончалась. Да, боком ласка выходит...

Яростной трелью взорвался телефон:

- Товарищ Хрущев, соединяю вас с товарищем Сталиным.

- Здравствуйте, товарищ Сталин.

- Здравствуй, Микита. Как дела на Украине?

- Все хорошо, товарищ Сталин. От имени миллионов украинских коммунистов, от имени всей золотой Украины поздравляю вас, наш дорогой, наш любимый и мудрый вождь и учитель, с днем рождения. Вам обязаны мы всеми победами в строительстве счастливой социалистической державы, вам желаем...

- Спасибо, Микита, - перебил его Сталин. - Всего этого наслушался я сегодня вдоволь. Насчет твоего сына Леонида. Мы тут посоветовались с товарищами и решили... - Наступила тишина и Хрущев замер, сжал трубку обеими руками так, что косточки хрустнули. - И решили, - продолжал далекий глуховатый голос, - простить его за молодостью лет.

Хрущев хотел выкрикнуть слова преданнейшей благодарности, но не мог произнести ни звука - внезапные спазмы сдавили горло.

- И один добрый совет: пусть добровольно вступит в РККА. Армия отличная жизненная школа. Вы меня слышите, товарищ Хрущев?

- Да, товарищ Сталин, - заговорил наконец Никита сквозь рвавшиеся из груди рыдания. - Отец родной, любимый, милосердный! Вовек, вовек буду помнить это. Как, чем смогу отблагодарить? Верностью, преданностью...

Сталин уже давно положил трубку, а Никита все говорил и говорил о переполнявших его сердце чувствах.

Берия, получивший запись этого разговора через день, внимательно перечитал ее несколько раз. При этом он одобрительно цокал языком - есть, есть у кого поучиться изъявлению искренней любви к гениальному земляку. Однако, порядок есть порядок - и запись эта вместе с рапортом НКВД из Киева была аккуратно положена в личное его, Берии, досье на кандидата в члены ПБ Никиту Сергеевича Хрущева. А как же, мало ли что с нами, смертными, может случиться. Завтра. Послезавтра. Подальше положишь поближе возьмешь.

ЗАДАНИЕ "КУЗЕН"

Сергей осторожно взвел курок и встал справа от двери. Посмотрел на свой любимый наган, вспомнил почему-то - с тридцать четвертого года было отменено право членов партии носить с собой личное оружие. Усмехнулся: "В нашем ведомстве это право еще остается. Даже для немногих беспартийных". Новым его ведомством было ГРУ, куда его с огромным трудом перетащил обладавший безошибочным нюхом на кадры Берзин.