Зеркало Пиковой дамы

- Ой, мам! Знаешь, я тебе потом расскажу, когда со всем разберусь, но история - умереть! Кому расскажи, не поверят! Ну все, лечу в студию, сейчас там будет такое... такое! - Аля закатила глаза, чмокнула мать и умчалась.

Глава 5

ЛЕГЕНДА О ЛЕДИ ШЕЛЛОТ

Аля неслась в студию, как на крыльях, и достигнув земли обетованной, поняла, что явилась рано - никого ещё нет. Не считая Мирона, конечно, тот, как всегда, был на месте в своем закутке и отпер ей дверь. Маруся подозревала, что Мирон просто-напросто школу прогуливает, а родителям лапшу на уши вешает, потому что иначе объяснить его "перманентное" пребывание в студии с утра до ночи было попросту невозможно...

Как ни странно, Мани в её гнезде тоже не оказалось, хотя кто-кто, а она-то должна быть на месте...

- Странненько... - пожала плечами Аля и направилась в зрительный зал ей не терпелось лишнюю минутку побыть на сцене.

В зале было темно, за кулисами горел дежурный свет, и сцена тонула в полумраке слабых отсветов. Алины шаги гулко раздавались в тишине. По сцене бродили тени, скользящие, зыбкие... и картина эта казалась такой колдовской и загадочной, что от этого шли мурашки по коже. Аля, закусив губу, поднялась по приставной лесенке и спряталась за правой кулисой, возле пульта помрежа. Ей до смерти хотелось выйти на сцену и сделать что-нибудь: пройтись в вальсе, прочитать стихотворение, воздеть руку в царственном жесте, изобразив королеву... или прокукарекать. Но она никак не осмеливалась. Сцена пугала её.

И все-таки Аля осмелилась! Легонько, на полупальчиках она прокралась на сцену и тут заметила слева, у задника какое-то сооружение. Ширмы! Интересно... Она заглянула внутрь... На невысоком постаменте, занавешенном черной тканью, слегка наклоненное под углом к залу, стояло её зеркало! По сторонам от него - два других, поменьше. Все три казались висящими в воздухе из-за эффекта, которое создавала черная ткань. Слабые блики света играли в центральном стекле, казалось, оно само светится...

- Здравствуй! - шепнула Аля и приблизилась к зеркалу.

Чудо какое - лицо её осветилось! Оно словно окружено было еле заметным светящимся ореолом. Но все-таки он был виден воочию - этот круглый, сияющий нимб... И как же она теперь была хороша!

Она глядела на себя и не узнавала. У неё было совсем другое лицо, одухотворенное, вдохновенное! Щеки пылали, глаза горели, кажется, они стали ещё выразительнее, ещё темней. А за спиной, отраженные в зеркалах, по залу скользили тени, расплывчатые, призрачные, точно из потустороннего мира! Реальным казалось только её отражение. Девчонка стояла, не в силах от него оторваться. Она впервые себе так понравилась! Обычно всегда что-то в себе раздражало: то худоба, то слишком крупный рот, то млечная бледность... Но теперь весь её облик казался хрупким и трепетным, а черты выразительными и утонченными. У неё какая-то особая, несовременная красота! И совсем не жаль, что совсем непохожа на раскрашенных модных дев на обложках журналов... А глаза-то, глаза! Того и гляди обожжешься! И овал лица, оказывается, как на старинном портрете. А во всем облике - тайна какая-то...

Аля ахнула и провела ладонями по щекам.

И как раньше внимания не обращала: ведь она почти точная копия бабушки Лизы в юности! Дома у них есть портрет тех времен, когда бабушку только-только в театр приняли! Странно, почему родители этого не заметили, или просто не хотели ей говорить?

Надо же, вот она, оказывается, какая! Будто крылья за спиной выросли, Аля была готова взлететь! Обычная неуверенность в себе исчезла, верилось, что все в жизни сбудется, что она станет большой, настоящей актрисой и сумеет сказать людям что-то важное... скажет им о красоте, о том, что радость и красота рядом, повсюду... Они живут в душе каждого, несмотря на все тяготы жизни, и важно только их разглядеть...

Дверь заскрипела. Кто-то в зале - шаги... Аля быстро юркнула за кулисы.

- Где ты, моя светлая королева? - послышался жаркий шепот.

Гарик! Он, что, заметил, как она сюда проскользнула? Она выглянула из-за кулис.

- Я здесь! - Аля хотела, чтобы голос её, в тон ему, прозвучал интимно и проникновенно, но получился какой-то жалкий писк.

В зале зажегся свет.

- Ты? - ей показалось, что он смешался. - Ты, ты, ты!!! - патетически воздев правую руку, продекламировал Гарик. - Ты - свет души моей, моя Аллея! Ну что, Алька, порепетируем? Как тебе имечко, которое я родил, а? Аллея! По-моему, самое то! - он резко, без перехода взял игриво-насмешливый тон.

- А что ты хочешь репетировать? - ей было ясно, как дважды два, что Гарик ждал здесь другую, но отчего-то актерствовал, чтоб это скрыть. Но зачем? Это было и обидно, и непонятно...

- Этюд. Наверстывай упущенное, ты же у нас теперь прима! Ермолова! Книппер-Чехова! Та-аа-к, сейчас придумаем предлагаемые обстоятельства. Ага, давай, становись вот сюда, у портала. Представь, что тут - дерево. На нем запретный плод. И я хочу его сорвать. А ты - страж, пес, который охраняет дерево. Ну, действуй!

- А что мне делать?

- Представь! Ты пес, значит...

- Значит, лаю и бегаю на четвереньках! - Аля послушно опустилась на четвереньки и принялась громко лаять на Гарика, который болтался вокруг портала и тянул вверх руку...

- Нет, нет, не то! Ты просто изображаешь собаку, а ты должна охранять, понимаешь? Не подпускать меня!

Аля зарычала и вцепилась зубами в его штанину. Гарик принялся дергать ногой, отскакивать, подпрыгивая на одной ножке... их прервали громкие аплодисменты.

- Браво! - прозвучал томный насмешливый голос.

В зале стояла Алена.

Аля поспешно поднялась и одернула юбку. Легко представить, как эта сцена выглядела со стороны! Ей показалось, что Гарик специально придумал такие предлагаемые обстоятельства, в которых Але отводилась весьма нелепая роль. Он знал, что вот-вот появится та, которую ждал. Светлая королева! Этот гад специально выставил её в смешном свете! Аля неожиданно почувствовала такую злобу и ярость, что готова была, кажется, растерзать их обоих... Но Алена, поняв её состояние, подошла к Але, обняла и расцеловала.

- Ты была так убедительна! Я бы никогда так не смогла! - проговорила она с искренним восхищением. - Я когда только-только сюда пришла, Маркуша заставил меня показать, как действует отбойный молоток!

- Ого, круто! - поразилась Аля. - И как же ты выкрутилась? - гнев её мгновенно истаял.

- Ну как? Тряслась вся, издавая кошмарные звуки... Он все говорил: "Не то! Не верю!" - прямо Константин Сергеевич Станиславский!

- Ага, - подхватил Гарик. - Наш Маркуша во всем косит под Станиславского. Просто живая цитата из книжицы "Моя жизнь в искусстве"!

- Он мучил меня дня три, пока не добился, чего хотел. Я так билась в конвульсиях, что у всех волосы встали дыбом! Наверное, дырку в полу проделала...

- Ага, Алена тогда выдала класс! - хрюкнул Гарик. - Но это ж нормально, девоньки, это ж театр! Здесь не может быть ничего такого, что было бы стремно... ну, стыдно, что ли. Главное - достоверность, правда жизни, а остальное - суета сует и всяческая суета!

- Ребят, я... - начала было Аля, которую так и распирало рассказать об истории с записной книжкой.

- Почему вы не готовы к репетиции? - вдруг прогремел гневный голос Далецкого. Он возник так внезапно у самой рампы, что все трое вздрогнули. Почему не установлен свет на сцене, где мой рабочий столик... что вообще здесь происходит?! Как можно опаздывать на репетицию?! Где остальные?!

Остальные горохом посыпались из дверей в зал, как из гнилого мешка, в котором этот громовой рык проделал прореху. Кто-то, действительно, опоздал, кто-то заболтался в репзале... Студийцы сгрудились возле своего художественного руководителя, вытянув руки по швам, и тряслись в ожидании приговора.

Далецкий оглядел их, выдержал паузу... сунул руки в карманы и поднялся на сцену.

- Садитесь. Мне придется начать репетицию с того, чем я думал её закончить - вы сейчас к ней попросту не готовы... - он немного походил взад-вперед, опустив голову и с мрачным видом изучая планшет. - Я расскажу вам одну легенду. Пожалуйста, соберитесь, настройте внимание... и если ещё раз повторится подобное, студия будет распущена. Это не пустые слова! При таком отношении к искусству ничего живого родиться не может. Дисциплина первое, чего требует театр от всех нас.