Тезки

Смирнов Алексей

Тезки

Алексей Смирнов

Тезки

Действующие лица:

А

А-прим

Квартира А. Сверкающая комната. В центре - сервировочный столик, накрытый на двоих. Две мягкие скамеечки. В нижнем ярусе столика - плетеная корзиночка с хлебом, а также матерчатые и бумажные салфетки. В верхнем ярусе - графин с черно-коричневой жидкостью, тарелки с закусками, рюмки, вилки. Обстановка серьезного офиса, все вылизано и вычищено. Металлическая мебель, панели приборов. Африканские маски на стенах.

Широкими шагами входит А, человек самодовольный и рыхлый, за ним неуверенно следует затрапезного вида А-прим. Ясно, что первые осторожные приветствия уже состоялись в прихожей.

А-прим. Мне нужен Сомов.

А. К вашим услугам. Я понимаю так, что вы...

А-прим. Сомов.

А. Вот именно. Будьте как дома, прошу к столу. Тапочки нашли?

А-прим. Богато у вас. Бизнесмен?

А (пренебрежительно и неопределенно). Так... (машет рукой) Одно название.

А-прим осматривается, ища, где бы сесть, хотя скамеечки стоят у него под носом.

А. Можно попросить ваши документы? Без обид.

А-прим. Пожалуйста. Хорошо, что я захватил.

А берет паспорт А-прим, со вкусом изучает.

А. Сомов Андрей Николаевич. Мороз по коже, честное слово.

А-прим (с подозрением и обидой). Почему мороз? Не соответствую?

А. Что вы, Бог с вами. И вообще я вам сразу поверил. Документы - это... очень занятно увидеть собственные бумаги, а в них - чужую физиономию.

А-прим (усмехается). Мне тоже занятно. Улавливаете намек?

А (смеется). Улавливаю! Еще как улавливаю!

Идет к какой-то матовой панели, исторгает из плоскости медленный длинный ящик. Роется, находит свой паспорт, вручает А-прим.

А-прим. Сомов Андрей Николаевич. Надо же.

А. Садитесь же. Вы знаете, сколько я таких нашел?

А-прим. Сколько?

А. Девяносто четыре штуки. Вы - первый, кто откликнулся.

А-прим. Вот черт!

А. Правильно. Я сказал то же самое, и не один раз. Начиная с десятого. (Разливает в рюмки). Давайте, что ли, за встречу, Андрей Николаевич!

А-прим. Всегда пожалуйста.

Церемонно чокаются, пьют.

А. Кушайте, все перед вами. Салфетки внизу.

А-прим хмурится, заглядывает в нижний ярус. Трогает пальцем салфетку, не берет.

А-прим. Получается, нашего брата аж сотня без малого?

А. Больше. Девяносто четыре - это только в Интернете, плюс милицейская база данных по городу. Последняя - ваш случай. А сколько еще родилось в других городах и странах? Сколько еще не выходит в Интернет?

А-прим (кивает). Как я. У меня телевизор - и тот черно-белый.

А. Все наладится, как дело пойдет. Вся надежда на таких, как вы.

А-прим. Почему?

А. Сетевые не очень любят общаться в реале. Собаки заносчивые.

А-прим. Кто? Где общаться?

А. Пользователи Интернета, Сети. Они предпочитают общаться не вживую, а так вот, под никами.

А-прим. Под чем?

А. Неважно. По второй?

А-прим. Конечно.

А. Долгого нам здоровья.

Пьют, закусывают.

А-прим (после паузы). Может быть, все-таки расскажете?

А. Простите?

А-прим. Зачем я здесь? Живу я, конечно, гаденько, серо... до нового лаком... иначе черта с два я бы к вам пришел. Ясности хочется.

А. Да! Разумеется! Mea culpa!

А-прим. Вы снова говорите непонятно.

А. Так вы меня поправляйте, не стесняйтесь. Я не нарочно. Это часто случается - знаешь какое-то слово, или не слово... И думаешь, будто все его знают. Люди - они ведь разные, да? Mea culpa - моя вина.

А-прим. По-итальянски, небось?

А. Горячо. Латынь.

А-прим. Вот я и чувствую. Меа, мио... Что-то такое где-то когда-то было. Мио, мой мио.

А. Забудем. Я постараюсь следить за своей речью. Но слушайте на всякий случай повнимательнее. Я еще ни в чем не уверен. Разум ищет закономерность в случайном, но себя полагает случайным. Согласны? Итак: нам дана целая орава полных тeзок.

А-прим. Так.

А. Давайте от них абстрагируемся (смотрит на А-прим). Я хотел сказать отвлечемся. Вот перед нами стенка. Представьте себе стенку вообще: без обоев, узоров, картин. Стенку как общую идею.

А-прим. Платоновскую?

А (недоверчиво). Вы знакомы с Платоном? Вам что-то говорит слово "Федр"? "Пир"?

А-прим. Считайте, что нет. Просто всплыло откуда-то.

А. Очень к месту всплыло. Именно в этом смысле я и назвал стенку. Согласитесь, что в границах этой общей стены каждый человек вообразит какую-то свою, особенную стену.

А-прим. В этом нет никаких сомнений.

А. Но стена "в общем" существует.

А-прим. Не может не существовать.

А. Отлично. И так - с каждой вещью. Теперь возьмем любое человеческое имя. У отца Павла Флоренского есть любопытная работа, в которой он исследует общее в людях, живущих под одними именами.

А-прим. Разве это у него? У меня дома висит отрывной календарь, там тоже про это есть. Каждый день расписан.

А (с жалостью). Уровень! Уровень, уважаемый! Я ведь ссылаюсь, а на календарь кто ж ссылается. Впрочем, источник - дело десятое. Важна общность. Вы только задумайтесь, какая мистика, оказывается, сокрыта в сочетаниях букв!

А-прим. Задумался, страшное дело.

А. Тогда вернемся к нашему сонму тeзок. Имя - характеристика более общая, нежели имя, фамилия и отчество, взятые вместе. Круг сужается, не так ли?

А-прим. Не может быть не так. Это нужно запить! (Потирает руки).

А (поколебавшись). Ну, давайте. Вообще, старина, нам некуда торопиться. Будьте здоровы!

А-прим. И вам!

Пьют. А-прим закуривает. А чуть заметно морщится и отмахивается от дыма.

А. Продолжим. После длительных размышлений я пришел к выводу, что такая сложная структура, как наша фамилия-имя-и-отчество, не может быть простым совпадением, игрой слов или омонимом вроде двузначного овоща "лук". Это бедность словаря, но не Слова с большой буквы, под одним и тем же мы часто разумеем разное - Бога, добро, благо, грех. Однако природа не допустит, чтобы совершенно различные вещи назывались одним именем. Должно быть нечто принципиально общее. Ведь задевают же нечто в мироздании звуковые волны, которые рождаются при изречении наших имен. Одна фонетика чего стоит. Разве вы не чувствуете, как прекрасно и высоко это звучит - Сомов! Андрей! Николаевич! А в числовом, каббалистическом прочтении они вообще, наверное, отражают один ослепительный замысел...

А-прим. Весь этот ваш тонкий эфир... Я человек простенький.

А. Простенький? Гм... в конце концов, чем это не основа. Я тоже, вероятно, не из гениев...

А-прим. Бросьте, я и слов-то таких мудреных не знаю.

А (щурится, грозит пальцем). Не скромничайте, не надо! А платоновская идея?

А-прим. Говорю же, нечаянно вырвалась.

А вздыхает. А-прим уписывает маринады.

А-прим (жуя). Может быть, единство во Христе?

А. Вы верующий?

А-прим. Да.

А. Нет, это слишком общее единство. Небесные покровители - святые, разные ангелы - здесь тоже не годятся. Нигде же не прописан личный заступник всех Андреев Николаевичей Сомовых. Нам нужна какая-то другая основа.

А-прим. Платформа, я понял.

А. Нет, о платформе договариваются. Ее берут извне. А мы должны найти в себе нечто внутреннее, присущее нам, и только нам.

А-прим. И что будет дальше?

А. Ну что же... возможно, полет моей мысли покажется вам чересчур смелым...Дальше нам можно объединиться и создать совершенный организм. Он будет состоять из множества разных существ с единым корнем. И примемся отстаивать права.

А-прим. Здорово! Не иначе, как выйдет какая-нибудь новая партия.

А. Не стоит загадывать. Никогда не знаешь заранее, куда приведет становление. И вообще - додумывать мысль до конца скучно. Конечно, можно довести ее до кантовских причинно-следственных и пространственно-временных оснований, но этим убьется идея, которая содержится в ней как отзвук высшего тайного идеала. Это мои собственные соображения, навеянные Шопенгауэром. Мысль меняется в зависимости от формы своего выражения. Она обогащается своей незавершенностью.