Сухой остаток

Найденов Александр

Сухой остаток

Александр Найденов

Сухой остаток 

 рассказ

1.

Виктору Васильевичу Трофимову, опытному студийному оператору пришлось закодироваться. Такое условие ему поставили на работе, Восьмом канале городского телевидения, иначе - пообещали уволить. Виктор Васильевич был подвержен запоям, они продолжались у него по неделе, а повторялись чуть ли не каждый месяц. В первые день или два, когда он "начинал колобродить"как он сам выражался,- он появлялся с утра на телестудии молчаливый, задумчивый, сторонился людей и от него пахло для конспирации - луком, мятной жевательной резинкой или подсолнечным маслом. На записи передач Трофимов пытался все делать по-прежнему - копошился, поправляя светильники, перенастраивал тяжелые камеры на штативах, чтобы улучшить "картинку". Но обязательно случались ошибки - то он оставлял тени на лице диктора, то нарушал композицию кадра, то запинался за декорации. На упреки режиссера Виктор Васильевич не огрызался, отводил глаза в сторону, и непонятно было что он ?- стоит посмеивается, или покусывает свою седоватую бороду. Улучив момент, когда про него забывали, он исчезал бесшумно из студии, чтобы "нарисоваться" опять, но уже через несколько дней. Наконец, терпение у начальства лопнуло - и Трофимов был направлен к врачу.

Частная клиника, которую выбрал Виктор Васильевич по объявлению в газете, находилась на окраине города, занимая двухэтажное здание бывшего детского сада. Ступив на огороженную сетчатым забором территорию клиники, где за рядами влажных кустов сирени виднелись веранды, детские качели и лазилки, он осмотрелся, присел в аллее, подложив под себя полиэтиленовый кулек, на разноцветную низенькую, всю в блестящих каплях недавнего дождя, скамейку и закурил. За кустами слышались детские крики, смех, кто-то звонил в велосипедный звонок. Вскоре показался виновник этого звука - маленький мальчишка на велосипеде с приставными колесиками вывернул на аллейку и прокатил мимо Виктора Васильевича, широко расставляя голые коленки, мотая рулем, на котором он ежесекундно дергал пальцем рычажочек звонка. Трофимова удивила самоуверенная физиономия мальчугана, а между тем, велосипед его вихлял по дорожке и оставлял за собой переплетающиеся грязные линии. Так вот, с самого детства путано движемся мы по жизни... Впрочем, сейчас нужно было о другом думать. Виктор Васильевич отбросил окурок, поднялся со скамейки и с пакетом в руке зашагал к двухэтажному зданию.

За железной дверью, в фойе сходство клиники с детским садом сразу рассеялось: здесь был сделан евроремонт. Пластиковые стенные панели и офисная мебель придавали помещению строгий, нежилой вид. На громкое дребезжанье дежурного колокольчика, раскачавшегося при открывании двери, из бокового коридора в фойе вышла молодая приземистая женщина в белом халате. Она поздоровалась. Трофимов, смущаясь, объяснил ей, зачем он явился.

- Вам Константин Павлович на двенадцать назначил?- равнодушно спросила у него женщина, подходя к своему светло-серому пластиковому столу и проверяя, что у ней записано в настольной записной книжке.- Как у вас фамилия?- уточнила она.

- Трофимов.

- Совершенно верно, вы есть,- подтвердила женщина и распорядилась.Пойдемте.

Постукивая каблучками по пластиковым плиткам пола, она направилась в коридор. Сквозь тонкую ткань халата были заметны полоски лифчика у нее на спине и большой треугольник плавок на ягодицах. Женщина, словом, была как женщина,- ничего особенного, так себе. Трофимов шагал за ней следом, смотрел на мелькающие икры ее полных ног, и чувствовал себя немного обиженным оттого, что она, сама такая невзрачная, обыкновенная, нисколько не интересуется, почему он оказался здесь, словно было само собой разумеющимся, что его, Виктора Васильевича, давно уже нужно лечить, усыпить, прочистить ему мозги.

Кабинет психотерапевта, куда они вошли, на медицинский кабинет нисколько не походил. В нем не лежали в металлических ванночках на столе шприцы, молоточки, лопаточки и прочие блестящие медицинские инструменты, не было стетоскопов, фонендоскопов и тонометров, зато на столе этом помещался компьютер и на мониторе его появлялись одна за другой разные замысловатые схемы. На стенах кабинета висели дипломы в дорогих остекленных рамках.

Константин Павлович, лысоватый молодой доктор в белом халате нараспашку, встал со стула из-за компьютера и, улыбаясь, протянул Трофимову для рукопожатия свою теплую мягкую ладонь.

- Виктор Васильевич, вы бумаги еще не заполнили?- поинтересовался он у Трофимова, как только они познакомились.- Не заполнили?  Не беда. Галя, два экземпляра, пожалуйста, договора,- принеси сюда в кабинет.

- Виктор Васильевич, вы ведь знаете, мы с вами говорили об этом по телефону,- перед  началом курса терапии необходим перерыв в употреблении алкоголя, ну... хотя бы на неделю. Вы это условие выполнили?- вкрадчиво заговорил доктор, усаживая Трофимова в кресло и сам занимая кресло напротив него.- Вы не пили в течении этой недели?- повторил он вопрос, внимательно всматриваясь пациенту в глаза.

- Нет, не пил.

- Ни капли?

- Ни капли.

- Отлично!- воскликнул доктор.- Тогда мы сегодня прямо можем и приступить!

Впрочем, к сеансу приступили не сразу: Виктору Васильевичу сперва пришлось изучить принесенные Галиной бумаги, расписаться в бланках договора и заплатить деньги. Стоимость курса лечения, состоящего из одного сеанса гипноза, составляла тысячу сто рублей - примерно половину месячной зарплаты Трофимова.

- Так вы, дорогой мой, Виктор Васильевич,- кинематографист ? Стало быть, вы творческий человек?..- задумчиво произнес психотерапевт, прочитав титульный лист медицинской карты, которую Трофимов достал из полиэтиленового пакета и подал ему.

- Был когда-то на киностудии оператором... До девяносто пятого года, пока она не закрылась,- отозвался Виктор Васильевич, принимая от Галины квитанцию об уплате. Он немного смутился, но, вместе с тем, ему и приятно сделалось - пусть эта женщина в тонком халате послушает, как его называют творческим человеком.- А теперь - на телевиденье оператором я...- уточнил он, когда женщина, забрав бумаги, вышла из кабинета.

- Разве в этом - большая разница?- спросил Кузнецов, уловив в тоне Виктора Васильевича пренебрежительную нотку.

- О!..- издал возглас Трофимов.- На киностудии мы на весь Советский Союз работали; особенно - Север, Дальний Восток, ну и - Урал, это само собой. А на телевиденье, знаете... в четырех стенах околачиваюсь. Впрочем, мне все равно: я привык.

-  Вы где-нибудь учились на оператора? Образование,  тут написано, у вас высшее. Это какое - высшее, можно узнать?- спросил доктор, внимательно изучая медицинскую карту и оглаживая мягкой ладонью пушок волос вокруг своей лысины.

- ВГИК у меня, операторский факультет, правда, заочно... Так вот, по специальности все и...

- Одну минуту, Виктор Васильевич!- вежливо прервал его Кузнецов. Он потянулся рукой к селектору на столе, надавил кнопку и сказал: Галя, там ребятишки расшалились, очень кричат, мешают. Ты их попроси, чтобы потише и чтоб не звенели. Вообще, освободи от них территорию - так же не возможно работать.

Трофимов представил, как будут выгонять с территории детского сада самоуверенного мальчишку на велосипеде с приставными колесиками и подумал: это начинаются для паренька первые жизненные уроки.

- Извините, Виктор Васильевич,- обратился доктор к Трофимову, отпустив кнопку и откладывая в сторону анкету,- Значит, ВГИК?  Ведь это престижно. Трудный был конкурс?

- Как сказать?  Если учесть, что я с третьей попытки туда попал только... А ведь с опытом был, все уже знал: несколько лет отмантулил ассистентом оператора в съемочной группе, но когда сказали, что принят - не поверил, думал, что меня разыграли.

Мы как раз под Уссурийском про заповедник фильм делали. Кругом - на тридцать километров - тайга, никакой связи. Через неделю возвращаемся в Уссурийск , и первый, кого я вижу в гостинице,- директор нашей документальной картины спускается по лестнице. А мы, натурально, все такие в грязи, в копоти,- ну, из леса... Зашли в гостиницу, баулы на пол раскладываем, коробки железные с пленкой. Он спускается - и сразу ко мне: мол, с тебя магарыч. Я: что такое?  Он: телеграмма, мол, получена... На дневное баллов не добрал, а на заочное принят... Если не веришь - звони на студию: это от них телеграмма. Студия! Ну что - студия?  Я - во ВГИК. Звоню - а сам трясусь прямо: вдруг какая ошибка. Дозвонился. Нет, говорят,все точно. Поздравляем, говорят, вы зачислены. Тут уж магарыч, конечно, и за удачные съемки, и за институт - разом.