Век лови - век учись

Кисилев Я

Век лови - век учись

Я.Киселев

ВЕК ЛОВИ - ВЕК УЧИСЬ

Ошибка отшельника

Года три назад кто-то из нашей компании прозвал его Отшельником. Кличка пристала. Так его стали называть многие из тех, кто ездит на Каменку.

Почему Отшельник? На льду он ни с кем не общается и даже о клеве никогда не спрашивает. Наверно, потому-то к нему никто не подходит. Даже для того, чтобы посмотреть его отличные удочки с катушками, заграничный ледоруб и чемодан со складывающимися полозьями.

Но несмотря на такое снаряжение, Отшельнику постоянно не везло. Только во время бешеного клева около его лунки подпрыгивали яркие окуни или серебристые плотвицы. Мы знали причину такого невезения, но не говорили о ней Отшельнику - ведь он никого из нас не удостаивал своим вниманием.

Но однажды, видать, терпение у него лопнуло. В самый разгар ловли, когда мы с шутками и прибаутками вытаскивали из лунок "порядочных" подлещиков, он подошел к нам и молча остановился. Мы - ни слова. Так продолжалось, наверное, с полчаса, а потом заговорил мой приятель, Антон Антонович:

- Я хорошо видел, как ты "бомбил" свои лунки. Если не ошибаюсь, килограмма три каши в них убухал да с килограмм мотыля.

Отшельник долго не отзывался, а потом все же спросил:

А ты сколько?

- Кормушку мотыля в начале ловли да потом несколько щепоток бросал.

- И клюет? - удивился Отшельник. Как видишь. Да пойми ты, наконец, что перекармливаешь рыбу, вот она у тебя и не клюет! Ведь на твои лунки никто никогда не садится - в них всегда столько каши, что она прокисает: рыба не успевает ее съесть. Да и крупу-то продают не для того, чтобы ты ее подо льдом гноил.

Отшельник молчал, - видать, думал. Чтобы ускорить этот процесс, я сказал:

- Сабанеев, наверно, имел в виду тебя, когда писал, что прикормка нужна не для насыщения рыбы, а только для возбуждения ее аппетита. Поэтому-то никогда не следует бросать слишком много прикормки - это хороший способ испортить себе рыбалку.

Над ямой

Однажды на собрании нашего рыболовного коллектива Антон Антонович рассказал, как надо на водоеме по ориентирам засекать нужное место: какую-нибудь яму, каменную гряду или уступ. Слушали его довольно невнимательно. Одни потому, что считали это чем-то далеким от рыбалки и потому ненужным. Другие же считали себя давно сведующими в таком деле. Однако и тем и другим вскоре пришлось убедиться в поспешности своих выводов.

Чем дальше автобус удалялся от города, тем сильнее мы беспокоились. И было отчего. До затерянного в каком-то лесу небольшого озера предстояло ехать почти две сотни километров. Найдем ли мы ею? Найдем ли на этом озере место, где стоят судаки? Уже который раз инициатор поездки Антон Антонович говорил:

- Все будет хорошо, дорогу я помню... Однако это почти никого не успокаивало.

Одни ворчали, другие посматривали в окна и искали глазами хоть какой-нибудь водоем - не возвращаться же домой с пустыми руками! Наконец, когда проехали какую-то совсем небольшую деревушку, Антон Антонович сказал:

- Теперь осталось километра три, не больше.

Настроение у нас сразу улучшилось. Последнего километра автобус, правда, преодолеть не смог и застрял. Но Антон Антонович не ошибся: мы увидели озеро. Оно было овальным и, казалось, обрамлено зеленой рамой: со всех сторон к нему подступали густо росшие сосны.

По заснеженному льду первым шагал Антон Антонович. Когда берег остался далеко позади, он остановился и сказал:

- Насколько мне кажется, друзья, место, где я в прошлый раз хорошо половил судаков, здесь. Проверю, ориентиры. - Он вытащил бумажку с планом озера. - Значит, так: справа от меня воображаемая линия проходит у края мыса и опирается в стену сарая. Слева такая же линия проходит с края кустов тальника и упирается в валун. Итак, все сходится, значит, судаковая яма, заваленная коряжником, под нами.

Мы быстро стали сверлить лунки. Через несколько минут в них нырнули блесны. Антон Антонович ходил среди нас и смотрел как мы выбрасывали судаков, казавшихся на льду почему-то яркими. Убедившись, что все довольны, он стал и сам блеснить.

Выбор адреса

Они шли быстро, Семен Аркадьевич еле успевал за Антоном Антоновичем. Наконец вошли в клуб. В комнате, где обычно собираются рыболовы, было уже человек двадцать. Они оживленно разговаривали и время от времени посматривали на Павла Павловича, который сидел за столом. Когда пришло еще несколько человек, он встал и сказал:

- На повестке дня один вопрос: куда поехать?

Первым взял слово высокий и худощавый человек. Он предложил поехать на Светлое озеро. Его никто не поддержал. Потом невысокий толстяк предложил Боровое озеро. Это тоже отклонили. Такая же учесть постигла водохранилище. Наконец слово попросил Антон Антонович:

- Предлагаю поехать на Каму - в Кру-тоярский залив.

Его все дружно поддержали. Тут же Павел Павлович стал записывать фамилии тех, кто решил ехать в этот залив. После этого Антон Антонович сказал:

- Все в порядке. Видишь, как мы все быстро решили. Теперь пошли домой.

- Они так дружно согласились с тобой, заметил Семен Аркадьевич, никогда в жизни не бравший удочки. - Видать, ты у них большим авторитетом пользуешься.

- Дело, дорогой, совсем в ином.

- Ты предложил хорошее место?

- Нет, и в Светлом, скажем, и в Боровом, да и в водохранилище рыбы не меньше.

- Так в чем же дело?

- Видишь ли, сейчас февраль. Кислорода мало.

- Где?

- Да в озерах. А в Крутоярском заливе есть течение.

- И что ты хочешь этим сказать?

- А то, что в проточной воде сейчас кислорода куда больше, чем в стоячей. А где его много, там и рыба.

Совет друга

Первым собрал удочки Антон Антонович и зашагал подальше от автомашины. Он выбрал, как ему казалось, удачное место - глубина была более 3 м.

- Иди сюда, здесь мелко! - крикнул я ему.

Но Антон Антонович не обратил внимания на приглашение. Он бросил прикормку, расставил удочки и уселся на выброшенное волной бревно.

У него не клевало. Он менял насадку, то уменьшал, то увеличивал спуск, но ничего не помогало, и часа через два вернулся к нам. У нас было по три килограммовых линя.

Антон Антонович очень удивился, пошел было к своим удочкам, чтобы еще попытать счастья, но Павел Павлович сказал:

- Поздно! Клевать уже перестало. Звали ведь тебя...

Потом он объяснил Антону Антоновичу его ошибку: лед сошел не так давно, вода успела прогреться только на мелких местах, и, конечно, теплолюбивый линь выйдет из глубокого места и приплывет к траве. К тому же он любит копаться среди растительности, хотя бы прошлогодней. А какая растительность может быть на большой глубине? Другое дело там, где мы ловили: здесь совсем мелко - всего-навсего полметра. На чистое же место линь любит выходить ночью.

А. Кирюшин

Окунь подсказал

Не ныряет поплавок, словно еще "боится" холодной воды. Ни со дна, ни в проводку в разных глубинах реки у плотины и ниже каменистого переката и в суводях у песчаного бочага вы никак не "уговорите" ни хищника, ни мирную рыбу взять приманку.

И вдруг замечаете, как полосатой молнией окунь вздымет прибрежный песок и скроется в глубине за мутной завесой. Посветлеет вода - и увидите ползущую к берегу личинку стрекозы. Ее-то и не сумел схватить окунь. Значит, не червяк ему сейчас нужен.

А личинка вылезает из воды. На песке или на щепке, на стебле травинки или камыша останавливается, будто обдумывая, что делать дальше, натужно горбится, выпрямляется, опять резко сгибает спину. И наконец тесный "костюм" лопается по спинному "шву" и в прорезе показывается головастое голубоватое нежное существо, барахтается, настойчиво утверждается на ножках и расправляет для просушки прозрачные крылышки. Еще немного полюбуетесь превращением и увидите первый, но смелый взлет стрекозы. Потом такое превращение вы прерываете во время просушки, с жалостью насаживаете на крючок нежное существо и пускаете насадку по струе поверху в надежде "обменять" ее на жереха, голавля или язя.