Откуда пошла слава о Борисе

Суворов Петр Иванович

Откуда пошла слава о Борисе

Петр Иванович СУВОРОВ

ОТКУДА ПОШЛА СЛАВА О БОРИСЕ

Уже три-четыре года во время отпуска мы с Борисом плавали по Вороне, ловили спиннингом рыбу; нас хорошо знали мальчишки прибрежных селений, но смутно представляли себе колхозницы, и уж почти ничего не знали о нас колхозники. Все сведения о нас исчерпывались одной фразой: "Да катаются тут на лодке двое москвичей, жируют и рыбу удочкой с каким-то колесиком ловят". Вот и всё. А уж делать какую-то разницу между мною и Борисом - об этом и речи быть не могло. Мы оба были просто "два москвича".

Но вот к Борису вдруг, в один день пришла такая слава, что о нём узнали все, кто хоть раз побывал на Вороне, в районе между Инжавином и Караулом. Дело было так.

В воскресный день плыли мы в своей лодке вниз по Вороне. Миновав Куликову косицу, мы подплывали к деревне Криволучье. Река тут несётся быстро, петляя между обрывистыми берегами, подмывая их и образуя водовороты. Глубоко в тёмной воде извиваются длинные косы ярко-зелёных водорослей.

Ещё издали мы заслышали песни, гармошку: в Криволучье гуляли. Когда мы миновали последнюю излучину, перед нами открылась деревня, а на берегу реки сидели кучками колхозники. Парни с гармошкой и девчата - отдельно, а солидные колхозники - отдельно.

Как только мы показались на виду, песни и гармоника умолкли и все уставились на нас. Мы подплыли к берегу, поздоровались. Борис остался в лодке, а я взял ведёрко и пошёл в деревню за молоком.

Наверное, прошло не больше получаса, как я вернулся из деревни. Выйдя к реке, я с тревогой увидел, что берег опустел и все сгрудились в тесную кучу около того места, где я оставил в лодке Бориса.

"Что-то случилось", - подумал я и быстро пошёл к реке. Лодка стояла на месте, а Борис держал в руках свой спиннинг и что-то рассказывал окружившей его толпе. Кто-то взмахивал руками и ахал, ктото качал головой и чмокал языком, а парни внимательно слушали Бориса, рассматривали спиннинг, катушку, наперебой задавали вопросы.

На дне лодки, в подвёрнутом подсачке, лежал едва поместившийся там огромный красавец жерех. Я впервые видел такого! Когда мы его потом взвесили, в нём оказалось 4 килограмма 700 граммов. Он так запутал блесну в сетке подсачка, что Борис, видимо, не смог её распутать и обрезал леску, оставив блесну с тройником и поводок с грузилом в подсачке.

Когда я подошёл к Борису, он сказал мне, что поймал этого жереха, пока я ходил за молоком. Вот его просят опять закинуть спиннинг и опять поймать "ещё такую же рыбину", но его блесна слишком запуталась в подсачке, а другой такой у него нет. Я понял, что Борис не хочет ещё раз забрасывать спиннинг, и поддержал его: нам и так давно пора быть в Карауле, а то мы поздно туда попадём. Так мы и уехали.

Когда мы отъехали от Криволучья, Борис рассказал мне, что сначала к нему приставали ребятишки: "Ну, кинь, дяденька! Покажи, как вы ловите!"

Потом подошли взрослые и тоже стали просить забросить и показать, как работает наше "колесо". Они слышали об этом, а вот видеть ни разу не приходилось.

Конечно, Борис не мог отказать и без всякой надежды на то, что у него "по заказу" схватит какая-нибудь рыбинка, забросил блесну. Не успел он начать подмотку, как у него так рвануло, что от неожиданности чуть не вырвало из рук спиннинг. Когда же он подсек, то сразу почувствовал, что блесну схватил большой хищник. Леска туго натянулась, удилище согнулось. Он включил тормоз, катушка затрещала. Все обступили его.

В это время жерех выскочил высоко из воды, дал "свечу" и с грохотом шлёпнулся обратно. Все ахнули: решили, что рыбина ушла. Потом, видя, как Борис медленно, но настойчиво подматывает туго натянутую леску, закричали: "Есть, есть! Не сорвалась!"

Борис несколько раз подводил жереха близко к лодке, пытался подхватить его в подсачек, но это удалось ему не сразу: подсачек был не по рыбе. Вся деревня переживала борьбу с жерехом и дружно ахала при каждой неудачной попытке захватить жереха в подсачек.

Когда наконец жерех был подцеплен подсачком и лежал на дне лодки, Бориса стали просить ещё разочек кинуть блесну. Но, чтобы не портить впечатления, Борис отказался снова бросать.

Вот с этих-то пор и пошла молва, как здорово ловит рыбу "один москвич". Уже не два, а именно один! "Махнёт удочкой, колесико завертится, он - дёрг! Есть рыбина! Махнёт ещё раз - ещё рыбина!"

А обо мне, наверное, говорят: "С ним ездит ещё один. Но тот не ловит, а только за молоком ходит".