Выдра

Н. А. Лейкинъ

ВЫДРА

ЮМОРИСТИЧЕСКІЕ ОЧЕРКИ

ПОДГОРОДНОЙ ДЕРЕВЕНСКОЙ ДАЧНОЙ ЖИЗНИ

— Миней! Ты что тутъ сидишь?

— Тс… Говорите потише. Выдра тутъ у насъ около берега ныряетъ. То подойдетъ, то отойдетъ. Вонъ зыбь-то — она теперь тамъ, отвѣчалъ Миней. — Третьяго дня порядовщики {Рабочіе на кирпичномъ заводѣ.} мнѣ еще въ лавочкѣ говорили, что выдра, молъ, у насъ на рѣкѣ показалась, да я не повѣрилъ, а вотъ часъ назадъ иду изъ лѣса, — метлы тамъ рѣзалъ, — глядь, а у самаго берега, вотъ тутъ, около лодки. Ну, я сейчасъ побѣжалъ за ружьемъ и вотъ сижу, прибавилъ онъ шепотомъ. — Главное, что удивительно? Вѣдь у насъ тутъ по берегу много народу ходитъ, а она публики не любитъ.

— Да, можетъ быть, не выдра, замѣтилъ молодой человѣкъ.

— Самъ своими глазами и морду эѳіопскую видѣлъ. Вѣдь у ней морда, какъ у кошки, и усы въ разныя стороны. Вотъ тутъ на этомъ самомъ мѣстѣ подплыла, фыркнула и сейчасъ же назадъ въ воду. Кляну себя изъ анаѳемы въ анаѳему, что при мнѣ давеча ружья не было. И никогда я въ лѣсъ безъ ружья не хожу, а тутъ какъ на грѣхъ… Главная статья, что за метлами-то въ чужой лѣсъ ходилъ, такъ побоялся, какъ бы кто не увидѣлъ да ружья не отнялъ. Ахъ, какая незадача! Будь ружье даве — убилъ бы. Какъ пить дать — убилъ бы, потому она съ минуту такъ на меня во всѣ глаза глядѣла. А глазищи — во.

— Цѣнный звѣрь развѣ? спросилъ молодой человѣкъ.

— Да какъ же… Восемь рублей даютъ. Въ прошломъ году я жилъ на пчельникѣ у Красноуфимцева, такъ махонькую у насъ въ ручьѣ убилъ — и то четыре рубля дали. А эта большая. Эта вдвое противъ нашей Балетки будетъ. Вотъ и Балетку сейчасъ на цѣпь привязалъ, чтобы не прибѣжалъ онъ ко мнѣ. Не любятъ они собакъ-то. Издалека духъ чуютъ. Да… Незадача… Будь даве при мнѣ ружье — и женѣ и ребятишкамъ къ Покрову сапоги бы справилъ.

— Да, можетъ быть, и теперь еще убьешь, сказалъ молодой человѣкъ.

— Буду караулить. Я и отъ ужина отказался. Ну его совсѣмъ. Жена приходила на берегъ ужинать звать — прогналъ и ее. Вотъ сейчасъ парнишка принесъ хлѣбца. Пожую хлѣбца, а ужъ хлебово — Богъ съ нимъ. Выдра-то почище хлебова. Главная статья, что глазъ ея въ аптеку идетъ. Отъ грыжи онъ помогаетъ. Жиды изъ аптеки по рублю за глазъ даютъ. Мнѣ разсыльный отъ станового сказывалъ. Онъ тоже лѣтось убилъ одну выдру. Шкура женѣ къ пальту на опушку пошла, а глаза сейчасъ жиды купили.

— Смотри, смотри, опять зыбь… сказалъ молодой человѣкъ.

— Зыбь и есть, отвѣчалъ Миней, сосредоточился и взялъ ружье на перевѣсъ. — Только ужъ вы Бога ради тише сидите и не выкрикивайте. Она выкрику не любитъ. Вотъ ежели всплескъ воды — это она любитъ, потому у ней сейчасъ воображеніе, что рыба. Киньте легонько камешекъ въ воду, киньте… Вы махонькій камешекъ, и кидайте слегка. Вотъ такъ… Ну, теперь еще разъ ближе къ берегу киньте.

Молодой человѣкъ кинулъ и второй камешекъ. Миней взвелъ курокъ и вперилъ взоръ.

— Нѣтъ, не подходитъ, подлая. Тамъ отмель, вотъ она по отмели подъ водой и бродитъ, продолжалъ онъ. — Видите пузырьки — это она.

— А ежели наугадъ выстрѣлить въ воду?..

— Никакого удовольствія. Только спугнешь ее и она сейчасъ уплыветъ въ другое мѣсто. Нѣтъ, надо ждать. Ахъ, кабы да на счастье!.. А то у меня ребятишки-то безъ сапоговъ. Нынче убилъ острогой щуку фунтовъ въ двѣнадцать и продалъ нѣмцу Карлу Иванычу за полтинникъ, но нешто на полтинникъ сапоги справишь! Совсѣмъ нынче охота плохая. Вотъ развѣ что харіусъ пойдетъ. И ракъ въ умаленіи. Ракъ-то нынче также не идетъ. Нагноилъ на прошлой недѣлѣ говядины и послалъ ребятишекъ раковъ на тухлятину ловить — только съ полсотни привезли. Незадача. Покурить нешто трубочки? Вѣтерокъ-то отъ берегу, такъ, авось, она и не услышитъ.

Миней положилъ ружье на полу армяка и сталъ набивать трубку.

— Хитрый звѣрь эта самая выдра, говорилъ онъ. — Она вотъ и табаку не любитъ. Слышитъ. Табаку не любитъ, а такъ вотъ, ежели дымъ отъ костра — это ей ничего. Даже любитъ. Въ третьемъ году ѣздилъ я весной съ дьякономъ на ершей… Къ Кривому Рогу… Переметы мы ставили. Выѣхали подъ вечеръ. Часу въ одиннадцатомъ ночи задумали мы уху варить. Ночь-то свѣтлая была, пресвѣтлая. Одна слава, что ночь. Ну, разложили костеръ на бережкѣ… Сижу я, чищу рыбу, а дьяконъ прилегъ на травѣ. Тихо… Сижу я, чищу рыбу и бросаю кишечки въ воду… Вдругъ всплескъ. Я обернулся, думалъ: щука, — глядь — звѣрь.

— Выдра? спросилъ молодой человѣкъ.

— Какъ есть. Она самая. Морду выставила, да какъ фыркнетъ!

— Убилъ?

— Чѣмъ же убить-то, коли у меня ружья не было. Ужъ такъ я горевалъ, такъ я горевалъ. Разъ пятокъ мнѣ вотъ этакъ случалось. Выдра покажется — а ружья нѣтъ.

Миней закурилъ трубку, затянулся и сплюнулъ въ сторону.

— А вѣдь зыбь-то есть, сказалъ молодой человѣкъ.

— Есть. Она теперь по дну за рыбешкой гоняется. Вѣдь вся ея и пища, что только рыба. Тѣмъ она и жива. Да… Кому ежели счастье, да штукъ пятокъ въ лѣто убить — вотъ двадцать пять, тридцать рублей и есть. Ну, писарь нашъ идетъ и тоже съ ружьемъ. Должно быть, и ему порядовщики насчетъ выдры сказали.

Сквозь спускающіеся сумерки осенней ночи было видно, какъ по берегу съ ружьемъ за плечами шелъ рослый человѣкъ въ бѣлой фуражкѣ, сѣромъ пиджакѣ и высокихъ сапогахъ. Онъ приблизился къ Минею.

— На выдру вышелъ? Выдру караулишь? спросилъ онъ.

— Да, ее самую, сухо отвѣчалъ Миней. — Только ужъ вы съ нашего берега пожалуйте прочь. Мы этого не желаемъ, чтобы постороннія личности… Ступайте на Живаревскій берегъ — тамъ и караульте.

— Какъ же я буду ее на Живаревскомъ берегѣ караулить, ежели она здѣсь?

— Ну, авось, уплыветъ отъ насъ и на Живаревскомъ берегѣ очутится.

Писарь обидѣлся.

— Да ты знаешь ли, чья это выдра-то? Моя. Я ее выслѣдилъ, сказалъ онъ. — Я ее еще вчера у ручья около мостика караулилъ.

— Ну, караульте и теперь тамъ. Тамъ мы не можемъ запретить. А здѣсь берегъ нашъ.

— Вашъ берегъ, да выдра-то моя.

— Никогда она вашей и быть не могла. Вамъ порядовщики про нее сказали, а порядовщики съ нашего завода, стало быть, наши. Наши порядовщики, — и выдра наша.

— Странно… проговорилъ писарь, поморщившись.

— Ровно ничего тутъ нѣтъ страннаго. Уходите, да и дѣлу конецъ.

— Ты же вѣдь у Живаревскаго берега мережи ставишь.

— Когда я ставилъ? Ни въ жизнь. У насъ и своего берега довольно. Это вотъ вы, такъ подъѣзжаете къ нашимъ сваямъ на челнокѣ раковъ ловить, ну, да раки — Богъ съ ними, а выдру оставьте.

Писарь отошелъ шаговъ на двадцать. Черезъ минуту по рѣкѣ раздался его выстрѣлъ. Онъ выстрѣлилъ на воздухъ и сталъ уходить.

— Тьфу ты! плюнулъ Миней. — Ну, не озорникъ ли? Вѣдь это, чтобъ ни ему, ни мнѣ выдра не досталась. Спугнулъ теперь. Спугнулъ выстрѣломъ. Теперь и караулить нечего. Теперь она ужъ, само собой, не скоро покажется. Ахъ, подлецъ, подлецъ! Пойти къ себѣ да ужъ похлебать хоть остывшихъ щей, что ли.

Онъ поднялся съ травы. Поднялся и молодой человѣкъ.

1893