Хромовые сапоги (СИ)

            Нам не встречается на пути ни один офицер и мы на одном дыхании взбегаем на наш этаж. Запыхавшиеся и довольные мы ждем Тупика, который появляется только минут через семь, мокрый и жалкий. Вода все еще струится с его формы на пол. Но он почти не злится, все позади. Традиция соблюдена, и он, можно сказать, отделался довольно легко.

- Идиоты, - бурчит он на нас, встречающих его и прыскающих от веселого смеха. – А если б кто заметил! Хорошо никого не было рядом! Еле выбрался, ботинки намокли и тянули ко дну…

- Ничего, Олежка, многие люди не тонут! – говорит Бобер.

- Ага! Ты вот тоже вряд ли утонишь! – огрызается мокрый курсант и удаляется в комнату к Пашкину, где надеется подсушиться.

            Потом мы уже видим Олега в трусах и майке в туалете. Он курит и уже забыл о происшествии. В общем он не держит долга зла.

- Все ничего, вот только ботинки будут долго сохнуть, - сокрушается он на вопрос Вадьки.

- Олег, пойдем к каптерщикам. Они еще не сдали всю форму. Возьмешь у них сухой комплект, а мокрый им отдашь! – предлагает Вадька.

            Докурив, Тупик и мы вместе с ним идем к каптерщикам и те меняют его промокший костюм на сухой, подходящий по размеру, таким же образом они поступают и с ботинками.

- Вы не первые, - извещает нас Кликацук, - в третьем взводе уже двоих искупали сегодня ночью.

            В последний вечер, накануне выпуска мы не спешим расходиться по домам, а ждем вечерней поверки, правда все равно рота не в полном составе, из ста с лишним человек присутствует человек шестьдесят, семьдесят. Конечно же не женатиков, они ушли, для них жены дороже друзей и обычаев. Стас, Бобер, Вадька, все здесь.

- Равняйсь! Смирна! – командует старшина и мы выполняем его команды так, как не выполняли их все прошедшие четыре года, показательно строго по уставу. Затем старшина переходит к зачитыванию списка, вернее он не читает, а просто называет фамилии по памяти, в его руках нет журнала вечерних поверок. За четыре года ежедневного повторения фамилий он выучил список наизусть. – Андреев!

- Я!

- Алтынбаев!

- Я!

- Выскребов!

- Наряд! – кричат из нашего взвода, хотя он не в наряде, просто за четыре года Выскребов очень часто получал наказания в виде внеочередных нарядов.

            Затем, слыша фамилии курсантов, отсутствующих на последней поверке, из строя кричат причины, по которым эти курсанты чаще всего отсутствовали. Так Сусик у нас «болеет», Тупик – «в увольнении», Петров – «арест» и так обо всех отсутствующих. Вот она последняя перекличка. Завтра ее уже не будет и не будет больше никогда.       

<p style="margin-left:159.75pt;">

*                 *                   *

            Утро долгожданного дня. Пасмурно, но дождя нет и не очень холодно. Я иду в темно синей парадной форме, на плечах золотые с голубым просветом погоны. Форма сидит на мне превосходно! Иван Соломонович не обманул. Китель настолько хорошо сшит, что не сковывает движения, и я в нем чувствую себя словно в спортивном костюме, но в то же строго по-военному. Фуражка правда у меня без большого «аэродрома», но тоже шитая на заказ. На ногах легкие туфли черного цвета производства чешской фабрики «Цебо».

            Я специально вышел пораньше и пошел пешком, чтоб уже с утра почувствовать себя лейтенантом. Первым кто отдал мне честь стал курсант училища связи. Он не в «парадке» и я не узнал на каком он курсе. Проходя мимо стен училища мне навстречу попадается этот куда-то спешащий курсант. Он лихо подносит правую руку к виску и отбрасывает ее назад. Я его приветствую ответным жестом. Он не задерживается и пытается продолжить движение. Ноя его останавливаю окриком.

- Товарищ курсант! – он останавливается и с недоумением смотрит на меня. Тогда я подхожу к нему и протягиваю ему металлический рубль.

- Спасибо, товарищ лейтенант! – он улыбается и понимает, что стал первым кто отдал мне честь.

            Я тоже улыбаюсь, ведь все кругом такое чудесное, и эта погода, и этот город, и этот курсант училища связи в черных погонах и раздавленным тараканом на петлицах.

- Разрешите идти? – продолжает улыбаться связист.

- Идите!

            Мы продолжаем двигаться каждый в своем направлении. Миновав «Алмаз», я больше не встречаю военнослужащих, но решаю для себя, что надо отдать рубль и первому курсанту нашего училища, так будет справедливо.

            Второй свой рубль, но бумажный я отдаю, проходя по улице мимо учебного корпуса, недалеко от взлетающего самолета, но теперь уже курсанту нашего училища. Первокурсники метут тротуар и острым взглядом высматривают молодых лейтенантов, которые стекаются в училище для торжественного мероприятия.

Курсантик, на котором форма висит мешком, лысый и лопоухий, в пилотке, съехавшей на затылок, подскакивает ко мне и вытянувшись по стойке смирно прикладывает руку к виску.

- Здравия желаю, товарищ лейтенант! – рапортует он в надежде оказаться первым отдавшим честь мне и получить заветное вознаграждение. Я отвечаю на его приветствие и протягиваю рубль. Он счастлив и прячет быстрее бумажку в карман. Другие уборщики территории опоздали, но честь отдают все, они продолжают мести и внимательно следить за появлением новых лейтенантов.