Последнее отступление

Сборище зашумело. Послышались выкрики:

— Ударишь своим боком!

— На это не пойдем!

— Тихо! — прикрикнул незнакомец. — Все рассчитано. Вам на подмогу выйдет часть Березовского гарнизона. У нас больше сил и на нашей стороне внезапность.

Любка сидела у кухонного стола, напряженно вслушиваясь в разговор. Когда ее окликнули, она испуганно вскочила на ноги.

— Дай сюда стаканы, — приказал командир. — Горло пересохло.

Любка поставила стаканы на стол, накинула на плечи платок.

— Ты куда? — схватил ее за руку один из анархистов.

— За кудыкину гору, — Любка ударила его по руке. — Водки не хватит. Вас набралось столько, что бочки мало будет.

— Ну, иди. Погулять надо хорошо, завтра могут кокнуть… — Он выпустил Любкину руку.

— …возложила на меня. Я буду с вами до последнего момента. Сегодня ночью тут, а завтра… — услышала Любка слова незнакомца, закрывая за собой дверь.

Во дворе, у поленницы дров, она заметила человека. Остановилась у крыльца, держась за ручку двери, спросила:

— Кто это?

— Тише ты. Свой, кому же еще тут быть. Стою вот караулю, а они водку глотают. Порядок это, спрашиваю я тебя? Ты бы вынесла сюда, Любочка, маленько, — попросил часовой.

— Сейчас ничего нету. Я иду за водкой, жди. — Любка прошла за ворота, вернулась: — Ты один стоишь-то?

— Один. Поставили, слоняюсь тут, а они там разгуливают, чтоб им захлебнуться!

От дома Любка пошла шагом, свернув за угол, бросилась бежать под гору. Запыхавшись, она прибежала к Совету. У крыльца ее остановил часовой.

— Пропуск!

— Нет у меня никакого пропуска. Артем тут, красногвардеец, пусти меня к нему. Пусти! Не пустишь, большая беда случится.

— Это парень из Шоролгая, семейский? Нету его. Ушел домой недавно.

— Ох, боже мой, что я буду делать? А где он живет? Скажи, миленький мой, он тут где-то поблизости.

— Привязливая ты! Он на Думской живет. Пойдешь по Большой, свернешь налево. В четвертый дом от угла и заходи. Да живей мотай отседова. Командир увидит, спасибо мне не скажет.

Впотьмах Любка кое-как нашла дом на Думской, постучала в окно. Сквозь ставень пробивалась полоска света. На стук к окну кто-то подошел — света не стало видно.

— Артем у вас живет?

— У нас, — ответил из-за ставни женский голос.

— Пусть он выйдет на минуточку.

Полоска в ставне опять засветилась. Через минуту заскрипела дверь, стукнула щеколда ворот, и на улицу вышел Артем в белой нижней рубашке, босиком.

— Любка?! — удивился он. — Чего тебя черти носят по ночам?

— Артем, вас убить хотят! Беги скорее к своим… Всех убьют! — взволнованным шепотом говорила Любка.

Артем выслушал ее сбивчивый рассказ, недоверчиво протянул:

— А ты не брешешь?

— Убей на месте, если хоть словечко неправды сказала!

— Обожди тут. Я оденусь. Пойдем к Жердеву.

— Я не могу с тобой идти, Артем. Я выскочила на минутку, за водкой — сказала. Они ждать меня будут. Ты иди. Двери я оставлю открытыми на случай чего. Пойдете ко мне — опасайтесь: во дворе стоит часовой. Полбутылки я ему суну, пусть сосет, может быть, насосется к тому времени. Я пойду. А ты скорей, Артемочка…

Любка скрылась в темноте.

Неровным строем красногвардейцы вышли со двора Совета.

В переулке, вблизи Любкиной квартиры, отряд остановился. Жердев разделил его на три части и приказал:

— Глядите, ребята, в оба, чтобы и мышь не проскочила. Стреляйте только в крайнем случае. Берите живьем. Пошли.

Красногвардейцы тихо оцепили дом. Жердев тронул Артема за плечо и пошел вперед.

— Во дворе часовой, — шепотом напомнил Артем.

— Знаю, — тихо ответил Жердев.

Чем ближе к воротам, тем осторожнее, неслышнее шаги.

Калитка была полуоткрыта. Они остановились, и Артем просунул голову в щель. Из окна к крыльцу падал прямоугольник света, дальше, в темном углу у сарая-дровяника, кто-то икал, вздыхал, несвязно бормотал.

— Кто там? — шепотом спросил Жердев.

— Должно, часовой… Поет, а?

— Любка его напоила, — обрадованно зашептал Артем. Жердев тихо свистнул. Подошли красногвардейцы.

— Сейчас откроем калитку, и бегом во двор. Двое к часовому, остальные к окнам. Ты, Артем, за мной, в помещение, — прошептал Жердев и взялся за кольцо калитки. В это время дверь квартиры распахнулась, на крыльцо вышел человек.

— Саврасов! — окликнул он. Часовой не откликался. — Саврасов!

— Чего?

— Сейчас тебя сменим.

— Давай… иык… наполнили свои утробы! Иык…

— Да ты пьян, скотина? Ну обожди — я тебе дам… — угрожающе проговорил человек на крыльце, повернулся и исчез в помещении.

— Ну, живо! — Жердев распахнул калитку. — Не шумите!

В два прыжка он оказался у крыльца, на ходу выхватывая из кармана гранату. К двери подошел, ступая на носки. У Артема сжалось сердце. Он зачем-то пошарил на рубашке пуговицы… Дверь распахнулась… Жердев с наганом в одной руке и гранатой в другой встал у порога.

— Руки вверх!

Люди повскакали из-за стола.

— Руки вверх, паразиты, не шевелитесь!

У стола с тарелкой в руках стояла Любка, бледная, без кровинки в лице. Она тоже подняла руки вместе с тарелкой.

— Обыщи их, Артем, — приказал Жердев.

Артем взял винтовку под мышку, не спуская пальца с курка, шагнул к столу. И вдруг кто-то из анархистов ударил ногой в стол, он опрокинулся. Загремела посуда, упала и разбилась лампа; залитая керосином, ярко вспыхнула скатерть, хлопнул револьверный выстрел. Кто-то прыгнул в окно на улицу, там началась возня, потом послышались приглушенные стоны. На подоконник легли стволы винтовок.

В неровном пляшущем свете от горящей скатерти метались люди. Стреляли. Жердева Артем не видел. Сам он стоял в углу. Его не замечали. Когда к нему кто-нибудь становился спиной, Артем бил прикладом по голове. Мимо, прижимая к груди залитую кровью руку, пробежала Любка. За ней с наганом в вытянутой руке — командир анархистов. Артем выстрелил. Анархист упал.

— Сдавайтесь, сволочи, или мы перебьем всех вас! — прогремел голос Жердева. Анархисты стали поднимать руки. В помещение вошли красногвардейцы. Артем затоптал догоравшую скатерть, содрогаясь от отвращения, перешагнул через труп бородатого, прошел к кухонному столу. Здесь в полутьме кто-то сидел и плакал, всхлипывая по-ребячьи.

— Кто тут? — спросил Артем.

— Я это.

— Ты, Люба? Ты ранена?

— Не знаю. Рука болит.

— А лампа у тебя есть еще одна?

— Есть. Посмотри под столом. Она с керосином.

Артем зажег лампу, повесил ее на гвоздь в стене. Красногвардейцы уже разоружили анархистов. На полу, залитом кровью, лежали четверо убитых.

— Кто у вас главный? — тяжело дыша, спросил Жердев, засовывая наган в карман шинели и садясь к поставленному на место столу.

Анархисты молчали.

— Ну?

— Вот он, наш начальник, на полу…

— Введите-ка того прыгуна, — приказал Жердев красногвардейцам. Приведенный со двора человек был бледен, глаза его испуганно блуждали.

— Вы нас расстреляете? — спросил он у Жердева.

— Не, на второвские дачи отправим! — усмехнулся Жердев. — А пока отвечай, коротко и ясно. Где будет митинг? Когда? Кто его собирает?

— Митинг будет завтра. Кто собирает, нам неизвестно. Что за митинг, мы тоже не знаем. Мы обязаны арестовать руководителей Совета и разгромить Красную гвардию. Нам должны были помочь солдаты Березовского гарнизона.

— Что ты мелешь? — Жердев схватил анархиста за плечо. — Кто тебе это сказал?

— Этот вот! — анархист пнул ногой труп остролицего незнакомца с бородой.

— Кто он?

— Не знаю.

— Врешь!

— Честное слово. Никто не знает. Знал командир, но вы его…

— В штаб их, товарищи, — приказал Жердев красногвардейцам. — А этих унесите, в комнате наведите порядок.

Жердев повернулся к Любке, увидел кровь на ее руке, подозвал к себе, сам промыл и перевязал ей рану.

— Ничего, девушка, рана пустяковая.