История Одного Андрогина (СИ)

Еву переполняли эмоции. Она стала активно жестикулировать, и не сбавляла громкости своих речей:

- Проваливай! Катись в свою Норвегию! Я больше не желаю тебя видеть! Это твое отношение ко мне! Вы все отвергаете меня! И всегда так было! А мне многого не надо. Мне нужно лишь, чтобы меня признали. Как личность. Как человека, живого, существующего.

- Тогда зачем тебе все это? Тебя зовут не Ева! Тебя зовут Натаниэль!

- Нет. Натаниэль – пустое место. Это никому не известный ребенок, без конкретной даты рождения, без прописки, без родителей. Он не имеет ничего. Его не существует! Он не достоин всякого внимания! Он мертв! Он никто!

- И его мать, тоже никто?

Астрид знала, на что надавить. И данные слова задели Натаниэля в бесполом теле ее собеседника.

- Не смей так говорить о моей матери!

- Тогда, почему ты не можешь рассказать о ней всем? Скажи: Синди Уолкотт – моя мать! Разве это так сложно?

- Я жалею, что рассказала тебе эту тайну!

Эмоции покрыли здравый разум Евы. Ей все больше хотелось вставить словесный нож в спину своей лучшей подруги. Человека, которого, скорей всего, больше никогда не увидит. Ни в ней, ни в ком-либо другом. Но она сказала:

- Уезжай в свою Норвегию и не возвращайся! Пусть твоя мамочка любит тебя и лелеет!

Астрид набралась смелости подойти к Еве ближе, дабы взглянуть в ее бесстыдные черные глаза. И увидев в них презрение, она не смогла сдержать желания дать пощечину.

Ева почувствовала себя униженной. Она вовсе провалилась в мысленную бездну после данного жеста Астрид. Она молча пустила слезу. Астрид поняла, что это конец.

- Ты обвиняешь меня в том, что у меня есть мать? – произнесла она с комом в горле.

Ева, держась за щеку, не поднимала глаз. Между ней и Астрид сохранялась метровая дистанция. Никто из них не шевельнулся с места и не произнес ни слова, пока Ева не взяла пакет, и так же, не смотря на Астрид, покинула ее квартиру. Молча. Так же молча Астрид провожала ее взглядом. Закрыв свое лицо ладонями, она стала громко рыдать.

Следующий день был последним днем Астрид в Лондоне. Она не знала, вернется ли когда-нибудь, и хочется ли ей этого. Она перевелась на дистанционное обучение, теперь она могла быть с матерью.

Ей самой хотелось нянчить своего почти годовалого братика, которого скоро увидит. Она хотела быть в семье, быть частью семьи, внутри семьи. И единственное, что разрывало ее сердце на куски, была Ева. Эгоистичная, самодостаточная, презирающая всякие семейные ценности Ева, с которой она не могла не попрощаться. Астрид безумно хотела, чтобы, все-таки, они расстались с Евой друзьями и не держали друг на друга обид. Зная новый адрес Евы, она решила заехать к ней по дороге в аэропорт. У нее было мало времени и мало обиды. У нее были лишь благие намерения. И с таковыми она позвонила в дверной звонок квартиры Евы.

Ева была опустошенной. Она чувствовала себя куском дерьма на простывшей дороге. Почти пустая бутылка коньяка стояла с обреченной грустью на журнальном столе, заваленном разным хламом, вроде газет, журналов и окурков. Много окурков. В пепельнице и за ее пределами. Ева курила третью пачку. Она не спала всю ночь после ссоры с Астрид. Теперь ее лицо было безжизненным, усталым, неумытым и потрепанным алкоголем, никотином и депрессией.

Услышав звонок в дверь, она не стала тут же подниматься с дивана. Она вовсе проигнорировала данный факт. Струсив пепел на журналы, она снова, с тем же флегматичным видом затянулась сигаретой, смотря куда-то в пустоту.

Снова звонок. Второй, третий. Еве все равно. Кто там. Для чего. Она наедине с собой. Лишь через пару минут она услышала знакомый голос по ту сторону двери:

- Ева, открой! Я знаю, что ты дома.

Но Ева была неподвижной. Лишь сигаретный дым подавал признаки жизни.

- Послушай, Ева. Я знаю, что тебе больно. Прости. Дай мне шанс сказать тебе хоть слово. Открой дверь. – пыталась достучаться Астрид.

Ева понимала, что Астрид улетает. Сейчас последняя возможность сказать друг другу что-то. Но она не хотела говорить, и не хотела слушать.

- Ева, я должна сказать тебе кое-что важное! Выслушай меня! Открой мне дверь! Я хочу, чтобы ты меня простила, ведь я тебя простила! Ну же, открой! Это касается только нас с тобой…

Астрид услышала музыку по ту сторону двери. Ева не пожелала ее слушать, включив магнитофон, стоявший рядом. Это был старый знакомый мотив: David Bowie – «Fame».

- Черт, Ева. Открой! – со всей силы забарабанила Астрид по двери.

Но бесполезно. Ева слушала музыку и курила сигарету. Она опрокинула голову назад, на спинку дивана, и расслабленно закрыла глаза.

Астрид опаздывала на самолет. Она не могла выломать дверь или вытащить Еву из квартиры. Она терзалась и была обреченной. Достав праздничную коробку из кармана, она оставила ее у двери и еще долго смотрела на нее, не в силах покинуть данное место.

- Надеюсь, у тебя все будет отлично, Ева. – произнесла она с шепотом в голосе и с трепетом в душе, осиливая себя покинуть Лондон навсегда.

Ева так и просидела целый день, даже не выглянув за пределы квартиры. Под вечер она допила бутылку коньяка и уснула намертво.

Проснувшись на следующий день, Ева сразу же почувствовала невыносимую головную боль. Она выпила несколько таблеток аспирина и решила принять душ, дабы освежиться.

Она чувствовала себя разбитой. Она с силой приняла душ, и для нее стало облегчением выключить кран и снова одеться. Она решила, что нужно выйти из этой прокуренной и насквозь пропитанной алкогольными запахами квартиры, и пойти погулять, подышать свежим воздухом. Ей давило в висках от этих стен вокруг нее. Она чувствовала, что ей нужно позавтракать как следует. Пойти в кафе. Печальный вид пустой бутылки и окурков еще больше содвигал ее на это.

Надев огромные солнцезащитные очки, чтобы не красить глаза и скрыть свою синюшность, Ева вышла из квартиры и увидела какой-то предмет под своими ногами. Осмотревшись по сторонам, она наклонилась к подарочной коробочке и взяла ее в руки. Чуть поразмыслив, она стала вспоминать, как вчера к ней стучалась Астрид. Возможно, это она оставила у нее под дверью.

Растрепав коробку, Ева увидела ее содержимое. В ней хранился браслет, на котором было написано: «Я тебя люблю». Это нечто застопорило Еву. Ей было сложно думать. И положив этот браслет в карман своих коротких бежевых шортов, она решила не останавливаться, отложив мысли на потом. Ей хотелось на пространство. Ей хотелось есть.

Ева не желала думать об Астрид. Это слишком напрягало ее. Но подобные мысли произвольно лезли в ее голову. Особенно ее охватило чувство дежавю, когда она, погруженная сама в себя, случайно наткнулась на то самое кафе, в котором Астрид похмеляла Еву после ее первой пьянки в Пещере. Ева долго думала, заходить в это кафе или пойти в другое. Но ее живот так бурчал, что у Евы не было иного выхода, как пойти в то самое кафе.

Она старалась не думать и не обращать ни на что внимания. Единственной целью для нее было: выпасть на стул и заказать какой-нибудь бодрящий салат с пивом. Пока официант оформлял заказ, Ева оперлась своим лбом себе в ладонь, чтобы минимизировать боль в голове, и опустила взгляд сквозь солнцезащитные очки.

Какой-то парень, видимо услышав знакомый голос, повернулся, будучи за стойкой, и глянул на Еву, которая не проявляла активных признаков жизни. Ее огромная оправа очков была так же отдаляющая, как и сама Ева. Держа полулитровый стакан молочного коктейля в руке, он решил подойти к столику Евы с приветственными словами.

- Можно? – спросил он.

- Как хочешь. – без эмоций сказала Ева, поначалу не подняв свою голову.

Ей было абсолютно все равно, кто там и с чем пришел. Худощавый брюнет уселся на стул в надежде, что Ева взглянет на него и узнает. Но даже когда она соизволила уделить ему несколько секунд своего внимания, она никак не показала, что знает напротив сидящего человека. Она лишь сделала глоток пива, как только официант поднес заказ, и продолжила находиться на своей волне.