Русский ураган. Гибель маркёра Кутузова

— Как я счастлива! — говорила Дина, сидя на корме и опустив руку в воду. Струи ласково обволакивали ее худенькое запястье. — Может быть, наше долгое расставание было нарочно дано нам, правда?

— Правда, — отвечал Выкрутасов, налегая на весла.

— Тебе хорошо?

— Хорошо.

— Дима, я согласна.

— На что?

— Быть твоей женой.

Он приостановил греблю, опустил весла в воду и не знал, броситься ли к ней с поцелуями в ту самую минуту, когда мысли его были сплошь заняты изумлением по поводу выуженных отцом Георгием Свами двух стогриновок.

— Ты рад? — спросила Дина.

— Очень, — тихо ответил Дмитрий Емельянович, хотя он вовсе не был рад тому, как его ловко облапошили в жульнической ЦСХА.

— Чувствуешь, как из моей сердечной чакры-анахаты в твое сердце струится поток любви? — спросила Дина.

— Чувствую, — вновь очень тихо отвечал московский гость.

— А теперь из чакры-манипуры. Чувствуешь?

— Чувствую.

— Мне так хорошо с тобой, мой Видьядхар! Ну, греби же, греби!

Он послушно налег на весла, довольный тем, что не сейчас надо было бросаться в ее объятья, и вновь стал думать об отце Георгии Свами, до чего же он ловко его раскрутил. Величайший лохотронщик! Небось до недавнего времени стоял где-нибудь на базаре и охмурял дураков с помощью какой-нибудь лотерейки.

— О чем ты думаешь? — спросила Дина.

— О твоем отце Георгии, — честно признался Выкрутасов.

— Он очень духовно сильный, — сказала она, затем улыбнулась: — А знаешь, как его имя в миру?

— Интересно.

— Юрий Маркович Барабаш.

— Неужели Барабаш?.. — усмехнулся Дмитрий Емельянович, а про себя подумал: «Типичный барабаш! Можно даже сказать — барабашка. Хоп — и нету двухсот баксов!» Так и подмывало сказать: «Жулик твой Барабаш, лохотронщик он!» Но он сдержался, в нем еще шла внутренняя борьба. Он видел, что ее заманили в сети, и надеялся ее спасти, вытащить из страшной ловушки, из этой ЦСХА. С другой стороны, он пока не знал, как именно спасать. Эти барабашки и Хейфицы были сильнее его, а глупая Динка-льдинка рада была подчиняться им и гибнуть в их душесосущих щупальцах. Что он, Выкрутасов, мог противопоставить хорошо отлаженному лохотрону Свами-Абсолюта?!

— Завтра мы снова вместе пойдем туда, правда? — спросила глупая Динамисса.

— Конечно, — сказал Выкрутасов, а про себя подумал: «Шиш с маслом! Никаких гориллычевых баксов не напасешься!»

— Как хорошо! — с завидным счастьем в голосе произнесла девушка. — Как все чудесно преобразилось. То же катание на лодочке, только теперь ты не женат, оснащен знаниями, а я — не та дурочка с переулочка, что была тогда… Знаешь, а я ведь с тех пор ни разу ни с кем не каталась на лодочке, хотя многие звали меня. Искупаемся?

Они разделись и спрыгнули в воду, стали плавать, и он не мог отказать себе в удовольствии слегка касаться ладонью ее юркого тела и всякий раз думал о том, что вот именно с этих прикосновений начнется ее спасение, возвращение в мир реальный из мира обманного. Он уже почти не думал о бездарно утраченных долларах, а когда вылез из воды в лодку и помог Дине тоже забраться, то почувствовал такой прилив голода, что чакра-манипура разразилась чудовищным урчанием.

— Все-таки нам пора бы поесть, — сказал он обиженно.

— Поплыли во-о-он туда, — указала Дина. — Там можно прикупить жареных пирожков с картошкой и фасолью. Теперь, когда ты стал полноценным членом ЦСХА, пора приучаться к посту. Тем более что осталось всего ничего — теперешний пост окончится двенадцатого июля.

— Надо же! — подивился Выкрутасов. — Какие совпадения!

— Какие?

— Да ведь это же мой день рождения.

— Правда?

— Правда. И к тому же в этот день состоится финал чемпионата мира по футболу, который сейчас идет полным ходом во Франции, а я даже не знаю, кто там играет в четвертьфиналах.

В указанном месте на бережку Камышинки располагался островок цивилизации — разные кафешки и частная пирожковая торговля. Видьядхар накупил целую кучу пирожков с капустой, картофелем и фасолью, исхитрился сожрать тайком от Динамиссы парочку с мясом, а также разузнал у людей кое-что о чемпионате мира. Оказалось, что вчера французы в скучнейшем поединке с трудом обыграли итальянцев, зато матч между бразильцами и датчанами был одним из самых ярких на чемпионате. Первыми отличились бразильцы, но датчане не только сумели сравнять счет, но и вышли вперед. Однако Бразилия есть Бразилия, и в конечном итоге Дания проиграла со счетом два — три. А сегодня должны были состояться еще два четвертьфинала: Голландия — Аргентина и Германия — Хорватия.

Вернувшись в лодочку и отплыв подальше от островка цивилизации, Видьядхар и Динамисса лакомились постными пирожками, отмечая важнейшие события в их жизни — вступление Видьядхара в Церковь Свами Христа Абсолюта и согласие Динамиссы выйти за него замуж. Запивали ананасовым соком из литрового пакета. Пироги с капустой Динамисса забраковала как не вполне постные — в них оказалось добавлено мелко крошенное яичко. Обитающие на речке Камышинке утки и селезни остались этой забраковкой весьма довольны.

Утолив голод, Дмитрий Емельянович страшно затосковал по футболу и не выдержал.

— Эх, — сказал он, — сегодня извечные соперники дерутся — голландцы с аргентинцами! Да и матч Хорватия — Германия я бы с интересом посмотрел. Немцы, конечно, обуют Хорватию, но хотелось бы посмотреть, как они это обстряпают. Динозаврик, может быть, можно будет хотя бы с соседями договориться — посмотреть у них ящичек, а?

— Динозаврик? — рассмеялась девушка. — Меня еще в жизни никто так не называл! Слово такое, а у тебя получилось удивительно ласково.

— А я тебя буду постоянно осыпать ласковыми прозвищами, — сыто улыбался Выкрутасов. — Я завалю тебя вулканической лавой нежнейших имен. Динозаврик мой, динарик мой золотой!

— Динарик — тоже неплохо, — оценила она. — Хотя он и динарий кесаря. Скажи еще что-нибудь.

Дмитрий Емельянович задумался. В голове крутилось лишь «Диночка-льдиночка» да еще хуже — «Диночка-грудиночка». Наконец он с трудом вымучил:

— Ты моя Диночка, моя лучшая годиночка.

— Что еще за годиночка? — не поняла Динамисса.

— Ну, есть худая година, а есть нехудая, — стал объяснять Видьядхар. Вулканической лавы нежнейших имен явно не получалось.

— Это я-то нехудая? — засмеялась девушка.

— Ты худенькая, изящная, самая стройная в мире камышиночка, — заюлил Дмитрий Емельянович.

— Ты хотел бы, чтоб я была полнее?

— Никогда в жизни. Я мечтал о тебе, как о такой.

— А твоя жена была толстая?

— Да нет, не толстая. Но, как бы сказать, упитанная, что ли… В общем, не худенькая.

— Фу! Упитанная! Какое мерзкое определение для женщины. Она, конечно, ни о каких постах не заботилась.

— Нет, конечно, — вздохнул Выкрутасов, понимая, что в этом отсутствии заботы о постах иной бы нашел плюс, а не минус.

— А ведь это страшнейший грех, так неряшливо относиться к питанию организма, — сказала Динамисса.

Видьядхар снова тяжело вздохнул и тотчас подвергся очередному порыву футбольной тоски:

— Любовь моя! Как бы мне все-таки телевизорчик сегодня посмотреть, а? Футбольный чемпионатик мира, а?

— Не думай об этом сейчас, ладно? — нежно ответила Дина. — Вечером ты забудешь о футболе, уверяю тебя.

Глава двадцать вторая

СЕАНС НЕПОРОЧНОГО СОИТИЯ

И вот, ноль-ноль в матче ФРГ — Тунис! Тунисцы радовались как дети. А для нас эти два нуля означали победу — мы победили в матче, в котором не участвовали! Гжегош Лято

Эти слова, сказанные Диной на реке, сильно утихомирили футбольную тоску Дмитрия Емельяновича. Не то чтобы он совсем забыл о футболе, но его распирало странное любопытство, каким образом она сможет заставить его напрочь забыть о любимой игре и проходящем чемпионате.

Так ни разу не поцеловавшись, они во второй раз в жизни откатались на лодочке по Камышинке, и когда солнце готово уж было нырнуть за горизонт, Выкрутасов сдал лодку дежурному лодочнику, расплатился и отправился со своей невестой на улицу Егорова.