Покаяние (СИ)

- Потому что она дура! – выпалила Анастасия. – А издеваться надо мной вы не имеете права!

С этими словами у добродушной матушки Алевтины приоткрылся рот, а на лице выступил румянец. Матушка служила в Иулианиевском монастыре не один десяток лет и, начав с усердных послушаний на кухне, так здесь и осталась. В миру она была поваром, а в монастыре дослужилась до шеф-повара и администратора в одном лице – трапезницы. Она с любовью исполняла свой долг и вкладывала всю душу в работу. За ее искренность во всем, чем бы она ни занималась и что бы ни говорила, в монастырских стенах ее называли ангелом. Многим послушницам довериться в разговоре матушке Алевтине было проще, чем на исповеди у батюшки. Все сестры знали – матушка Алевтина не стала монахиней, она ею родилась, просто не в том месте и долго искала путь домой.

- Отец наш, прости дочь твою Анастасию, ибо не ведает она что говорит. Господи, прости дитя свое неразумное. – Матушка принялась креститься, а губы то и дело взывали к Господу.

- Настя, это перебор! – не выдержала Фаина и, отложив в сторону наполовину очищенную картошку, вступила в бой.

- Ох, ничего себе! – От неожиданности у Анастасии приоткрылся рот. – Посмотрите-ка кто заговорил, праведница наша! А где ваши манеры, сестра Фаина? Какая я вам Настя?

- Я обращаюсь к тебе так, как ты того заслуживаешь в данный момент.

- А я думала мы теперь навсегда сестры и все такое, а оказывается, все от момента зависит…

- Не дерзи, а принимайся за работу. – Фаина сделала несколько шагов в направлении швабры и ведра, предусмотрительно подготовленных другой послушницей. – Вот, принимайся исполнять свое послушание. Тебе матушка Алевтина не сделала ничего плохого, а из-за твоих выходок мы все можем пострадать.

Голос Фаины звучал громко и уверенно, так же, как в девятом классе, когда она красноречиво объяснила Наташке Курдюковой, почему та должна в свою очередь убираться в их общей комнате, а не дожидаться следующего дня, когда наступала очередь другой девочки. И ей тогда удалось вдолбить в голову одноклассницы всю степень ее не правильной позиции. Пусть и не только с помощью слов.

Матушка с ужасом в глазах, словно увидев надвигающийся конец света, продолжала молиться, но Фаина не собиралась уступать. Она готова понести наказание, если придется, но здесь и сейчас объяснит сестре Анастасие всю важность каждого послушания.

- Да плевать я хотела на всех вас! Тоже мне, нашла причину. Я не стану мыть полы и точка.

- В таком случае тебе стоит подумать о возвращении домой. – Твердо заявила Фаина. – Тебе нечего здесь делать и ты лучше меня это знаешь.

- Ха, вот ты опять прокололась, не такая уж ты и святоша, за которую тебя тут все держат. «Сестра Фаина то», «Сестра Фаина се», «Учитесь смирению и послушанию у сестры Фаины», «Сестра Фаина такая молодец, обета молчания не давала, а словами зря не разбрасывается, все время в молитве, все время…», «Не лезьте в израненную душу сестры вашей Фаины»… До ужаса надоело! Можно подумать ты тут одна бедная и несчастная. – В Анастасию будто сам дьявол вселился и хоть в жизни никогда не была она злым человеком, в эти минуты она излучала чистейшую ненависть ко всему и всем. – Но сейчас ты показала свое истинное лицо. Упрекаешь меня в невыполнении дурацких указаний, а сама забыла о главном – «И приходящего ко Мне не изгоню вон»! Это закон Иулиании. Меня никто не может отсюда выгнать, тем более ты!

- Вы, сестра Анастасия, правы, - совершенно неожиданно донеслось из-за двери, и тут-же повеяло холодом, - никто не в праве выставить вас за порог дома нашего.

- Матушка благочинная, благословите. – Практически в один голос поприветствовали все присутствовавшие на кухне послушницы, кроме Анастасии.

- Бог благословит. – Пораженными артритом пальцами рук матушка Варвара методично перебирала четки, голос же ее звучал уверенно и размеренно, как в прочем и всегда. – Никто не станет вас выставлять на улицу, ибо всякого нуждающегося в помощи мы готовы принимать в доме нашем. В нашем же уставе, если вы его достаточно хорошо изучили, за непослушания прописано достаточно наказаний. Сестра Анастасия, за отказ от послушания на кухне вы будете полностью отлучены от нее на три дня. Сестра Алевтина, кроме воды, этой послушнице отказывать в любой пище до моих дальнейших распоряжений. «Алчба ленивца убьет его, потому что руки его отказываются работать». Притч.21,25

- Да благослови вас Господь, благочинная. – Сестра Алевтина покорно склонила голову, а матушка Варвара, казалось, упивалась сим действом, радовавшим не только ее холодный глаз, а и такую же душу.

- «Гордость очей и надменность сердца, отличающие нечестивых, – грех». Притч.21,4 – уткнувшись в пол, прошептала Фаина. Она не провела десятки лет за изучением Библии и всяческих христианских книг, но некоторые, особо полюбившиеся цитаты, запоминались без усилий.

- Трудница Фаина, вы что-то сказали или мне показалось? – Брови благочинной съехались к переносице от чего и без того тучный неприятный облик стал еще злостнее.

- Нет, матушка благочинна, я просто повторяю Иисусову молитву, и только. – Все еще продолжая пялиться в пол, пролепетала Фаина. Она никогда не была трусливой, но меньше всего ей сейчас хотелось разделить наказание с заносчивой и избалованной Анастасией. «Пусть учится отвечать за свои слова сама, а я обязательно за нее помолюсь перед сном».

- Приступайте к своим послушаниям, сестры. А вы, сестра Анастасия, отправляйтесь в свою комнату и молитесь о своем спасении. Вымаливайте у Отца нашего спасения для своей души.

- С удовольствием! – Довольно выкрикнула Анастасия, а когда благочинная исчезла за дверью, пристально глядя в глаза матушке Алевтине добавила. – Я же говорила вам, что не буду вылизывать пол. Выкуси, трудница!

Средний палец руки был адресован Фаине, а злорадная улыбка, всем присутствующим. Громко хлопнув дверью, Анастасия исчезла.

Сестры Мария и Лукерья, тихонько захихикали. Фаина вернулась к огромной покинутой кастрюле наполовину наполненной картошкой. А матушка Алевтина вновь обращалась к Господу.

- Отец наш, прости дочь свою неразумную и наставь на путь истинный, - с нотками грусти проговорила матушка Алевтина и перекрестилась.

- Ей не нужен этот путь. Судя по всему сестра Анастасия давно выбрала для себя свой собственный и единственно правильный. – Фаина знала, что это не по библейски, но в тот момент ей ничуть не было жаль обреченную на трехдневную голодовку Анастасию.

- Она всего лишь глупая девочка, которая ничего в этой жизни не успела-то и увидеть. Сестра Анастасия просто не разобралась еще, что есть в нашей жизни черное, а что белое, и я буду молить Господа нашего, чтобы он помог ей все понять.

С первых дней своей монастырской жизни Фаина считала трапезницу Алевтину по-настоящему святым человеком, а то тепло в словах, с которым она оправдывала дурной нрав Анастасии, лишний раз подтверждал это. Добро шло из глубин ее сердца, а не являлось итогом многолетней монашеской жизни.

- Да, матушка, Господь всем нам поможет. – А ведь родная матушка тоже всегда оправдывала ее детские шалости и находила всякого рода проказам оправдания. Фаина громко и тяжело выдохнула. Быть истинной МАТУШКОЙ это, наверное, удел не многих.

3

В монастыре Фаина пробыла уже полгода, но у нее все еще не было своей кельи, она ее получит после испытательного срока, если по истечении года не передумает стать монахиней. Вместе с другими паломницами готовящимися к первому постригу Фаина проживала в уютном деревянном доме расположенном на территории монастыря. В этом «общежитии» раньше жили монахини, но когда желающих стало слишком много, они построили себе более просторный дом, каменный замок, но этот все еще продолжает служить добрую службу для будущих матушек.

Дом этот построен буквой «П». Жилые комнаты расположены в «рукавах» «П», по торцам выстроены величественные старинные камины, обогревающие большое помещение особенно холодными зимними днями. Соединял два достаточно длинных рукава иконостас, у которого каждая паломница в любое время могла предаться молитве. Часто именно у него, а не в собственной келье исполняли свои тысячи поклонов ослушавшиеся или оступившиеся сестры. Два раза и Фаина здесь просила у Господа прощение за непослушание.