Звездное вещество

– Завтра поговорим. Завтра после эксперимента, Женечка!

– Будь другом, положи в мою сумочку, там на столике под ве­шалкой, – сказала Женя, протягивая мне свои бумаги. – Утром в элек­тричке доделаю.

В эту ночь мне впервые приснился пугающе ненужный сон, в ко­тором была Юлия... Снилось то, чего никогда не было – прощание после получения дипломов. Мы сидели рядом на зеленом сундуке в прихожей, страшась прикосновения, как электрического удара. За ок­ном близко и подробно был виден кирпич брандмауэра. И день снару­жи был июньский солнечный, и свет его обильно втекал в узкую, все­гда затененную расщелину между домами. Полумрак в прихожей был разбавлен этим золотисто-медовым светом. Нам было нужно что-то сказать друг другу, но я не мог назвать ее имени. Оно непроизносимо было и запретно. И не мог отвести взгляда от милых губ с глубокими уголками... Вдруг потянулся рукой к светлой прядке на ее виске, чего делать уж никак не следовало, и проснулся. Боль, вынесенная из сна, наяву мгновенно обернулась мучительной виной и стыдом. Я невольно простонал и прижался щекой к горячему и наяву любимому плечу.Уже в первые месяцы жизни дочерей я почувствовал, что стал от­носиться к Жене по-другому, с каким-то новым оттенком нежности... Во время ночных кормлений я помогал ей управляться с орущими Машкой-Дашкой. Что-то приносил, что-то уносил, обмывал, смазы­вал, пеленал, пока умиротворенные дочери не затихали, симметрично припав к маминой груди. Женя кормила при свете ночника. "Спи те­перь, Санечка, спи. – говорила она. – У тебя завтра работа". Но мне казалось нечестным засыпать раньше Жени, и я только чуть задремы­вал, лежа за ее спиной и согревая телом ее поясницу, начавшую поднывать после родов. "Зубчик" из кардиограммы ушел, а вот это прицепи­лось... В том полусне-полуяви виделась мне установка, в которой вещество плазмы в миллионную долю секунды схлопывается в сверх­плотную точку. Утром, пока цеховая круговерть еще не кружила мне голову, я отдавал себе довольно точный отчет об этих ночных грезах, набрасывал какие-то эскизы... Но сооружать эту установку мы с Пересветовым принялись только через год, который ушел на выбивание площадей под нее...

Пожалуй, следующая зима оказалась еще счастливее предыдущей! Мы получили через профсоюз вот эту "двадцатиметровку". Дочери уже начали ходить и лепетать, но Женя еще не работала. У меня креп ко наладилось дело в цехе, и я мог теперь выкраивать время для своего заветного, стал мотаться в Дубну – выпрашивать у физиков шеститон­ный магнит от списанного циклотрона. Пересветовские однокашники по МИФИ охотно его нам отдали, но на пути встал некий администра­тор, который никак не мог или не хотел определиться с формой финан­совых расчетов и безаппеляционно говорил мне: "Да не нужен он вам, ей богу! Будет где-нибудь на задворках у вас ржаветь. Подумайте, во что вам обойдется одна только его перевозка!" Была мягкая много­снежная зима. Приезжая в Дубну, полупьяный от обильного тихого снегопада, я шел через лес к Ядерному центру, и радостно верилось -вот построим мы свою установку и тогда!.. В конце концов, "моя взя­ла", и шеститонный магнит на мощном "КрАЗе" поехал в Синявино.

Вакуумная камера, сделанная Рябинкиным по моим эскизам, бы­ла уже не просто разрядной трубкой, как в наших с Кухаревским экс­периментах в Таганроге. Она допускала быструю переборку, обеспечивала смену наполняющих газов и подачу на электродную систему больших импульсных напряжений. Она была способна проанализиро­вать параметры плазмы и "запомнить" явления, промчавшиеся за мик­росекунду... Впрочем, это чудо экспериментальной физики удалось довести до необходимого совершенства лишь к лету 67-го.Я тогда вернулся из Коктебеля, где Женя отважно осталась с доч­ками еще на один срок в "татарском домике". Как верилось в успех при первом включении установки! Но результат сильно разошелся с теорией – на пять, примерно, порядков. Не удалось нам сходу полу­чить вещество звезд – "белых карликов". И потянулась эстафета пере­делок и усовершенствований. За два последующих года мы с Рябинкиным отвоевали только два порядка величины плотности. Эффект наблюдается, но в тысячу раз слабее ожидаемого! В чем причина? В чем?

Женя пошевелилась, подняла голову. – Не спишь. Почему, Санечка?.. Спи, родной.

И снова сладко уснула... Как это подтрунивает старый толстый лис Матвеев? "Что настоящему мужику от жизни нужно? – спрашивает он и начинает загибать пальцы. – Чтобы работа ладилась – это первое. Чтобы жена любила и дети хорошие росли – это второе и третье. На все это должно мужика хватать, и еще должно от него немножко оставаться для хобби – хочешь марки собирай, хочешь с удочкой у лунки на морозе сиди, а хочешь – бегай, как наш Величко, в лабораторию к Пересветову и делай неведомые миру опыты... Что там у тебя, Сашка, гениальный прорыв в неизвестность или бред собачий?" Сколько раз уже я сам задавал себе этот вопрос. Наверное, я уже давно забросил бы все к чертям, как после пролитой ртути, если бы не молчаливая готов­ность Рябинкина реализовать любую мою выдумку и не Женина энергичная вера в мой талант...Я стал думать о себе и о Жене, о самом удивительном чуде на све­те – чуде совпадения, когда двое находят друг друга. Вспомнил один синий ветреный денек на Каре. Мне виделся неудержимый ход карской воды, плавные завитки и линии музыкального дыхания, врезанные в известняк сумасшедшими половодьями... И вот уже наша байдарка понеслась по Каре то ли к Ледовитому океану, то ли в сон...Проснулся от прикосновения Жениных губ к моему виску. Не от­рывая глаз, попытался поймать ее, чтобы притянуть к себе и ответить жадным утренним поцелуем. Но Женя ловко увернулась, беззвучно смеясь. Она уже была одета к выходу и, отодвинув рукав, посмотрела на часики.– Вернусь поздно, – сказала Женя. – Нужно заглянуть к больной сотруднице. Тебе сегодня забирать дочерей из сада, не забудь! А еще купи в обеденный перерыв ведро слив. Вчера трайлер разгружали у овощного. Чудесная поздняя венгерка. Не скучай. Привет!Щелкнул замок входной двери. Зазвучали, затихая, каблучки на лестнице. Предстоящий день разворачивался в моем воображении пла­ном последовательных действий.Перво-наперво следует разобраться, почему на операции заварки ^ стала сильнее нормы размагничиваться первая секция у "Эльфа". Вто­рое: поручить кому-нибудь построить "статистику" для "Эликсира" и попытаться прокоррелировать ее с допусками на катоды. Не здесь ли отмычка к снижению брака? В обеденный перерыв сперва занять оче­редь у овощного, а потом забежать домой за ведром и заодно переку­сить. После обеда внимательно пройтись с инспекторским надзором по линейке "Эха-1", даже там начала разбалтываться технологическая дисциплина. Нет, с этим можно и повременить до понедельника!.. По­сле обеда старший технолог цеха, с ведома ревнивого Матвеева, разу­меется, превратится в физика-исследователя. К тому времени Рябинкин должен бы уже подготовить установку... Впрочем, есть еще одна забота. Нужно еще зайти в кассу взаимопомощи, выписать три сотни – максимум, что дают в руки. С отложенными семьюстами это даст ты­сячу. А где взять еще две сотни? "Рениш" 1911-го года это здорово!Пора уже было поднимать дочек в детсад. Непростая задача – за­плести четыре косы! Дашина розовая пятка высовывалась из-под одея­ла. Я дотянулся и пощекотал ее чуть-чуть.

– Ну, папка же! – сердито отозвалась Дашка. – Маша, а Маша, давай с тобой его поколотим. Что он щекочется?

Два розоволицых чертенка в пижамах набросились на меня, и минуты три длилась веселая кутерьма, каждое утро заменявшая нам гимнастику.Если не считать успешной покупки ведра слив и получения трех сотен в КВП, день старшего технолога Величко резко разошелся с ут­ренним планом. Тому виной был неожиданный звонок Матвеева:– Александр Николаевич, есть свежие новости. Зайди ко мне.Матвеев беседовал с мастером монтажного участка Новиковой. Когда-то я поражался, как это Матвеев, не покидая в течение дня сво­его кабинета, умудрялся быть в курсе всех дел в цехе. "Вы же мои глаза и уши, – сказал мне на это Матвеев. – При моей ли комплекции бегать по участкам?"