История Одного Андрогина (СИ)

Заглянув в один из сервантов, Натаниэль заметил несколько старых фотографий в рамке, в одной из которых он заметил знакомый силуэт. Его сердце быстро застучало. На одной из фотографий была Синди. И Натаниэль, повернувшись посмотреть, нет ли рядом Мэган, протянул свою руку к фотографии и взял ее в руки.

Посмотрев на нее внимательнее, он увидел на ней вовсе молодую Синди, которой не знал и не видел Натаниэль. Ее лицо было вовсе подростковым и наивным, словно это не была сама Синди. Она стояла в обнимку с Мэган, так же вовсе молодой и почти неузнаваемой, на фоне одной из лондонских улиц. Они обе были невероятно худы, одеты в мини-юбки и выглядели счастливыми, словно лучшие подруги. Повернув к себе фотографию обратной стороной, Натаниэль увидел надпись шариковой ручкой: «Лондон. 1966 год».

На тот момент Синди едва было 18 лет. Поэтому она была такой молодой на фотографии. И Натаниэль не мог налюбоваться ею. Он смотрел на ее изображение и не мог оторваться. Он почувствовал некую близость с самой Синди и его начала накатывать ностальгия.

- Люблю эту фотографию! – прервала Мэган столь чувственный для Натаниэля момент, зайдя в гостиную с чайными принадлежностями.

Натаниэль тут же поставил фотографию на место, будто он ее и не трогал, после чего сел за маленький круглый столик для чаепития, вокруг которого стояли маленькие кресла.

Усевшись удобнее, Мэган смотрела своим опытным взглядом на худощавую, миловидную блондинку, в которой что-то было от мальчика, и не могла оторваться от нее. Она сказала:

- И кем же ты приходишься для Синди? – взяв в руки чашку чая.

Натаниэль, мешаясь в своих мыслях, также взял в руки чашку и сказал:

- Я ее племянница!

- Племянница?

- Можно и так сказать! – улыбнувшись, сказал Натаниэль.

- И о чем же такая замечательная племянница хотела бы узнать? – пригубив чашку чая, сказала Мэган.

Натаниэль нечто смутился после данных слов, но именно это сделало его более раскрепощенным. Он сказал:

- Расскажите мне все и поподробнее! Прошу вас! Я хочу знать о Синди все! Какой она была на самом деле? Или какой она вам запомнилась? Откуда вы ее знаете? Она, по-моему, никогда не говорила о вас!

- Ну, например, то, что у нее есть племянница, она тоже никогда не рассказывала… - сказала Мэган, после чего Натаниэль неудобно забегал глазами, - Хотя, черт ее знает, какие у нее были родственники! Единственное, что я знала, так это то, что она сбежала с фермы своих чокнутых родителей.

- Угу! – пытался поддержать разговор Натаниэль, отпивая горячий чай из чашки.

- Я знала Синди еще с первых классов, когда мы учились в школе в Брэйнтри. – более конкретно повела разговор Мэган, сделав задумчивый взгляд, - Она всегда была худой и длинной, с чего всегда смеялись остальные. Из-за этого она стеснялась своей внешности и пыталась не контактировать со сверстниками. Она была закомплексованной и неуверенной в себе милой девушкой, красоту которой пока не понимали. Многим казалось, что она так и будет прогнивать на своей ферме, выйдет замуж за какого-нибудь хозяйственного парня, нарожает кучу детей. Но она была вовсе не такой. Ее всегда было сложно вынудить на откровенный разговор, поэтому никто не знал, что на самом деле творится в ее голове. Будучи восьмиклассницей, я потеряла мать. Она умерла от рака. Я была вынуждена переехать в Лондон, к своему старшему брату, который на тот момент, как раз поднимался по ступеням своей экономической профессии. С тех пор я не видела Синди и не знала, что с ней.

- Это все? Что было потом? – спросил Натаниэль, намекая на ту фотографию, сделанную в 1966 году, на которой Мэган в обнимку с Синди.

Ему хотелось узнать как можно больше о своей матери.

- Нет, не все. – так же вдумчиво сказала Мэган, - Спустя четыре года Синди сама пришла ко мне. Она приехала в Лондон. Будучи ее единственной подругой, я не могла просто так попрощаться с ней. Поэтому, в надежде на то, что мы еще когда-нибудь увидимся, я написала ей свой новый адрес в Лондоне. Хотя, если честно, совсем скоро я перестала верить в то, что когда-нибудь это произойдет. Что она приедет. Но это случилось. Она явилась на пороге моего дома, и я сначала даже не узнала ее. Она была все также стройна, высока и длиннонога. Но ее пышные волосы, дешевая мини-юбка и безобразный, как мне показалось, макияж – это все не было ее, раннее. Теперь же она была таковой. Я долго думала, то ли передо мной проститутка, похожая на Синди Уолкотт, то ли Синди Уолкотт стала проституткой. Но когда она заговорила ко мне, я узнала ту самую старую Синди, лучшую подругу детства. Она все также была милой и нечто закрепощенной. Но, когда я ее спросила, что ее так поменяло во внешности, ведь я запомнила ее совсем другой, то она ответила мне, что хочет стать супермоделью, как Джин Шримптон, как Твигги. Ее очень вдохновлял прорыв Твигги 1966 года. Она хотела быть центром внимания, она хотела, чтобы все смотрели на нее, как на икону стиля. И в этом я не узнавала Синди.

Мэган сделала небольшую паузу, после чего прикоснулась пальцами к своему лбу и продолжила:

- Помню, как она повела меня в бар, чтобы отметить нашу встречу. – она слегка засмеялась, - Мы до чертиков напились и целовались так, будто у нас была любовь, а когда мы пришли ко мне домой, то у нее оказалось так мало сил, что она упала на меня и заснула прямо на мне.

- Интересно! – улыбаясь, сказал Натаниэль, увлеченный рассказом Мэган.

- О, да! У нас с Синди было много интересного. Я всегда ценила дружбу с ней. До тех пор, пока она перестала быть собой.

- В смысле?

- Понимаешь, Ева! Синди перестала быть той Синди, которую я знала. Она стала совсем другой. Она стала не просто раскрепощенной или наглой, каковой она никогда не была раннее, она стала стервой. По-настоящему стервой. Мне нравилось, что она живет у меня. Мой брат как год был в Америке, и мне было важно оставаться с ней, поддерживать дружбу и общение. Но Синди слишком часто начала перегибать палку.

Мэган замолчала. Видимо, она не знала, что говорить дальше. Ее лицо стало казаться более озабоченным. Натаниэль, понимая, что Мэган, наверное, нелегко говорить, не торопил ее. Но позже, помявшись, ему пришлось сдвинуть с места диалог с ней.

- А что было не так? В чем она перегибала палку? – сказал Натаниэль.

- Во всем! У нее началась звездная болезнь – вот, как это называется! Все больше фотографов цеплялись на нее. Все более известные журналы стали предлагать ей работу. Постепенно она становилась не только локальной знаменитостью, но всенародной. Ее любили, признавали. Она становилась моделью, именно тем человеком, которым она хотела быть. Она чувствовала свою важность, свою самостоятельность, свою значимость для общества. И в один момент это стало невыносимым для нас обеих, и мы поссорились.

- Но почему? Неужели нельзя было избежать конфликта?

- Трудно сказать, Ева! Наверное, нет! Понимаешь, если один из друзей превращается из скромного лебедя в гордого стервятника, то для второго, наверное, лучшим вариантом будет – не видеть всего этого. – с горечью в голосе сказала Мэган, - Было время, когда я подражала Синди и пыталась быть похожей на нее. Но я не захотела стать стервятником. Понимаешь?

Натаниэль молчал. Мэган тоже. Грустное молчание обоих повисло над ними в такт старинных часов. Каждый вспоминал что-то свое о Синди, пока Мэган не решилась на слова:

- Та фотография, которую ты держала в руках, была сделана на следующий день, после прибытия Синди в мой дом. Когда же она покидала его, она даже не сказала мне «пока».

Натаниэль был смятен. Ему неприятно было слушать все это. И ему хотелось выкрикнуть слова оправдания о своей матери в этот момент. Но он сдерживался. Он не хотел наглупить.

- И вы больше никогда не виделись? – сдержанно спросил он печальным тоном.

- Нет. Никогда. – сказала Мэган, - Конечно, иногда я наблюдала ее по телевизору. Особенно много ее стали показывать в 1972-73 годах, когда ее признали секс-символом Великобритании. А еще, когда начался скандал по поводу ее наркозависимости.