Сила притяжения

— И журнальный столик, — продолжала Анита. — И серебряный светильник. Тут же был серебряный светильник, да? В том углу.

— Да, — сказал Эммет. — У книжного шкафа. И фотоаппараты. И тарелки. — Он поднял голову. — Зачем воровать тарелки?

— В хозяйстве все сгодится, — заметил полицейский.

— Вся моя одежда. Тринадцать пар кроссовок. Миска для собаки. Миска для кота. Резиновый коврик, который под ними лежал.

— Можно мне лист бумаги? — робко спросил полицейский. — Ваш вызов пришел как внутренний, и мы подумали, нам ничего не понадобится.

— Простите, — Эммет посмотрел туда, где был письменный стол, — но у меня нет.

— Вот, возьмите, — сказала Анита, вытащив из кармана какую-то помятую справку.

— Еще компьютер, — сказал Эммет, вспоминая про спальню. — Карта. Принтер. Стол. Письменный стол. Будильник. Бюро. Шкаф. Магнитофон.

— Еще калькулятор был, — сказала Анита. — То есть я хочу сказать, у всех есть калькуляторы, да?

— Да. И зеркало в деревянной раме. И бумага. Карандаши. Марки. Конверты. Ластики. Кнопки и носки.

— Не спешите, — сказал полицейский, — ус покойтесь. Можете послать нам список вещей позже.

— Но позже я могу уже не вспомнить, — сказал Эммет. Пустота комнат уже казалась привычной.

— Да вспомните, вспомните, — уверил его полицейский. — Правильно настройтесь, и все. После шока память обычно возвращается. Поверьте мне, молодой человек, у вас шок. Потому вы и ведете себя так странно. Не принимайте близко к сердцу, я сталкиваюсь с этим почти каждый день. Мы же все люди, черт бы нас побрал. Теперь нам надо взять отпечатки пальцев. Вы что-нибудь трогали?

— Да, — сказал Эммет. — Я открывал двери, когда искал кота.

— В подвале есть свет?

— На стене выключатель, — сказал Эммет. — Но я там ни разу не был. Там что угодно может таиться. Скорее всего, мой хозяин хранит там свои инструменты.

Он провел полицейских к подвалу. Полицейские спустились, а Эммет задержался на последней ступеньке. Он похлопал в ладоши и позвал кота.

Полицейские включили фонарики, осветив дверь во двор. Там зияла огромная дыра, словно кто-то пробил дверь топором.

— Может, вы и оставили дверь открытой, но они проделали собственный вход, — сказал полицейский.

Эммет потрогал края дыры. Фанера была не больше дюйма толщиной. Вор и пальцем мог ее проткнуть.

— Я куда надо попал? — спросил кто-то сверху. В коридоре их ждал коренастый мужчина в темном костюме. — Отпечатки пальцев, — сказал он, показывая на черную кожаную сумку.

Мужчина обмакнул кисточку в бутылку с бледно-серым порошком. Он прошел к подоконнику у окна и обмазал кисточкой дерево. На поверхности проступили следы пальцев. Полицейский стал покрывать порошком всю квартиру Эммета, и всюду появлялись отпечатки: они взбирались по книжным полкам, по голубой эмалированной мойке на кухне, они покрывали все двери и выключатели. Всюду, на каждой поверхности проявились следы пальцев, ногтей и даже целых ладоней тех, кто побывал в квартире.

— Я лучше пойду, — сказала Анита. — Если я больше не нужна.

— Вы здесь не живете, леди? — поинтересовался полицейский.

— О нет, что вы. Я соседка. Я просто была здесь совсем недавно, — сказала она, поглядывая на полку, где стояло стерео. Мужчина посыпал ее по краю. Вдоль полки появилась дорожка отпечатков. Мужчина приложил к ним кусок пленки и посмотрел на свет.

— Тут некоторые очень хорошо получились.

— Если хочешь, заходите потом и переночуйте у меня, — сказала Анита Эммету. — Ляжете на диване в гостиной. Пока у вас все не утрясется, можете считать мой дом своим. Просто постучите в дверь.

— Ну вот, кажется, и все, — сказал мужчина, закрывая свою сумку. Он вытер руки о костюм, оставив полосы порошка на брюках.

— Не беспокойтесь за кота, — сказал полицейский. — Он, скорее всего, просто выбежал за дверь. Вернется. От котов не так просто избавиться. Однажды такой бредовый случай был. Кот моего сына выпрыгнул из машины в лесу. Вернулся домой через три недели. Страшный, как смерть, но живой. Они никогда не сдаются. Я лично их терпеть ненавижу, этих кошаков.

Эммет проводил полицейских. Их форма пахла табаком и моющими средствами. Он не хотел, чтобы они вот так его бросали.

— Как вы думаете, мне вещи вернут?

— Вряд ли, парень. Бьюсь об заклад, твои вещи уже на том берегу реки. Завтра вечером из твоих тарелок кто-то будет ужинать. У тебя есть документы на имущество? Можешь указать это в налоговой декларации.

— Ничего у меня нет. Все было в ящиках стола, а их тоже забрали. Я даже не смогу доказать, что у меня что-то было.

— Но и обманывать тоже не стоит, — сказал полицейский. — Возможно, будет расследование. Ситуация не из легких. Но подумай иначе: если бы сегодня ночью ты спал в своей квартире, то, возможно, был бы уже на том свете. Те, кто врывается в дом с топором, обычно свидетелей не оставляют.

Полицейские ушли, а Эммет застыл посреди гостиной. Собака села у его ног. Она все за ним повторяла. Подолом рубашки Эммет попытался стереть один пыльный отпечаток. Не получилось. «Интересно, они навсегда останутся? Чтобы вечно напоминать мне?» — подумал он.

Эммет представил себе, как воры ощупывают его вещи. Они теперь знают о нем все, а он никогда не выяснит, кто они. Они знают его имя.

У них информация о его банковском счете, записные книжки, тетради, письма, записи его телефонных разговоров. Они выкрали даже его фотографии и знают теперь, как он выглядит. Теперь любой незнакомец на улице может подмигнуть, проходя мимо, — он ведь прочитал все его записи, прослушал его пленки.

«О боже, подумать только, они теперь всё обо мне знают!» — подумал Эммет, холодея от стыда и ужаса. Он напомнил себе, что где-то в государственном компьютере какой-нибудь секретарь, вероятно, знает о нем не меньше. Но воры видели и то, что ни разу не покидало его дом. Они словно поселились у него в голове.

Эммет составил перечень всего постыдного, что было в ящиках стола. Воры, наверное, смеялись, копаясь в его вещах, окликали друг друга: «Эй, ты только посмотри на это!» Интересно, им было страшно? У них был план? Эммет восхитился отвагой воров, как они храбро зашли в дверь, с улицы, где полно людей. Наверное, один стоял за углом, готовый ударить Эммета по голове дубиной, если тот вернется слишком рано. Они украли кота, а может, убили и спрятали в квартире?

— Кот! — позвал Эммет.

Он заметался по комнатам, снова открывая все шкафы и чуланы. К рукам приставал графит, въедался в кожу. На ладонях четко проступила каждая линия, будто Эммета обвиняют в преступлении.

— Кот!

На кухне он снова открыл холодильник и осмотрел все отделения, даже маленький отсек для масла.

Наконец Эммет добрался до морозильной камеры. Он услышал шипение, точно пар под давлением выпускают, и чьи-то когти вонзились ему в спину. Эммет зашатался от боли и увидел рыжую вспышку: кот слетел с его спины и приземлился у входа в гостиную. Он попятился в угол, дергая задними ногами, словно боксируя. С клыков капала слюна, а на розовом язычке пузырилась пена.

Эммет приблизился.

— Прости, — сказал он, наклонился и погладил зверя по голове. Кот взвизгнул, словно его ударили, и хлестнул Эммета по носу левой лапой, а потом правой, по глазу. Он молотил его лапами, оставляя глубокие царапины: левой, правой, левой, правой; он продолжал, даже когда Эммет закрыл лицо руками.

— Перестань. Пожалуйста, перестань. — Собака лаяла, держась от них на почтительном расстоянии.

В последний раз царапнув Эммета по костяшкам пальцев, кот умчался в другой конец комнаты, презрительно фыркая.

Эммет вытер лицо рубашкой. На ткани остались тонкие полоски крови от царапин. Он снова осмотрел пустые стены и торчащие из них гвозди. На полке лежал шнур удлинителя. Полицейские забрали список вещей с собой.

— Сосредоточься, — громко и сурово приказал себе Эммет, пытаясь вспомнить, как уютно выглядела квартира все эти годы. Он хотел восстановить в памяти все, что успел продиктовать полицейским, но сейчас вспоминались только некоторые предметы. «Стерео, — подумал Эммет, — книги». Больше в голове ничего не было. Он начал снова: «Стерео». Он засомневался, как в те минуты, когда пересказывал Джонатану по памяти криминальные сводки, спотыкаясь и запинаясь, и факты казались все неправдоподобнее.