Ледяное сердце

– Доброе утро. Прости, что рано, просто дело срочное.

Хотя, какое у них теперь доброе утро? Всё-таки мозги после обезьянника у меня переклинили основательно, всё не просто плохо, всё ужасно.

– Оно уже не доброе. Добрым оно было бы часов так в двенадцать, а лучше в час.

– А, если я объясню и расскажу тебе, как провела ночь?

– Спала? – да уж, капец. Анна злиться, а это ничего хорошего не предвещает.

– Не совсем. Заглянула к дядь Пете.

– Кому? – блин, я же ничего про родственников ей не рассказывала.

– Ты должна знать Серебрякова Петра Антоновича. Шишку в органах.

Кажется, я её заинтересовала, она взяла пульт и выключила телевизор, но не повернулась.

– Слышала. О нём слышали все. Он твой дядя?

– Старший брат отца.

– Ну и, что интересного в том, что ты к нему заглянула? Вы же родственники, ничего удивительного.

– Не в наручниках же и не за решёткой.

Всё. Этот раунд я выиграла, Аня повернулась ко мне и посмотрела, как на ума лишённую, на что я лишь пожала плечами. Она может быть властной, эгоистичной иногда, злой, но, если заинтересовать её чем-то сверхинтересным или удивительным, то всё, её внимание обращено только к тебе. Наверное, из-за этого мы и начали общаться, я всегда чудила каждый раз что-то новенькое и удивительное.

– Ты была за решеткой?

– Крикни это на весь дом ещё, чтобы меня точно из школы поперли.

– Садись и рассказывай, тогда я прощу тебя за то, что разбудила в выходной день. Только за Тёму я не ручаюсь, он долго беситься может.

– Знаю.

– А теперь быстро села.

В такие моменты я чувствовала себя собачкой, которая нашкодила и её отчитывает хозяин. Но, не смотря на это, я села рядом с ней на диван и рассказала, и про Арсения, и про Лилит, и даже про Андрея. Если сначала она была удивлена, ошарашена, то под конец моего рассказа она выдала:

– Я ему голову оторву. Кабелю такому.

– Какому кабелю ты голову оторвать собираешься? – в комнату вошел Артём, уже причесанный, умытый и одетый в джинсы.

– Ты представляешь, что эта скотина, который Волков, сделал?!

– Я весь во внимании, – Тёма сказал это таким скучающим голосом, что сложилось впечатление, будто ему говорят про Волкова каждый день, но это было только потому, что он на меня злился и пытался показать, что ему фиолетово на всю ситуацию. Но я-то знаю, что будет, когда он узнает. Будет всё очень плохо и печально.

– Нет! – только и успела сказать я перед тем, как Аня начала рассказывать про условия нашего встречания с Волковым. С каждым её словом я сползала всё ниже и ниже. В итоге я сидела на полу и закрывала руками уши.

– Что, прости? Может, я еще сплю? Или просто ослышался? – спокойным голосом произнёс он, но было слышно, что он готов что-нибудь сломать.

– Ой, чёрт, Артём, я ничего не говорила, а ты ничего не слышал.

– Не-а, Анечка, я все слышал, я не глухой.

Я сидела и смотрела на интереснейший узор на ковре, но также я прекрасно слышала, что Артём подошёл ко мне слишком близко и сел на диван.

– Ну?

– Что, «ну»? Интересный у вас узор на ковре, мне очень нравится, где покупали? – я не понимала, что несу, просто говорила, то, что первое приходило в голову.

– Ты мне зубы не заговаривай тут.

– И не начинала. Просто узор действительно очень красивый.

– Серебрякова! Ты либо мне сейчас объясняешь, что произошло и говоришь хотя бы одну весомую причину, почему я должен остаться дома, а не сидеть уже на мотоцикле и ехать, либо заткнись и сиди тут. Все ясно?!

– Да.

– Я повторюсь. Ну?

Я посмотрела на Аню, она сидела, зажав рот рукой, и смотрела на меня извиняющимся взглядом. И что она мне теперь прикажет делать?

– Если ты не останешься дома, то тебя вышвырнут из школы и меня заодно.

– Значит, причин нет. Отлично, – он уже собрался встать, чтобы идти одеваться, но его остановил внезапный телефонный звонок. Вот только телефон звонил не у него и не у Ани, а у меня в кармане. Я достала сотовый и, несмотря на экран, ответила на звонок.

– Чего надо?

– А что так грубо? Где «Привет, милый»? Но ладно, потом разберёмся. Ты где шляешься?

Это было неожиданно, очень даже неожиданно. Я убрала от уха телефон и посмотрела на экран, на нём было написано «Мудачино». Номер меня заставила записать бабушка, мало ли что может случиться, а вчера, после того как он ушёл, я его переименовала из «Квартирант» в «Мудачино». Мудак и в Африке Мудак. Я вновь приложила телефон к уху.

– Вопрос тот же, чего надо?

– Я уже сказал, не тормози. Мне скучно тут одному. Так что где бы ты ни шлялась, возвращайся.

– А я тебе кто? Клоун?! Ты совсем ошалел?!

– Ой-ой, хватит орать мне в ухо уже, гном ты мой.

– Пошел к чёрту, малолетний.

Я сбросила вызов, положила телефон рядом с собой, закрыла глаза и попыталась успокоиться. Я привыкла, что все издеваются над моим ростом, привыкла к насмешкам любого рода и неважно от кого, но сейчас внутри все кипело, хотелось что-то сломать, а точнее оторвать голову Волкову, чтобы больше никогда не разговаривал.

– Мудак, придурок чёртов, кабелина поганая, ублюдок чёртов...

– Эй... тебя заносит, вот, возьми, – я открыла глаза и увидела перед собой подушку, мило поданную мне Аней.

Нет, этот переросток этого и добивается, чтобы я бесилась и злилась. Не дождётся, пусть сначала рак на горе свистнет. С этого момента никаких эмоций в сторону этого урода, немного успокоившись, я вспомнила, зачем вообще пришла.

– Я вообще-то не поговорить пришла.