Обаяние зла (СИ)

Джонни сделал шаг в направлении балкона. Но тут же остановился. Здесь слишком высоко. Она сразу умрёт. Так неинтересно,- подумал он. Джонни не хотел, чтобы Леночка погибла мгновенно. Пусть лучше получит увечья. Испытает на себе то, что морально чувствуют люди, с которыми она играет в свои омерзительные игры. Нет, конечно же, это её ничему не научит. Психопаты не в состоянии извлекать уроки даже из собственного негативного опыта. Но это могло бы пойти на пользу многим сучкам без органической патологии. Дать им шанс остановиться на своём пути порока, и одуматься. Если, конечно, им на это хватит ума.

Вдруг Джонни сообразил, что он здесь стоит не для того, чтобы предаваться эмоциям. И с ужасом понял, что когда он, забывшись, подвинулся в направлении балкона, думая столкнуть с него Леночку, он оказался теперь там, где она могла его видеть. К счастью, она была слишком поглощена разговором, чтобы заметить. Вернувшись снова на более безопасную, замаскированную позицию, Джонни продолжил подслушивание.

Как и следовало ожидать, Леночка попросила Верку кинуть ей косарь на телефон (конечно, а ради чего же ещё она могла звонить «любимой» подруге?!). Теперь Джонни знал, кто оплачивал многочисленные Леночкины смс, отправленные ею тогда, в автобусе по дороге в отель, любовнику... ах, нет, пардон, она же говорила операторам мобильной связи из Иордана! Тут же, правда, Джонни подумал, что те деньги на телефоне у неё не обязательно от Верки. Это могли быть деньги, на которые она ещё в Москве насосала.

Когда Леночка (судя по её реакции) получила от Верки обещание материальной помощи, говорить ей больше с Веркой было не о чем. Да, собственно, очевидно, и незачем. И Леночка принялась звонить тому, у кого она, по всей видимости, в основном насасывала на то, что не была готова финансировать Верка. Джонни невольно поймал себя на мысли об изощрённой своего рода гениальности Леночки. Он не мог не восхищаться тем, как удачно она выбрала время для звонка сначала Верке, а затем Петру Ивановичу. Набирая номер Верки, она уже не ревела (это было бы проявлением слабости!). В то же время она была ещё настолько печальной, что Вероника не могла не проникнуться её ситуацией. И, как следствие, не могла не положить денег Леночке на телефон. К моменту окончания разговора с Веркой, Леночка ещё немного успокоилась и вдохновилась Веркиной щедростью.

Теперь, набрав номер Петра Ивановича, Леночка была просто само очарование. С лёгким налётом печали, т.к. она, по её словам, сильно соскучилась по нему, Леночка принялась рассказывать Петру Ивановичу, как ей скучно, жарко и как ей его не хватает. Ничего, мразь, следующий раз полетишь отдыхать с Петром Ивановичем или другим своим ё**рем,- озлобленно думал Джонни. Прекрасно понимая, что это невозможно, т.к. Пётр Иванович в то же самое время отдыхал со своей женой и двумя маленькими детьми где-то на другом заграничном курорте. И было абсолютно исключено, чтобы он мог убедить свою жену позволить ему слетать на недельку развлечься с душевнобольной шлюшкой, которая и так регулярно у него посасывала в рабочее время. Именно благодаря последнему обстоятельству Леночку, неспособную к содержательной конструктивной деятельности по работе, и держали в министерстве. Как цинично говорил об этом своим знакомым Джонни, благодаря таким работничкам в Минсельхозе у нас на полях страны так замечательно всё растёт, что жрачку к нам везут со всего мира, только не с российских полей.

Потом Леночка принялась говорить Петру Ивановичу, как она не может загореть, а только обгорает. Услышав это, Джонни, которого опять начинала накрывать обида, злорадно подумал: Это так и было предусмотрено! Только ни Петру Ивановичу, ни тебе этого не сообразить!

Впрочем, несмотря на это торжествующее злорадство, Джонни не мог отказать Леночке в своём восхищении тем, как удачно она подобрала время для звонка Петру Ивановичу под своё настроение. В самом деле, с одной стороны, глупо ей было звонить ему сквозь слёзы. Каким бы самовлюблённым придурком ни был Пётр Иванович, ему бы хватило ума сообразить, что Леночка не могла скучать по нему настолько, чтобы так скулить. С другой стороны, если бы она позвонила ему довольным, радостным тоном, у него не создалось бы ощущения, что она нуждается в нём и его финансовой заботе.

Когда Леночка завершила свой разговор с Петром Ивановичем и стала собираться вернуться в номер, Джонни рванул в сторону кровати, где принялся изображать погружённость в чтение. Он невольно подумал о том, как ему в предшествующие минуты была продемонстрирована в действии важная грань психологии психопатов. Джонни внутренне недоумевал: почему Леночка, которая обычно так хорошо умела сосредотачиваться на своих задачах, не предусмотрела возвращение Джонни в номер? Неужели она считала его настолько глухим?! Конечно же, Леночка время от времени, нарочито говоря ему слишком тихо, потом вопрошала: «Муся, ты уши мыл?» Но ведь это делалось ею лишь с тем, чтобы его унизить, и она сама не могла забыть это обстоятельство!

Или она вообще настолько ни во что его не ставила, не стесняясь фактически при нём сначала обсуждать с Веркой своего любовника, потом просить у Верки деньги? А потом в довершение спектакля звонить Петру Ивановичу, у которого она регулярно в рабочее время облизывала половой орган, и говорить, как она соскучилась? Унизить тем самым Джонни вообще ниже плинтуса? Так это было бы чрезвычайно глупо! Тем самым она бы если не навсегда, то очень надолго блокировала для себя возможность дальнейшего использования Джонни. Конечно, у Леночки была характерная для психопатов неспособность планировать своё собственное будущее. Но не настолько же! Какого хрена тогда было столько раз вводить пароль на телефоне, чтобы потом позволить Джонни услышать самое существенное, пусть и без подробностей?!

Наконец, растерявшийся от непонимания Джонни сообразил, в чём скорее всего было дело. Да психопаты действительно умеют блестяще концентрироваться на стоящих перед ними задачах. Просто Леночка концентрировалась тогда на другом. Сначала ей нужно было получить деньги от Верки, дабы иметь возможность названивать любовнику из Израиля за свой счёт. Потом ей нужно было поговорить с Петром Ивановичем. И всё это время она не думала про Джонни – его для неё в эти моменты будто не существовало. Вот она, оборотная сторона хвалёной психопатической концентрации! – цинично думал Джонни. Он вспомнил, как Леночка однажды чуть не попала под машину. Опять-таки, она тогда не думала про машину, будучи сосредоточенной на другом. Но именно сосредоточенной, в отличие от диффузного внимания мечтателя по жизни Джонни, не способного сконцентрироваться на чём бы то ни было, а потому лишённого возможности эффективно решать стоящие перед ним задачи.

Войдя в комнату и метнув взгляд в сторону Джонни, Леночка произнесла: мне сегодня сообщили, что меня почти уволили с работы. Естественно, Джонни не мог не переспросить: почти? В ответ Леночка пояснила, что формально её не могут уволить, пока она в отпуске. Но ей позвонили с работы и предупредили, к чему готовиться. Джонни понимающе кивнул головой. А для себя он видел яркое сверкание ещё двух сторон психопатической личности. Одной из них была патологическая ложь. В самом деле, кому это на фиг надо, звонить хреновому работнику на заграничный курорт во время отпуска, дабы проинформировать о надвигающемся увольнении?! Потом, всего неделю назад, Леночка рассказывала, как её во время отпуска собираются отправить на специальный семинар для повышения квалификации. Это ж какой смысл отправлять на курсы повышения квалификации работника госслужбы, подлежащего сокращению?!

Джонни не мог не отметить для себя с некоторым цинизмом, как Леночка в некотором извращённом смысле говорила ему правду. В самом деле, потренировавшись на «семинаре» со своим «любимым» любовником, она могла бы потом более квалифицированно исполнять сугубо личные, можно сказать, интимные поручения Петра Ивановича. Но причём тогда здесь увольнение? За то, что раньше плохо сосала и раздвигала ноги?!