Проклятая субмарина (СИ)

Педерсон, единственный кто видел смерти экипажа и чаще других встречал призрак лейтенанта. Офицеры пожали друг другу руки, обнялись, и мы выдвинулись к субмарине. Подходя к пристани, Рихард заметил суету вокруг лодки. Почему–то я знал, что нас ждет что–то страшное и неприятное по возвращению на борт «UB-65»! Мы поспешили.

Что здесь происходит? – крикнул издали капитан.

Мой капитан! Шульц исчез! – в панике выдохнул вахтенный офицер.

Как исчез? Куда исчез? – Рихард грозно пошел на моряка.

Простите, но говорят, что он просто шагнул в воду и все! Больше его не видели! – как бы не веря своим словам, виновато и в то же время испуганно произнес немец.

Командир остановился в полушаге от вахтенного и замер.

Когда это случилось? – грозно спросил он.

Минут десять назад, – раздался неуверенный ответ из толпы моряков.

Часть экипажа бессмысленно хлопала глазами и стояла у мостика, перекинутого на субмарину.

Остальные продолжали грузить провизию и припасы.

Всем на поиски, немедленно! Англичанина запереть в каюте! – отдал приказ он. Проходя по мостику, мы услышали истошный крик одного из матросов:

ШУ-У-У-ЛЬЦ! – кричал старик Вернер.

Вся команда ломанулась на нос субмарины. Старый моряк, замерев, пялился в воду, прямо в одну точку. Приковылял Рихард, я был рядом с ним.

Что ты видел, Вернер? – спросил капитан.

Я, я… я-я–я – нижняя челюсть моряка ходила ходуном, будто он лицом к лицу встретился со смертью. Руки не слушались, ноги тоже. Речь моряка была скованна, слова давались ему тяжело.

ЧТО? ТЫ! ВИДЕЛ! – Палач уже кричал.

Кап-капитан! Из воды-ы на ме-е-ня смотрел Шу-у-льц!!! Я, я-а-а кля-янусь, вокруг него было странное зеленое сияние! Он смотрел и мани-ил рукой к себе! Он зва-ал нас, кап-капитан! – со страхом заикался старый морской волк.

ЗАТКНИСЬ! НЕМЕДЛЕННО ЗАТКНИСЬ! – в бешенстве орал Рихард.

Он резко выхватил пистолет из кобуры и сделал три выстрела в старика Вернера. Тот схватился за грудь обеими руками, упал на колени и скатился по лодке в темную воду. Раздался звук упавшего в океан тела, словно кто-то выкинул мешок с картошкой. Все стояли молча, и пребывали в состоянии шока. Давненько Рихард не устраивал такого спектакля. Я еще раз убедился в том, что прозвище

«Палач» капитан получил не зря.

Слушай меня, команда! – запихивая пистолет в кобуру, начал капитан. – Если я хоть намек, хоть полсловечка услышу о нечисти, духах, мертвецах и прочей дребедени, вы, господа, пойдете прямиком в гости к Шульцу и мистеру Вернеру, которые уже кормят морских червей. Я пристрелю каждого, как собаку, если хоть что–то услышу о нечисти, – не унимался капитан.

Его грудь тяжело вздымалась под офицерским плащом. Когда он кричал, из его рта вылетали слюни. Словно адский Цербер, он обрушил свой гнев на команду, извергая ужас и тьму своими угрозами. Затем он умолк, и все разошлись по своим местам. Меня отвели в мою тюрьму.

Как выяснил Оли, мистер Вернер действительно видел мертвого Шульца в воде. Я уже пожалел, что вернулся на подлодку. Но выбор был невелик: или вернуться на борт «UB-65» или ночевать на дне океана. Меня настигло неприятное предчувствие, что все это только начало ужасного конца.

По пути в свою каюту я встретился взглядом с … как его там – с Райнером, он злобно проводил меня глазами и исчез в трюмах субмарины. Мне стало как–то не по себе.

апреля утро

Подлодка стала прогревать двигатели и злобно забурчала, как бы намекая мне «Милс, ты даже не представляешь, во что ты ввязался…» Назад пути не было. Я сидел на полу каюты, скрестив ноги, и шатался взад-вперед, как умалишённый. Через час к нам пришел священник и его разместили недалеко от меня. О смертях экипажа вышестоящему командованию никто не сообщал. Наверху знали – Палач распоряжается своей командой так, как считает нужным, то есть правильно. Лодка заскрипела, затрещала, и мы покинули порт.

Я закрыл глаза.

Воображение разыгралось, и в каком–то темном пространстве передо мной стали всплывать фигуры одна за другой: моя команда мертвых рыбаков – они проплывали на старенькой шхуне, молча смотря вдаль, обреченные и такие беззащитные перед войной. Деревянный ангел на носу лодки, обреченно держал меч острием вверх. За ними показался французский кораблик со всем его экипажем и детьми, они также медленно парили надо мной в тумане. Те самые мальчик и девочка печально махали мне руками. Кораблик сменила какая–то бухта, там, на мостике, стояли моряки в немецкой форме. Позже я разглядел их – это были ребята, когда–то погибшие на проклятой субмарине «UB–65». Кого–то из них я знал или просто видел в лицо, некоторые моряки мне были незнакомы. Все стоявшие на пристани, один за другим, медленно шли к концу мостика. Плюх! Первый шедший молча шагнул в мутную бездну. Бултых! Затем второй! По очереди, как у булочной лавки, они продвигались вперед. Головы у всех были опущены, лица бледно–зеленые. Мне было неприятно на это смотреть, но я должен был знать, что же еще преподнесет мой воспаленный ужасом мозг. Я сильнее сжал глаза и стиснул зубы. Матросы и офицеры, казалось, бесконечно падали в воду. Пульс участился, я стал как бы пристальнее

вглядываться в картину. Зеленый туман окутал всю бухту. На мостике появился тот самый лейтенант: руки скрещены на груди, голова гордо смотрит вдаль, офицерский плащ развивается. На лице нотки грусти и тоски, будто он хотел вернуться к команде.

Вдруг что–то быстро метнулось от одного большого камня к другому! Я присмотрелся лучше. Немецкая форма, тельник… Это моряк! Шевроны с «UB–65»! Бог ты мой, да это Педерсон! Какого… ?! Какого черта он там делает?! Весь испачканный в саже и крови, он выглядел не так, ка все. Кожа живая, есть румянец, хоть и тусклый, но есть. Здесь что–то нет так! Мое сердце бешено заколотилось. Тучи стали сгущаться над бухтой, я открыл глаза. Что это за видения такие? И что ты там делал Педерсон?

К вечеру все прояснилось. Отчасти мои видения оказались вещими. Спустя час или два, как мы вышли из бухты, команда не досчиталась матроса Педерсона. Воспользовавшись суетой с Шульцом, он просто сбежал! Бедняга не выдержал всего этого морского ада. Я его прекрасно понимал, еще немного, и я сам сойду с ума или сойду за борт, прямиком в воду. Наверное, Рихард был рад побегу моряка. Ведь Педерсон был главным паникером и распространителем вестей о призраках и прочий ужасах на субмарине. Мне кажется, еще немного, и Палач сам бы пристрелил его, как он это сделал с ни в чем неповинным Вернером. Время работы моих век, похоже, подходит к концу, они закрываются.

Сегодня завтрак принес другой немец. Он грубо кинул тарелку в мою сторону и закрыл за собой дверь. Я был так голоден, что принялся жрать прямо с пола. Где же Оли? Почему он не зашел? Наверное, он сильно занят, так как другой причины просто и быть не может. Мой друг всегда заносил завтрак, обед и ужин.

На подлодке нарастало напряжение. Но экипаж уважал, а скорее боялся своего командира и поэтому все вели себя так, как будто ничего не случилось. Со стороны это выглядело ужасно - каждый молча исполнял свои обязанности и боевые задачи. Один я не знал, для чего нужен им, и как долго пробуду в плену. Ближе к обеду экипаж на лодке притих, меня это настораживало. Видно капитан собрал всех для очередного запугивания, либо у них что–то там важное. Неожиданно субмарина сбавила ход, затем полностью заглушила двигатели.

Стоп машина! – донеслось откуда–то из переборок.

Я вздрогнул и припал ухом к стенке. Все замерло, изредка слышались перешептывания командира и экипажа.

Поднять перископ! – скомандовал Рихард.

С характерным лязганьем стеклянный глаз поднялся и застыл в одном положении. Снова тишина. Наверное, они увидели то, чего не должны были видеть!