Принц-негодяй, брат короля

При дворе все еще праздновали рождение первенца принцессы, когда у ее мачехи, королевы Алисенты, тоже начались роды. И родила она Визерису третьего сына, Дейрона… чьи глаза и волосы, в отличие от Джейка, ясно говорили о драконовой крови. Королевским указом младенцы Джекейрис Веларион и Дейрон Таргариен были при одной кормилице, пока их не отлучили от груди. Говорили, что так король хотел предотвратить вражду между мальчиками, взрастив их молочными братьями.

Если так, то надежды его остались тщетны, как то ни прискорбно.

Спустя год, в 115 году от В. Э., случилась трагическая неожиданность, одна из тех, что решают судьбу королевств, – «бронзовая сука» из Рунного Камня, леди Рея Ройс, упала с лошади во время соколиной охоты и разбила голову о камень. Она прожила еще девять дней, пока, наконец, не почувствовала в себе силы встать с ложа… лишь для того, чтобы упасть замертво час спустя. Как и должно, отправили ворона в Штормовой Предел, и лорд Баратеон отправил морем посланца на Кровавый Камень, где принц Деймон все так же бился, защищая свое убогое королевство от воинов Триархии и их союзников из Дорна. Деймон сразу же прилетел в Долину. «Дабы упокоить жену мою», – сказал он тогда, хотя, куда скорее, желал он заявить права свои на ее земли, замки и доходы. В чем не было ему успеха, ибо Рунный Камень отошел племяннику леди Реи, а когда Деймон обратился в Соколиное Гнездо, не только его притязания были отвергнуты, но и леди Джейн предостерегла его от дальнейших визитов в Долину.

Прилетев обратно на Ступени, принц Деймон по дороге приземлился в Дрифтмарке, ради визита вежливости к своему соратнику в завоеваниях, Морскому Змею и принцессе Рейнис. Высокий Прилив был одним из немногих мест в Семи Королевствах, где брат короля мог рассчитывать, что его не отвергнут. Здесь он заметил Лейну, дочь лорда Корлиса, девушку двадцати двух лет, высокую, худощавую, непревзойденной красоты (даже Грибок был очарован ею, написав, что она «почти так же хороша, как ее брат»). С головы ее ниспадали длинные серебряно-золотые локоны, доходя ей до пояса. С двенадцати лет Лейна была помолвлена с сыном Владыки Моря Браавоса… но отец жениха умер прежде, чем они могли бы пожениться, а сын вскоре проявил себя глупцом и транжирой, растеряв все богатства и влияние отца прежде, чем появился в Дрифтмарке. Не имея достойного повода избавиться от такого позора, но и не желая играть свадьбу, лорд Корлис несколько раз ее откладывал.

Принц Деймон влюбился в Лейну, как говорят нам в своих песнях трубадуры. Люди более циничные считают, что принц расценил ее как способ прервать свое падение. Будучи когда-то прямым наследником брата, теперь он оказался позади множества других, и ни «зеленые», ни «черные» и в мыслях не видели его своим избранником… однако дом Веларионов был столь влиятелен, что не обращал внимания на мнения обеих партий. Устав от войны на Ступенях, освободившись, наконец, от «бронзовой суки», Деймон Таргариен попросил у лорда Корлиса руки его дочери.

Изгнанный отпрыск Браавосов все еще являл собой малое препятствие, но недолго. Деймон прилюдно подшутил над ним, и столь грубо, что у юноши не было иного выхода, кроме как вызвать его на защиту своих речей сталью. Вооруженный «Темной Сестрой», принц быстро расправился с соперником, а спустя две недели уже женился на Лейне Веларион, оставив свое королевство Ступеней, столь тяжело ему доставшееся и не принесшее ничего взамен. На смену ему приходили еще пять человек, именовавшие себя Королями Узкого моря, пока короткая и кровавая история этого дикого «королевства» наемников не закончилась, ко всеобщему благу.

Принц Деймон знал, что брат его не будет доволен, узнав о его новой женитьбе. Проявив благоразумие, принц и его новая супруга вскоре после свадьбы удалились из Вестероса, перелетев Узкое море на своих драконах. Некоторые говорят, что сначала они улетели в Валирию, не ведая о проклятии, что нависло над этой дымящейся пустыней, дабы обрести секреты повелителей драконов древнего Фригольда. Истина менее романтична. Принц Деймон и леди Лейна сначала прилетели в Пентос, где были приняты принцем города. В страхе перед растущей силой Триархии к югу от них пентосийцы видели в Деймоне ценного союзника в возможной войне с Тремя Дочерьми. Затем принц и его невеста пересекли море, отправившись в древний Волантис, где также получили очень теплый прием. Затем они летали в Квохор и Норвос, вверх по течению Ройны. В этих городах, вдали от раздоров и тревог Вестероса и власти Триархии, их принимали не столь восторженно, но тем не менее, куда бы они ни пришли, везде собирались огромные толпы, дабы хоть краем глаза глянуть на Вхагар и Караксеса.

Они снова оседлали драконов и вернулись в Пентос, когда леди Лейна поняла, что ждет ребенка. Опасаясь далее путешествовать по воздуху, принц Деймон и его жена обосновались в особняке за пределами городской стены в статусе гостей пентосийского магистра вплоть до рождения ребенка.

Тем временем в Вестеросе принцесса Рейнира родила второго сына, и случилось это в конце 115 года после В. Э. Ребенка нарекли Люцерисом, кратко называя его Люком. Септон Юстас рассказывает, что и сир Лейнор, и сир Харвин были при ложе Рейниры, когда она рожала. Как и его брат Джейк, Люк был кареглаз и с густыми каштановыми волосами, не похожими на серебристо-золотые волосы отпрысков Таргариенов, но появился на свет большим и крепеньким, так что король Визерис был чрезвычайно рад ему, когда ребенка показали при дворе. Однако королева не разделяла его чувства. «Не оставляй попыток, – сказала королева Алисента сиру Лейнору. – Рано или поздно получится ребенок, на тебя похожий». Вражда между «зелеными» и «черными» становилась все сильнее, дошло до того, что королева и принцесса едва могли переносить присутствие друг друга. Посему королева Алисента чаще пребывала в Красной Крепости Королевской Гавани, а принцесса проводила дни в Драконовом Камне со своим рыцарем, сиром Харвином Стронгом. Говорили, что муж ее, сир Лейнор, «часто навещал» ее там.

В 116 году от В. Э. леди Лейна родила в свободном городе Пентосе двойняшек-девочек, законных первенцев Деймона Таргариена. Принц назвал девочек Бейлой (в честь отца) и Рейной (в честь матери). Когда им минуло полгода, мать с девочками отправилась морем в Дрифтмарк, а Деймон полетел туда же верхом на драконе, опережая их. Прибыв в Высокий Прилив, он отправил ворона в Королевскую Гавань, сообщая королю о родившихся племянницах и умоляя о дозволении представить их двору, дабы получить королевское благословение. Несмотря на бурные возражения Десницы и Малого Совета, Визерис согласился, поскольку король все так же любил в своем брате друга детства. «Деймон отцом стал, – сказал он грандмейстеру Меллосу. – Он обязательно изменится». Так сыновья Бейлона Таргариена воссоединились во второй раз.

В 117 году от В. Э. принцесса Рейнира родила еще одного сына, в Драконовом Камне. На сей раз сиру Лейнору было дозволено назвать его в честь его павшего друга, сира Джеффри Лонмаута. Джеффри Веларион родился большим и краснолицым, таким же здоровым, как его братья, но, как и они, он был кареглаз и с каштановыми волосами. Эти черты стали уже привычны двору. Снова пошли слухи. Среди «зеленых» это послужило доказательством тому, что отцом сыновей Рейниры был не ее муж, Лейнор, а ее рыцарь, Харвин Стронг.

Были ли правдивы эти предположения, неизвестно, но никто не сомневался, что король Визерис все так же желал, чтобы дочь наследовала Железный Трон, а ей наследовали ее сыновья. Королевским указом каждому из рожденных Веларионов было пожаловано драконье яйцо в колыбель. Сомневавшиеся в отцовстве мальчиков шептались о том, что яйца никогда не проклюнутся, но их слова оказались неправдой, и появились на свет три юных дракона. Их нарекли Вермакс, Арракс и Тираксес. Септон Юстас говорит нам, что Его Величество сажал Джейка себе на колени, восседая на Железном Троне на придворных собраниях, и слышали слова его: «Когда-нибудь это станет твоим местом, парень».

Рождение детей тяжело далось принцессе, вес, который набирала Рейнира с каждой беременностью, не спадал до конца после родов, и, родив младшего из сыновей, она стала крепкой и полной, а красота ее девичества осталась лишь в людской памяти, хотя было ей всего двадцать. Если верить Грибку, это лишь усиливало ее нелюбовь к мачехе, королеве Алисенте, которая оставалась худощавой и грациозной, несмотря на куда больший возраст.