Пять картин

картин не передает ощущения первой высадки на неизвестную планету. Я подразумеваю восторг ожидания плюс тревогу возможной опасности, вероятность ужасного разочарования.

— Особенно если ожидаете встречу с разумной жизнью, — вмешалась Та.

— О да, когда вам мерещатся строения и мосты в горах и оврагах или каналы и поля на равнинах. И чем ближе вы подходите, тем яснее становится, что эти дела рук человеческих — иллюзия, игра перенапряженного воображения.

— Или вспомните особенные, странные планеты, на которых даже облака кажутся угрожающе нацеленными на вас копьями. Плотный туман вьется гигантским драконом и смотрит на вас упорно и слепо, скрывая под собой мрачные, зловеще выглядевшие горы. — И Та опустила голову, как бы вспомнив темные планеты, впечатления от которых еще не стерла сияющая, прекрасная Земля.

— Главное все же, — заметил Ниокан, — это общее чувство бесконечности космоса тут, рядом, за порогом нашего земного дома.

— Действительно, нет предела нашему желанию исследовать его бездны, ни границ этого исследования. Разнообразие Вселенной неисчерпаемо! — спокойно заметил Крес.

Его три друга ответили жестом согласия.

— Очевидно, наши предки в начале Космической эры еще не развили то очень реальное восприятие невероятного, которое простирается повсюду в необъятных просторах Вселенной, — начал Ниокан, — даже у нас оно подавляет слабовольных, причиняя агорафобию.

— Я не думаю, — возразила Та. — Вспомните наших пещерных предков, которые смотрели на бесконечную непознанную планету, в которой исчезали и растворялись индивидуальные жизни. Где тогда была для них граница мира? Лишь тысячелетия позднее древние греки изобрели их, заключили в них свой мир и определили тем самым его познаваемость…

Последние слова потонули в громовом эхе резкого звука.

— До свидания, друзья! — закричал Крес, выключая гостевой канал.

Башня задрожала, и на боковых экранах возникли озабоченные лица тасманского и кергуэленского операторов.

— Внезапный ураган? — поспешно предположил Крес.

— Да, на высоте около пяти километров, — ответил тасманец.

— Отлично! Это не нарушит режим операции, — удовлетворенно сказал Крес.

— Надо снять жесткость башен. — И тасманец закрепил свои предохранительные лямки.

Крес повторил его действия и нажал на большой красный рычаг.

Вибрация прекратилась.

Подобно спелому колосу ржи, башня нагнулась, припадая к земле, качаясь упруго надо льдами, смутно белевшими сквозь мглу бури. Оператор приспособил свое сиденье к наклону башни. На неукрощенной ледяной шапке Антарктики такие внезапные бури продолжались недолго.

* * *

Крес усилил подачу направляющего тока и терпеливо ждал окончания бури, стараясь представить себе людей прошлого, первыми проложивших дороги в космическое пространство, и тех первых устроителей общества, которые начали предвидеть и покорять до этого неустойчивую и неопределенную судьбу человечества Земли.