Свет жизни

да вслед за ним. Аким стал полоть ненужную траву, зря евшую землю, а хромая стояла в отдалении, опершись на свои костыли, и глядела на мальчика, чтоб не скучать одной в избе.

Хромая женщина, согнувшись вся, бессильно висела на своих костылях, и Аким заметил теперь, что у нее был небольшой горб, нажитый или природный. "На Конька-Горбунка похожа! -- подумал Аким, вспомнив сказку, которую читала ему сестра Панька. -- Я работаю, а она стоит, ничего не может. Зря живет. Или нет -- ей тоже нужно жить, раз она родилась. Не нужно -- она бы не рожалась. Кому не нужно жить, того нет".

С ночной стороны продувал холодный неровный ветер, лето менялось и задолго давало предчувствие об осени; опять придется сидеть в закрытых избах, играть и ссориться с малолетними братьями и сестрами, ждать, когда будет обед, когда ужин, и стараться поймать из общей чашки какой-нибудь кусок, хоть картошку, побольше, и получить за это от отца пустою ложкой по лбу... "Нет, я ко двору не вернусь, пойду в дальние края, покуда тепло", -обсуждал свою судьбу Аким на чужом картофельном огороде.

-- Иди, бабушка, домой! -- сказал он хозяйке избы. -- Ветер холодный, остудишься, потом помрешь.

-- Ничто, милый, -- ответила хромая женщина. -- Я хоть обветрюсь и продышусь.

-- Обветрится она! -- хрипло серчал Аким. -- Ты же немощная, больная вся такая, иди в избу, говорят тебе! -- указывал Аким, вспоминая своего сердитого отца. -- Ишь ты, хромолыдка какая, век тебя не видать!

Хромая со страхом и печалью смотрела на своего гостя, потом молча пошла в избу, волоча за собой убогие ноги.

-- Горшок с кашей подальше в печку задвинь, а то остынет к обеду, -сказал Аким вслед хозяйке.

-- Чего уж кричишь, я сама знаю, -- ответила ему издали хромая женщина. -- С салом будешь есть-то или с маслом постным?

-- С салом, -- пожелал Аким.

К обеду он управился прополоть огород, затем вышел за ворота, поглядел в свою родную сторону и пошел в избу обедать. Наутро хозяйка не встала с кровати, она занемогла.

-- Остудилась! -- говорил ей Аким. -- Зачем ты на ветру стояла? Будешь теперь знать!

-- Мне давно уже недужилось, -- отвечала больная. -- Сверху пот выходит, а внутри я сохну вся. И до тебя я лежала, а ты вот пришел когда в гости, мне будто полегчало, я отдышалась, есть на кого поглядеть стало, а теперь вот опять. Это я не от ветра, я давно таю сама по себе... Когда усну, чувствую, что плыву я по водам куда-то и вода меня испивает, проснусь, и весу во мне мало, я легкая, словно и нет меня...

-- А где сыновья твои живут, давай я за ними схожу, сюда их кликну, -сказал Аким.

Женщина подумала и не велела Акиму ходить.

-- Пока не надо... Да они уже привыкли, что я хворая. Старшего нет -он на неделю в город уехал, а второй был недавно, он крупу принес и бутылку керосина, теперь его долго жена не пустит, может, и зайдет когда тайком от нее...

На ночь Аким постелил себе на полу возле самой кровати больной хозяйки, чтоб услышать, когда ей плохо будет, и сразу