Софокл в клубе

— А не пора ли нам… — тонким голосом проговорила Берта, поднимаясь из-за стола, в то время как все еще сидели молча.

— Ну, что вы, — весело отозвался Вильям. — Теперь, когда я поумнел, давайте выпьем еще бутылку. Должен же я ответить Виктору!

— Я не против, — ответил Виктор, — только одну.

— А больше у меня и денег нет, — ответил Вильям.

Они выпили еще вина, потом кофе и стали собираться.

Была приятная предвечерняя пора, вызывающая в человеческом сердце ощущение мира и доброты. Она настроила их на задушевный и искренний тон. Даже грубоватый Вильям вдруг расчувствовался.

— Хорошо мы потрепались о Софокле, — удовлетворенно проговорил он и, глубоко вздохнув, предложил Анне руку.

Вскоре они растворились в глубине полных очарования улиц. Сразу же за ними ушли и Владимир с Бертой. Только Виктор и Ольга нерешительно стояли у кафе.

Виктор пытался найти объяснение тому долгому испытующему взгляду, который Анна, уходя, бросила на него.

— А где ты живешь? — спросил он Ольгу.

— В Раче, — ответила она. — Не близко, правда?

— Отчего же? Я и сам из Вайнор. — Виктор на мгновение коснулся ее руки повыше локтя и почувствовал, как Ольгу словно наэлектризовало это прикосновение — в худшем случае, я от вас и пешком доберусь…

— Ты хочешь меня проводить?

— Если позволишь…

Она не ответила, только улыбнулась ему, искренне удивляясь его смущению. Между тем они прошли под Михальской надвратной башней, миновали книжный магазин «Матицы Словенской» и снова нерешительно остановились на углу.

— Ну что, пойдем пешком? — спросил Виктор.

Ольга рассмеялась.

— А до утра дойдем? — спросила она.

— Еще до полуночи успеем, — ответил он. — Отсюда не больше десяти километров…

— Нет, пешком я не согласна.

— Ну хоть до «Метрополя»!

Она кивнула, и, когда зажегся зеленый свет, они пересекли Обходную улицу и пошли по ее правой стороне. Их часто разделял поток прохожих, поэтому они старались держаться ближе друг к другу, и Виктор то и дело в толпе касался ее руки и чувствовал ее волнение. В ней как будто произошла какая-то перемена: она стала ближе ему и понятней. Карие ее глаза потемнели, стали мечтательнее, в них появился влажный, таинственный блеск. «А может быть, это только отражение огней и витрин?» — подумал Виктор.

И походка ее изменилась, стала пружинистей. Она шла мягко и плавно, откинув голову, отчего резче обозначилась грудь, девушка становилась привлекательнее с каждым шагом. На ее чувственных губах, которые все больше притягивали взгляд Виктора, играла легкая улыбка.

Перед гастрономом они остановились.

— После вина мне всегда хочется есть, — сказал Виктор. — Зайдем купим чего-нибудь?

Ольга кивнула, и Виктору очень понравилось, что она так легко соглашается с его предложениями. Они вошли в кафетерий гастронома и заказали рыбный салат, рожки и малиновую воду. Ольга ела быстро, с аппетитом и в то же время с каким-то изяществом. Не переставая жевать, она весело улыбалась Виктору, и это действовало на него возбуждающе.

— Вот ты и съела все свои улыбки, — сказал он, когда они кончили закусывать.

Затем, не переставая смеяться, они вышли из магазина.

— У меня их целый вагон в запасе, — отвечала она уже на улице и провела пальцем по чуть вздрагивающим губам.

— Я покупаю этот вагон, — Виктор полез в карман за бумажником.

— Нет, улыбки не продаются, — отвечала она, — их надо заслужить.

На мгновение она вдруг стала серьезной, но скоро вновь улыбнулась. Они шли теперь совсем рядом, держась за руки, и отпустили их только тогда, когда стали садиться в переполненный трамвай. Но там, в тесноте, прижатые друг к другу, они вдруг смолкли. У общежития «Молодая гвардия» вышло много студентов, и в трамвае стало свободно. Они даже посидели несколько перегонов, и когда наконец вышли в Раче, то сразу же окунулись в настроение тихого вечера.

— Теперь веду я. — Она взяла его за руку, и они пошли по улице, застроенной приземистыми домами. — А вот и наш сад, — вскоре объявила она и прислонилась к садовой ограде, за которой среди деревьев светились два окна. Где-то неподалеку залаяла собака.

— Идиллия, как в деревне, — заметил Виктор.

— Ты знаешь, у меня такое чувство, как будто я знаю тебя с детских лет, — сказала она и, приблизившись, вновь взяла его за руку.

— И у меня.

Он обнял ее. От поцелуев захватило дыхание. Ольга прислонилась к забору, но тот предательски скрипнул. Со всех сторон залаяли собаки.

Она со смехом выскользнула из его объятий, и он услышал ее быстрые шаги на садовой тропинке. Виктор постоял немного, вздохнул, пожал плечами и напрямик, полем, побрел в Вайноры.

На другой день, по окончании первой смены, в два часа дня, члены театрального кружка вновь собрались в заводском клубе, расселись на сцене и, повторяя стихи, стали ждать Виктора Ванака. Ольга то посматривала на часы, то в зеркало, поправляя волосы. В полтретьего к ней подошла Берта и прошептала на ухо:

— Вы что, поссорились вчера?

— Да нет, — отмахнулась Ольга.

— Hyf куда же подевался твой знаток Софокла и специалист по Антигонам? — Вильям склонился перед Ольгой в ироническом поклоне. — Оглушил нас своими сомнительными сведениями, а сам смылся после первой же репетиции. Или ты вчера вечером так уж ему надоела? — продолжал он с ужимками.

— Вот дурак. — Ольга отвернулась от него.

Но Виктор пришел, и Ольга первая его увидела. Она, просияв, побежала ему навстречу. Ее сестра Анна тоже радостно вскрикнула. Берта облегченно вздохнула.

Вильям умолк и лениво уселся рядом с Владимиром, который грыз орехи. Юрай Мразик злорадно подмигнул Вильяму, а тот демонстративно зевнул.

Виктор поздоровался с Ольгой, незаметно пожав ей руку, затем раскланялся и с остальными.

Все собрались вокруг Виктора. У девушек даже слегка дрожали руки, сжимавшие тетради с ролями, будто они уже стояли перед микрофоном или кинокамерой.

— Вчера мы дошли до половины, — напомнил Виктор, — сегодня постараемся кончить. Гемон, начинай!

Юрай вышел на авансцену, сделал широкий жест правой рукой, затем прижал ее к сердцу и начал громко декламировать:

Отец, я — твой. Твои благие мысли

Меня ведут — я ж следую за ними.

Любого брака мне желанней ты,

Руководящий мною так прекрасно.

В этот день они прошли пьесу до конца. Они репетировали еще десять дней, а через две недели, когда Виктор нашел исполнителей на эпизодические роли, решили: «Еще неделю будем заниматься деталями, отрабатывать каждое движение, и — премьера!»

Через два дня после этого в заводской клуб во время репетиции ворвался парень с толстым портфелем в руке. Уже от самых дверей он начал кричать, вопить, смеяться и держался настолько раскованно и панибратски, что Виктор раскрыл рот от удивления. Но сестры Ольга и Анна с криком: «Петер!» — бросились навстречу этому расхристанному парню и принялись целовать и обнимать его. Вскоре Петера обступили и другие кружковцы. Все жали ему руки, хлопали по плечу. Один Виктор все еще ничего не понимал. Но тут Ольга подтащила Петера к Виктору и познакомила их.

— Это наш брат Петер, — радостно объявила она, — он только что вернулся из армии.

Виктор представился.

Они пожали друг другу руки.

— Ты с ним гуляешь? — тихо спросил Петер у Ольги.

— Немножко, — ответила она, радостная и счастливая, и, смеясь, растрепала брату волосы.

— Ну что же, выпьем за это, — воскликнул Петер, — выпьем вообще за все.

Он стал вытаскивать из сумки бутылки, стаканы, огурцы и куски разломанных бутербродов. Сестры пришли в ужас при виде такой закуски, но все же кое-как разложили все это на стульях, придав бутербродам съедобный вид. А Петер успел за это время раздать всем стаканы и разлить водку,