Француз (СИ)

     У самого берега нас встречает весёлая компания.  Она расположилась за деревянными столбами, служившими когда-то сваями для моста через реку.

       Компания состоит из четырёх человек: молодой симпатичной  мамаши, лет тридцати или около того, девочки, лет семи-восьми, вероятно её дочери, и двоих  парней неопределённого возраста. Парни похожи друг на друга, вероятно, родные братья. Один из них, по всей видимости, – отец семейства и муж этой молодой женщины, вопросительно смотрит на нас.  Все пьют пиво из пластиковых стаканов, кроме, конечно, маленькой девочки. Компания спокойная и не агрессивная,  даже в какой-то степени притягательная. Никто не матерится, лица у всех простые, как у обыкновенных людей из глубинки. Вероятно, так они  проводят свой немудреный вечерний досуг.

    «Здравствуйте, - говорит им Ирван, - приятного аппетита».

    «Бон аппети», - подключаюсь я к его пожеланиям.

   Компания настораживается. Разговор, который они вели, смолкает.

   «Это француз, - киваю я головой в сторону Ирвана, - приехал в Брянск, гостит у меня ».

    «А почему тогда так чисто по-русски разговаривает»? –  интересуется дамочка.

    «Потому что изучает русский язык», - объясняю я.

    «А как вы относитесь к санкциям»? – переходит в наступление молодая женщина и делает шаг навстречу французу, перегораживая ему дорогу. Пластиковый пол-литровый стакан, наполовину опорожнённый, мерно покачивается в её руке. Время от времени она к нему прикладывается.

    «Моа… жё… я», – начинает запинаться Ирван, подбирая нужные слова.

    «Не приставай к человеку, - вмешиваюсь в разговор я, - видишь, он сразу все слова забыл: и русские, и французские. Вам что, на самом деле интересно про санкции?  Спросите лучше его, откуда он приехал»?

       Я поворачиваюсь к Ирвану и беру его за локоть.

     «Не волнуйся, - говорю ему я, - сэ нотр пёпль сампль (это наш простой народ). Он нам ничего плохого не сделает».

        «А вы тоже француз»? – переключается на меня молодая мамаша, допивая остатки пива. Сделав последний глоток, она с сожалением смотрит на донышко, потом размахивается стаканом, намереваясь запустить его в кусты, но, посмотрев на Ирвана, передумывает.

      «А по моей морде что, не видно? - отвечаю я вопросом на вопрос, -  или, может быть, лицо теперь у меня стало, как у француза, а не как у бывшего почепчанина»?

     «Но вы так хорошо говорите на их языке»? – в её голосе слышится восхищение.

      «А вы что, полиглоты, и во французском разбираетесь»?

      «Нет», - смеётся симпатичная дамочка и отрицательно качает головой.

     Но похвала её для меня приятна. Я ведь даже не обратил внимания, что пусть и через слово, но говорю с Ирваном на французском языке.

    «А откуда он родом»? – интересуется один из парней, тот, который папаша девочки,  потому что именно его она держит за руку.

    «Из Морле», - отвечает Ирван.

     Все делают умные лица, пытаясь вспомнить, где этот самый Морле находится, но никто не издаёт ни звука.

    «Этот городок расположен недалеко от Бреста, - говорю я, - слышали о таком. Во Франции тоже есть свой Брест».

    «Я об этом знаю, - говорит второй парень, тот, который не отец, - у них тоже есть Брест. Брест не только в Белоруссии».

    «Провинциальный эрудит», - думаю я, и вспоминаю, что добрая половина моих знакомых москвичей не знает, что Брянск – это не  Белоруссия, а Россия. (И это на полном серьёзе).

    «Он приехал  из самого Парижа», – говорю серьёзно, как это делал Остап Бендер в «Двенадцати стульях»,  представляя Кису Воробьянинова. Мне хочется немного разрядить обстановку.

    Моё высказывание вызывает должный эффект, такой, что даже маленькая девочка отпускает папину руку и подходит к французу. При этом она вопросительно смотрит на меня.

   «Это где эта…»? – молодая мама взмахивает руками, изображая в воздухе форму кувшина.

   «Да, - подтверждаю я, - только «эта» называется  Эйфелевой башней. Ля тур Эффель», - прибавляю я.

    Все начинают смеяться и Ирван тоже.

    «Обещал я тебя познакомить с простыми людьми, - говорю  я, - видишь, обещание своё я сдержал».

   Француза обступают со всех сторон и наперебой предлагают ему пива. Чувствуется, он всем понравился. Ирван тактично отказывается. Маленькая девочка цепляется за его руку и заглядывает ему в глаза.

    «У тебя ещё нет во Франции внуков или внучек»? – интересуюсь я.

     Ирван  отрицательно качает головой.

     «А в России, считай, есть», - констатирую я, и

     предлагаю покинуть эту весёлую компанию и вернуться к Святому источнику.

     Часть II. Глава VI.

     Около источника уже никого нет.  Из-за стен купальни голосов не слышно. Вероятно, весёлые девчата закончили свои водные процедуры. Пора к ним приступать и нам.  Мы заходим внутрь купальни, осматриваемся. В ней единственное окошко под потолком, через него мы выливали воду, когда чистили источник. Когда глаза привыкают к полутьме, мы начинаем, не спеша раздеваться.  Ирван в нерешительности трогает воду рукой.

     «В такую холодную я не полезу, - говорит он, -  ещё от кондиционеров не отошёл. Боюсь заболеть серьёзнее».

    «Не боись, - подбадриваю его я, - наоборот, выздоровеешь, эта вода  святая. Она от всех болезней - живая, как в русских сказках. Помолодеешь даже».

    Но Ирван на мою провокацию не поддаётся, а я не хочу давить ему на психику. Всё же он не мой кот Пиня, а человек из свободной  Европы.

     Но мы с Колей русские, нам всё ни по чём. Воды мы даже не трогаем – ни рукой, ни ногой,  раздеваемся и сразу бу-у-лтых с головой. Окунаемся раз, другой, третий.  При этом произносим молитву: «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя», и крестимся по три раза.

     Вода обжигает, но это только добавляет бодрости. Заболеть мы не боимся, наоборот, выйдя из купели, чувствуем себя новыми людьми.  Вся усталость, накопленная за день, куда-то исчезает. Наверное, её забрала Святая вода. Так это, или нет, проверить невозможно. Но Ирвану со стороны видней, он на нас то и дело с любопытством поглядывает. Видать, мы на самом деле изменились. Пусть потом расскажет там, в своей Франции, об увиденных у нас здесь чудесах…

     Нанырявшись вволю и, не спеша, одевшись, мы выходим из купальни. Возле бьющего из-под горы ключа никого нет. Мы набираем Святой воды в заранее приготовленную пластиковую тару, потом  делаем ещё по нескольку глотков из пригоршней. Это ещё больше прибавляет нам сил. Я Смотрю вверх, впереди у нас длинный крутой подъём по железной лестнице.