Француз (СИ)

        Француз.

                                  Часть I . Глава I.

       (Документально художественный отчёт о пребывании иностранца в России).

               «Я всё время торопил жизнь, а надо было замедлять её».

                                                                                Валентин Гафт.

    Бывают в нашей жизни дни, будто подаренные нам самим провидением. Обычная череда событий вдруг прерывается и начинается нечто необычное, красочное, полное удивительных приключений. Серые будни в мгновение ока куда-то исчезают, и на их место врываются яркие, праздничные, как фейерверки в ночи, незабываемые дни. Всё вокруг становится выпуклым, осязаемым, настоящим, таким, каким оно и должно быть в нашей жизни. Ещё вчера мы ничего не замечали.  Череда однообразных событий сменяла друг друга, не отпечатываясь в нашем сознании, а сегодня вдруг…

    Ох уж это вдруг, к которому невозможно привыкнуть и к которому нельзя подготовиться… Ничего не бывает в нашей жизни вдруг. Всё в ней закономерно, всё всегда точно выверено и всё не зря. Эти необычные дни не падают к нам с неба, как капли дождя в середине мая, они тоже были нами подготовлены и нами самими заработаны.  Только вот узнаём мы об этом гораздо позже, когда праздничный салют уже закончится, и необыкновенные дни уступят место обыкновенным, а ворвавшееся в нашу жизнь суматошное наше счастье уйдёт навсегда в прошлое.

     Такова жизнь (c’est la vie - сэ ля ви), как говорят французы. Но на этот раз я решил задержать моё призрачное счастье, остановить его и запечатлеть на бумаге. Я хочу, чтобы потом, когда многое сотрётся в памяти, когда череда серых будней снова накроет меня с головой, и я, как сомнамбула буду переставлять ноги до работы и затем обратно, я как-нибудь вечером возьму в руки этот рассказ, переверну его страницы и вспомню, как оно было.

Итак, начну по порядку…

                            День первый. Встреча.

    Этим летом мне стукнет 56-ть, и я отправлюсь на пенсию, пусть северную, пусть досрочную, но всё равно мизерную, какая обыкновенно достаётся большинству наших людей.  Во Франции я никогда не был, и теперь вряд ли побываю. Тогда зачем мне французский, который я изучаю уже третий год подряд? Наверное, чтобы выглядеть умнее.

  Но в нашей стране трудно выглядеть умно без денег, даже если у тебя вся голова лысая. И что теперь мне делать?  Ездить на рыбалку в мой родной № -ск и сидеть там на берегу с удочкой?  Но я теперь и этого не могу себе позволить. Машину мою, Ниву-Шевроле, я отдал своим взрослым детям, тоже, признаться, не от большого ума.

    Но вернусь к французскому. Его я изучаю три года, и в последнее время у меня наметился заметный  прогресс. Этому немало поспособствовала моя новая молодая учительница. Честь ей и хвала.  Но пожилой и не очень способный ученик, то есть я, почему-то не воспрянул от этого духом, а наоборот,  начал терять веру в себя. Закончив занятия в середине лета, я ушёл на каникулы. По правде говоря, я хотел вообще завязать с учёбой и объявить об этом преподавательнице, но побоялся. К тому же молодая симпатичная учительница стала нравиться мне, и не только как преподаватель французского...

   «Утро вечера мудренее, - решил я, - наступит первое сентября, тогда и определюсь, как быть дальше…».

     Хорошо, что я не стал спешить.

   Подготавливая  документы для выхода на пенсию, я краем глаза просматривал в Интернете, как там обстоят мои литературные дела. Много ли читателей у моих новых рассказов?  Ведь после выхода в свет «Ирреального Мира» ещё в бумажном варианте, а это случилось двадцать пять лет назад, я перестал обольщаться на свой счёт. Сперва я надеялся, что эта книга будет иметь хоть какой-то успех, с её помощью я сумею зацепиться за литературу и, может быть, начну зарабатывать писательским трудом. Но…но ничего этого не произошло.  И не то чтобы она была плохо написана…нет, я и сейчас ей горжусь.

    Эта книга была повестью о первой любви… моей любви. Я вложил в неё всю душу, и в результате она получилась достоверной, почти документальной.  Но кому нужна чужая душа, когда и свою прислонить не к кому. Ирреальный мир так и не стал реальным, как это часто бывает в нашей жизни. Надежд моих он не оправдал, но… но все мы люди-человеки. Надежда умирает последней, а, может, не умирает никогда, особенно, если голова твоя доверху набита мечтами и иллюзиями даже в зрелых годах.

    И вот однажды сбылось. На мой  новый тяжеловесный и достаточно претенциозный роман пришла рецензия. Молодая симпатичная писательница, 15-ть лет живущая во Франции, прислала свой отклик… восторженный. Я уже не ожидал услышать такого, более того, я не думал, что кто-то вообще прочитает его до конца, а она, наоборот, очень удивилась, что до неё этого не сделал никто.

    Мы стали переписываться. Натали Бизанс, или по-нашему Наташа, оказалась необыкновенным человеком, «из моих», как я величаю таких людей. За три месяца переписки мы сдружились и стали близкими людьми, не разлей вода.

   Я снова обрёл веру в себя и подумывал осенью возобновить мои занятия французским языком. Знал бы я, что он мне пригодится гораздо раньше.

        Часть I. Глава II.

    В одном из своих писем Натали мне написала, что к нам в Россию в начале августа поедет её друг француз.

    Он хочет провести в нашей стране свой  отпуск.

    «Не мог ли бы ты принять его у себя на какое-то время»? - спрашивала она меня.

    «Наташа, я бы мог принять от тебя и приютить даже американского шпиона, - подумал я, - если бы ты только этого пожелала».

     Но в ответ написал просто:

          «Могу».

    Ирван Контен, так мы назовём француза, собрался в поездку по нашей стране уже во второй раз.  Он учитель французского языка для иностранцев в вечерней школе, этакий наш Нестор Петрович из «Большой перемены». К тому же вот уже пятнадцать лет он изучает русский язык и принадлежит к той небольшой части иностранцев, которые до сих пор хорошо относятся к нашей стране.  Первый раз он побывал  в России в 2008 году. Тогда он был вместе со своим сыном, семнадцатилетним длинноволосым парнем, очень похожим на Томаса Андерса из «Модерн Токинг» тридцатилетней давности.

      Из-за этой его схожести с ними чуть было не произошёл конфуз в день празднования ВДВ. Слава Богу, неприятное происшествие тогда закончилось благополучно и не повлияло на решение Ирвана посетить Россию ещё раз. К тому же, в той ситуации он повёл себя достаточно храбро и хладнокровно. Не знаю, рассказывал ли он об этом инциденте своим друзьям, но теперь, провожая его в аэропорту, они вообще посчитали его героем.  Это ж надо, в такое время решиться лететь в нашу страну!!!