Бочаров ручей

БОЧАРОВ РУЧЕЙ

1.

Раннее утро, сижу на веранде и смотрю на ту часть южного неба, где на рассвете исчезают звезды, и силуэты черных кипарисов обретают цвет. Различаю темные ветви, протягивающие треугольные кисти вертикально вверх, и эти древесные «руки» светлеют на моих глазах. Вот поднятую выше всех «ручку» золотит первый солнечный луч, но утренний художник не останавливается, он необыкновенно щедр, и золотые краски хлынули по могучим стволам всё ниже и ниже.

А когда мне достанется сияющего золотишка? Опять в последнюю очередь, когда придет время прорисовывать корни на дне оврага. Уж птицы исполнят утренние гимны, лягушки спрячутся, собаке плеснут в миску, чтобы перестала тявкать – и тут увижу солнце я. Оно придет ко мне сквозь узор из вьющихся нитей загадочного для любого северянина растения под названием киви.

Я знаю, я вместе с киви так встречаю солнце каждый день.

Но еще очень рано, поэтому под исчезающими звездами я ничего не вижу и слышу лишь первые посвисты проснувшихся дроздов и голоса охранников, спрятавшихся за веранду, чтобы покурить на рассвете. О чем они сегодня?

- Хорошо мы вчера оттянулись, - говорит кто-то кому-то.

- Не хуже, чем те члены, - отвечает кто-то кому-то.

- Какие члены? – не понял кто-то кого-то.

- Не помнишь этого анекдота?

- Нет.

- Встречаются в понедельник члены политбюро. Хорошо мы на выходных оттянулись, говорит Брежнев.

- А, вспомнил.

Голоса перешли на интимный уровень громкости, поэтому я не могу разобрать слова, сказанные полушепотом, кто и как в службе охраны оттягивался на прошедших выходных. Мужчины засмеялись и затихли, до меня доносится лишь дым сигарет после глубоких затяжек. Вкусного аромата в молекулах их табака не чувствую, значит, сегодня дежурят ребята простые. Пару дней назад поутру из-за веранды несло жженым медом и ладаном. Генерал, наверное, стоя в карауле, баловался сигариллами.

Когда перестают шептаться охранники, я вновь слышу, как у веранды журчит ручей. Тот самый, Бочаров, в Сочи. Чуть ниже по его течению резиденция Батьки – президента Белоруссии, а вверх по течению – нашего, российского. От веранды и до самой вершины холма, где садится и взлетает вертолет – «наша» земля, ниже веранды вдоль дорожки – батькина. К нему вертолеты не летают.

А море у них общее, только подходы к нему с разных сторон холма. У президентов много общего, но пдходы, так сказать, не совпадают.

Андрей говорит, что Батька в своей резиденции давно не появляется, а жаль, хотел бы ему Андрей от лица «местных жителей» сказать пару слов. Вот наш, например, российский, обнес свою резиденцию стеной, но дорожку к морю оставил доступной для местного населения и гостей города. Батька, когда строил свою резиденцию, тоже обещал не закрывать этот единственный короткий путь к пляжу на весь здешний бочаровский околоток. Местные поверили, не беспокоились, радовались пониманию их нужд и потребностей. Туристы приезжали, ходили купаться, наслаждались - от веранды до моря всего двести метров вниз по берегу ручья. А однажды поздней осенью поперек ручья бам – железная ограда и шлагбаум. И рядом часовой – стой, стрелять буду. Туристы на следующий год по весне приехали на известные им квартиры, а к пляжу – в обход полтора километра. Да через холмы по пересеченной местности. Пока дойдешь, ласты на спине взмокнут. А обратно – только на такси, потому что сил никаких уже нет.

Хорошо, что таксисты недорого берут: добросить с пляжа до вершины холма – 100 рублей. А потом из такси можно выйти и катиться к дверям квартирки на своих двоих, быстро семеня ножками по асфальту на крутом спуске.

Не сдержал Батька слово, которое молвил Андрею лично. Поэтому у Андрея к нему имеется пара слов, но он мне не сказал, каких. Я примерно догадываюсь, каких, однако, понимаю, что никакими словами ситуацию пока не исправишь. Время должно пройти, много времени, прежде, чем исчезнут часовые на дорожках к морю. И вновь местные начнут радоваться, а приезжие - наслаждаться.

Соседи-президенты у меня подобрались не случайные - вполне соответствуют моей родословной: предки у меня белорусы, они из под Витебска самоходом отправились за Урал. Я хоть и сибирский валенок - россиянин в третьем колене, но откуда предки сделали стартап в даль светлую, не забываю.

Колено, кстати, затекло. Надо тихо встать, не гремя лавкой по струганному полу, и спуститься к ручью – там стриженый газон, там стук шлепанцев по пяткам уходит в землю.

Живу здесь неделю и до сих пор не покидает меня ощущение, что это не я, не мне, не со мной и вообще такого быть не может.

В пяти метрах – дача «начальника». Здесь президента России все называют начальником. А белорусского президента – просто Батькой.

Где я, а где «начальник» России? А вот я, уже проснувшийся, стою у ручья, а метров через триста, если шагать в шлепанцах горизонтально вдоль по склону в сторону моря, спит начальник. Понятно, что у него и веранда поширше, и газон поглаже, да и домик раз в тысячупяцот больше моего, но… когда начальник проснется, мы будем смотреть на один и тот же кипарис. Вон тот, высокий превысокий, встречающий солнце первым. Его еще Молотов садил, а может, Ворошилов. Члены ЦК и политбюро, которые оттягивались здесь на выходных.

Садили-садили, садили-садили… Людей под корень, а деревья – растут, глядят за склоны гор, ждут солнца.

Как я здесь оказался? Да любой здесь может оказаться. И критерии отбора не очень строгие: не пить и не петь. Ну, еще – между собой не ругаться, не скандалить, не употреблять бранные слова типа мудак, выражая свои оценочные мнения. Проще говоря – вести себя прилично и не орать. Есть и еще штук двадцать «не» по административной линии - не быть под следствием, подпиской, в розыске, в составе, в списках, на заметке, на крючке и так далее.

Соответствуете? Приезжайте. Все остальные – посторонние. То есть, добро пожаловать - катись колбаской по Малой Спасской. На местном сочинском диалекте – по улице Инжирной. Резиденция нашего президента в городе Сочи находится на улице Инжирной, если кто запамятовал, где протекает Бочаров ручей.

Деревянный домик с верандой у ручья можно арендовать у Андрея, хозяина недвижимости. Главное – любить парусный спорт, море, ветер, волны. Андрей – чемпион морских парусных регат. Я ему написал, что очень люблю морские волны, но в связи с возрастом, вынужден предпочитать пешеходные прогулки. Он дядечка отзывчивый, ответил мне, что такие прогулки вдоль ручья – очень полезны, его маме уже далеко за семьдесят, но она легко преодолевает спуски и подъемы, короче, пригласил в гости. Только попросил приезжать пораньше, до начала сезона, потому как после 7 мая к нему на все лето приедут жены и дети его друзей-спортсменов, которые отправятся на очередную многомесячную океанскую регату.

Везет мне на спортсменов!

Немного погодя мне пришло официальное приглашение: не судимы да не сидите будете – можете покупать билеты и вылетать. И пометочка в приглашении – с супругой. А она у меня заслуженный учитель, до июля – консультации, экзамены, дипломы.

Я ей дал хороший совет: сказать на кафедре, что мужа приглашают на какую-то важную встречу в Бочаров Ручей и непременно с супругой. Этого достаточно, чтобы при любой запарке отпустили хоть на месяц, хоть навсегда. И не ошибся бы, но она постеснялась сеять в головах коллег тайные знания о картах курортного города, козыряя «джокером» у ручья. Педагоги наши очень стеснительные, хотя горбатятся, как шахтеры. Впрочем, те тоже молчаливы и скромны.

Супруга передвинула занятия со студентами для одних на «пораньше», для других на «попозже» и оказалась свободна с 23 апреля по 7 мая. Вот мы и побежали покупать билеты. А как прилетели, сразу сели на веранду и поняли, где находится рай – две тысячи километров к югу от Тюмени, двадцать минут в таксомоторе через весь город на запад от Адлера, затем вниз по улице Инжирной, железная калитка с бронзовыми виньетками, кнопка, звонок, замок, привратник распахивает дверь, встречая нас улыбкой под сенью пальмовых ветвей: «Я – Андрей».