Усадьба

Старик слуга, сидя на своем жестком стуле в тиши буфетной, прочел: "Эти птицы страшно прожорливы". И оторвался от книги, беспокойно щуря глаза и двигая губами, - на этот раз он что-то понял.

Миссис Пендайс шла лугами. На ней было ее лучшее платье из дымчато-серого крепа, и она с беспокойством поглядывала на небо. Заходящая с запада туча поглощала солнечный свет. На ее лиловом фоне деревья казались черными. Все замерло, даже тополя не шевелились, а лиловая туча, казавшаяся неподвижной, росла со зловещей быстротой. Миссис Пендайс, подхватив обеими руками юбки, ускорила шаг; проходя пастбища, она заметила, что коровы сбились в кучу и жмутся к изгороди.

"Какая страшная туча! - подумала она. - Успею ли я прийти в Сосны до дождя?" И хотя она боялась за свое платье, но сердце ее так билось от волнения и страха, что она остановилась. "А вдруг он пьян?" Она вспомнила его маленькие, горящие глаза, которые так испугали ее в тот вечер, когда он обедал у них в Уорстед Скайнесе, а после, по дороге домой, вывалился из своей двуколки. Было в нем что-то от романтического злодея.

"А вдруг он будет груб со мной?" - подумала она.

Но отступать было поздно. А как ей хотелось - как хотелось! - чтобы все уже было позади. На перчатку шлепнулась первая капля дождя. Миссис Пендайс перешла дорогу и толкнула калитку. Бросив испуганный взгляд на небо, она почти побежала по аллее. Лиловая, подобно гробовому покрову, туча лежала на макушках деревьев, а они раскачивались и стонали, борясь с ветром и оплакивая свою судьбу. Уже падали редкие капли теплого дождя. Вспышка молнии прорезала небосвод.

Миссис Пендайс бросилась на крыльцо, зажав уши руками.

"Когда это кончится? - подумала она. - Мне так страшно..."

Дряхлый слуга, чье лицо было все в морщинах, приоткрыл дверь, чтобы поглядеть на тучу, но, увидев миссис Пендайс, стал смотреть на нее.

- Капитан Белью дома?

- Да, сударыня, капитан у себя в кабинете. Гостиная у нас теперь заперта. Страшная гроза надвигается, сударыня, страшная! Посидите здесь минутку, пока я доложу о вас капитану.

Прихожая была низкая и темная, и таким же низким и темным был весь дом, немного пахнувший гнилью. Миссис Пендайс осталась стоять под сооружением из трех лисьих голов, на которых были укреплены два хлыста. И вид этих голов заставил ее подумать: "Бедный капитан Белью! Как ему, должно быть, тут одиноко!"

Миссис Пендайс вздрогнула: что-то потерлось об ее ногу. Это был всего-навсего огромный бульдог. Она наклонилась погладить его и уже не могла остановиться: стоило ей отнять руку, как бульдог начинал жаться к ней, а миссис Пендайс боялась за свое платье.

- Бедная собачка, бедная собачка, - шептала миссис Пендайс. - Она хочет, чтобы кто-нибудь поиграл с ней!

Голос за ее спиной произнес:

- Пошел вон, Сэм! Простите, что заставил вас ждать. Пройдите, пожалуйста, сюда.

Миссис Пендайс, то заливаясь румянцем, то бледнея, вошла в низкую, маленькую, обшитую панелями комнату, в которой стоял запах сигар и виски. Сквозь частый переплет окна она видела косые струи дождя, видела мокрые, поникшие кусты.

- Присаживайтесь, пожалуйста.

Миссис Пендайс села. Сжала руки, подняла голову и взглянула на хозяина.

Она увидела худую узкоплечую фигуру: кривые чуть расставленные ноги, взъерошенные песочного цвета волосы, бледное лицо в веснушках, маленькие темные мигающие глаза.

- Простите за этот беспорядок. Я не так часто имею удовольствие видеть у себя в гостях дам. Я спал, в это время года я только и делаю, что сплю.

Его жесткие рыжие усы шевельнулись, как будто бы он улыбнулся.

Миссис Пендайс что-то тихо проговорила в ответ.

Все происходящее было подобно кошмарному сну. Ударил гром, и она зажала уши.

Белью подошел к окну, взглянул на небо и вернулся к камину. Его маленькие горящие глаза буравили ее. "Если я сейчас не заговорю, - подумала она, - то не заговорю совсем".

- Я пришла к вам, - начала она, и с этими словами весь ее страх прошел, ее голос, до этой минуты звучавший неуверенно, приобрел свой обычный тембр, ее глаза с расширившимися зрачками, потемневшие и кроткие, были устремлены на этого человека, в чьих руках была ее судьба, от которого зависело благополучие всех ее близких. - Я пришла, чтобы сказать вам одну важную вещь, капитан Белью!

Фигура у камина поклонилась, и страх, словно какая-то зловещая птица, снова вцепился в нее. Было ужасно, было дико, что ей, что вообще кому-то приходится говорить об этом; было ужасно, дико, что люди, мужчины и женщины, так могут не понимать друг друга, иметь друг к другу так мало жалости и сочувствия; было дико, что она, Марджори Пендайс, должна сейчас начать разговор о том, что ему и ей причинит столько боли. Все это было так грубо, гадко, вульгарно! Она вынула платок и провела им по губам.

- Простите, что мне приходится говорить об этом. Ваша жена, капитан Белью, порвала с моим сыном!

Белью не пошевелился.

- Она не любит его, она сама сказала мне это! Они больше никогда не увидятся!

Как мерзко, как отвратительно, как ужасно!

А Белью все стоял молча и буравил ее своими горящими глазками. И как долго это продолжалось, миссис Пендайс не могла бы сказать.

Вдруг он резко повернулся к ней спиной и оперся о каминную решетку.

Миссис Пендайс провела рукой по лбу, чтобы избавиться от чувства, что все происходящее нереально.

- Вот и все, - сказала она.

Ее собственный голос показался ей чужим.

"Если и в самом деле все, - подумала она, - то я должна сейчас встать и уйти!" И в голове промелькнуло: "Мое бедное платье погибло!"

Белью обернулся.

- Не хотите ли чаю?

Миссис Пендайс улыбнулась бледной, слабой улыбкой.

- Нет, благодарю, мне не хочется чаю,

- Я писал вашему мужу.

- Да.

- Он мне не ответил.

- Да, не ответил.

Миссис Пендайс видела его взгляд, устремленный на нее, и в ее душе поднялась отчаянная борьба. Должна ли она просить его сдержать свое обещание теперь, когда Джордж?.. Разве не затем она и пришла сюда? Должна ли она, ради них всех?

Белью подошел к столу, налил себе виски и выпил.

- Вы не просите меня прекратить дело, - сказал он.