Человек рождается дважды. Книга 2

— Да що вы, гражданин начальник, — вытянулся тот. — У меня порядочек.

Лейтенант крякнул и оглядел заключённых.

— Слушайте, вы! — поколотил он пальцем по краю стола. — Если попадётесь ко мне Ещё раз, сгною в изоляторе. А теперь марш! И чтобы я о вас больше не слышал.

Он с грохотом отбросил кресло. Заключённые юркнули в дверь.

Пересыльный пункт делился колючей проволокой на три отделения: карантинное, мужское и женское. В стыке внутренних зон стояло здание санузла. В палатках карантинной зоны переоборудовались нары. В ожидании санобработки прибывший этап разместился под открытым небом.

Анатолий присмотрел место на штабеле досок, бросил туда пальто и лёг. Пахло свежей древесиной, родными лесами.

Был уже октябрь. Владивосток золотился жёлтыми листьями осени, но дни стояли тёплые. За сопками затухал оранжевый отблеск заката, с моря надвигалась ночь.

Небритый человек в брезентовой куртке вышел из палатки. Подняв доску, посмотрел на горизонт и покачал головой.

— Эх, бедолаги, уплыли. Не приведи господь. Белоглазов понял, что это отбыл пароход с заключёнными.

Почему не приведи господь? — подумал Анатолий. Колыму он знал и стремился скорее туда добраться.

Теперь он по-настоящему почувствовал свою беспомощность. Его охватил страх. К горлу подкатил горький ком. Пустота леденила душу. Он утратил веру в свои силы, в людей.

Бледные, измождённые, заросшие бородами осуждённые сидели в каком-то оцепенении. Некоторые, задрав головы, смотрели на небо. Кто знал, чего ждали они, что надеялись увидеть там, в вышине.

Уголовники на брёвнах украдкой резались в карты. Бородатый старик задумчиво прохаживался по дорожке. Никто не спал, за исключением мужчины рядом с Белоглазовым. Набросив на голову кожанку, он устроился на досках по-домашнему и даже храпел.

Среди картёжников возник скандал. Донеслась брань, и сцепившиеся тела, скатились на землю. В тот же момент исчезла кожанка с головы спящего. Человек лениво зевнул, неторопливо поднял голову и, вытирая заспанные глаза, улыбнулся.

— Куда? Стой, стой! Да вон он, вон! Кончено дело, уже в палатке, а там разве найдёшь? — нарушили тишину крики. Белая борода старика, мелькнув среди толпы, скрылась в тёмном тамбуре.

— Значит, махнули? Ну и чёрт с ней, выдадут бушлат, — проговорил человек с полнейшим безразличием.

Это был плотный, плечистый, уже немолодой, но, видно, очень здоровый мужчина с глубоко посаженными проницательными глазами. Он поправил на себе морской китель и спустился со штабелей досок.

— Товарищ Кротов, вон несут!

Из толпы показался Русинов.

— Снявши голову, по волосам не плачут, — шутливо отозвался Кротов.

Старик подошёл к Кротову.

— Возьмите, Ещё пригодится. — Он бросил кожанку на доски. Распахнув шинель, Русинов вытащил из кармана платок. На левой стороне гимнастёрки серая заплатка.

— Благодарю, но стоило ли? Есть вещи посерьёзней, о которых следует сейчас заботиться, — заметил мягко Кротов, — Отдохните, комдив. Пахнет деревней, хорошо, честное слово. Сон укрепляет нервы и сохраняет силы…

Старик отрицательно покачал головой.

— Молчать, мириться и сохранять силы? Ну нет! Серьёзность положения большинства из нас обязывает меня как старшего… — заговорил он было громко, но Кротов положил Ему руку на локоть. Тот нахмурился и перешёл на шёпот. — Да, да. Обязывает подавать пример твёрдости и использовать все средства. Надо бороться, сигнализировать, писать и писать. Что-нибудь дойдёт, и я уверен…

— Напрасно, — горько усмехнулся Кротов.

— Вы опять? — старик отшатнулся.

— Да, опять. Эх, комдив, комдив, да поймите вы наконец обстановку. Поверьте мне, я кое в чём сумел разобраться. Это бедствие, а уж Если стихия грозного потока подхватила и нас, то было бы неразумным плыть против течения или надеяться нащупать дно. Мы не одни, и именно это обязывает нас думать, как удержаться на поверхности и сколачивать плотик… Только живые смогут восстановить разрушенное. Тут уже не до того, насколько запачкана одежда.

— Солдат не думает о своей голове. Кроме долга, у него Есть Ещё и честь. Молчаливо носить Ярлык врага? — Старик торжественно закончил — Ни-ко-гда, пока жив. Вы глубоко ошибаетесь, моряк. Голос безвинных будет услышан, и истинные преступники будут наказаны.

— Может быть, прекратим? — Кротов повёл глазами по сторонам. — В беде и в воде люди боятся друг друга, когда как раз следовало бы обратное. Вот о чём следует задумываться, комдив. Видите?

Белоглазов тоже оглянулся. Заключённые тихо поднимались и уходили подальше, оставляя удобные места. Весь штабель был уже свободен. Русинов поднялся и снова стал ходить по тропинке.

— Интересный человек, — робко заметил Анатолий.

— Да. Но большинство, к сожалению, затаилось в своей скорлупе и боится поднять глаза. Где им задумываться о завтрашнем дне. Другие смирненько ждут, надеясь, что вдруг кто-нибудь заглянет в их дело и неожиданно подаст руку помощи. А ветер несёт всё новые и новые обломки. И самое трудное впереди. Вы этого не боитесь?

Кротов словно заглЯнул Ему в душу и сразу расположил к себе. Анатолию захотелось рассказать о себе всё, почувствовать поддержку, а может, найти старшего товарища. Он так сейчас в этом нуждался.

— Конечно, боюсь. Только не трудностей лагеря: я очень вынослив. Больше всего страшит встреча с друзьями. Не поверят, посчитают настоящим врагом, там такие ребята. Им этого не понять. Да и что скажешь, когда признания подписал.

— По вашему виду догадаться нетрудно.

— Ну кто бы мог подумать? — Белоглазов виновато поправил очки. Одно стекло было расколото и Едва держалось в помятой оправе.

— Как видно, побывали в неумелых руках? — шутливо спросил Кротов и, вытащив из подкладки фуражки суровую нитку, подал Анатолию. — Попробуйте стянуть шарнирчик.

— Да вот при разговоре со следователем…

— Понимаю. Считайте, вам повезло. Есть, брат, более тонкая работа, впрочем, стоит ли вспоминать? — Кротов на миг помрачнел, но снова из-под ресниц блеснули весёлые светлячки.

— Но я не потому подписал… Понял, что всё равно не выпустят, а у меня не закончена интересная работа. Решил, пошлют на разведку, и всё будет хорошо.

— В партии? — быстро спросил Кротов и внимательно посмотрел в лицо.

— Бывший кандидат, но недолго. Вы-то, конечно, были со стажем?

— Почему был? Есть и всегда буду, — прервал Его Кротов. — Вы, очевидно, тоже оставили свой диплом у следователя. Но разве от этого вы утратили свои знания, или вы уже не инженер? Или мать, родившая вас, или дети, которых вы произвели на свет, не продолжают оставаться вашей плотью и кровью? Пусть вас даже будут называть вместо Ивана Макаром?..

Кротов говорил, и под взглядом Его спокойных серых глаз Анатолию становилось легче.

— Десятый вагон, приготовиться! — гаркнул бас.

— Идите, пока не попало. Староста из уголовников. — Кротов, подобрав ноги, снова забрался на доски.

Люди поднимались тяжело и со страхом озирались на забор, отделяющий их от основной зоны.

— А ну, контрюги, шевелись! Живо, живо, а то по рогам и в Ящик! У меня запросто! — орал староста, размахивая руками.

У кого-то треснул рукав. Чья-то кепка слетела на землю. Старик остановился, посмотрел на старосту и неторопливо направился к толпе.

— А тебе, жаба, которое дело? Ты що же вылупился, фашист? — закричал староста — Ще, тоже хочешь? Ну на, пожалуйста! — Донёсся сдерживаемый стон.

Анатолий оглянулся.

Старик стоял бледный, прижав руку ко рту. На бороде искрились рубиновые блёстки. Сколько же самообладания и нравственной силы таилось в этом пожилом человеке!

Анатолия что-то толкнуло вперёд. Не стыд ли перед этим сильным стариком? Не отдавая отчёта, он рванулся к ним. Кротов быстро схватил Его за руку и сжал.

— К таким вещам надо привыкать. Комдиву просто полезно. Иначе он когда-нибудь может сломаться.

У двери санузла выкрикнули фамилию Белоглазова. Он кое-как протолкался и с чей-то помощью влетел в помещение…