Men from the Boys, или Мальчики и мужчины

Это продолжалось. Никто не говорил ни слова. Ни мальчики. Ни мужчины. Я взглянул на Кена. Он смотрел на землю, продолжая терзать ветхое полотенце.

— Хватит, — велел я и шагнул к ним, но Синг Рана успел первым.

Обхватив Уильяма Флая за плечи, он оттащил его прочь.

Пэт мгновение лежал, а потом сел, моргая, словно только что проснулся. Он потрогал голову. Я думал, что от его красивого лица ничего не осталось. Но он почему-то выглядел лишь немного испачканным.

Кен помог ему подняться.

— Все закончилось, — сказал он, пока Пэт неуверенно вставал на ноги, словно новорожденный олененок. — Все закончилось, сынок.

Синг Рана продолжал держать Уильяма Флая, но уже не так крепко, и мое сердце упало, когда я понял, что его больше не собираются наказывать.

— Пожмите руки, оба, — велел Кен, но властность в его голосе куда-то испарилась.

Уильям Флай только засмеялся и выставил два пальца. Синг Рана отпустил его.

— Пожать руки? — переспросил Уильям Флай. — Пожать руки? Кто ты такой? Гребаный маркиз Квинсбери? Я лучше пожму его тощую шею.

Но он не сделал ни шага к Пэту.

Потом Уильям Флай внезапно сообразил, что свободен и может идти. Ворота фабрики были открыты. Никто и ничто не останавливало его.

Пэт стоял без посторонней помощи, хотя его ноги до сих пор дрожали. Я разглядел у него под глазом небольшой, но глубокий порез, оставленный кольцом. Глаз заплыл и казался выцветшим, когда я осматривал его. Следы избиения начали проявляться только сейчас.

Кен посмотрел на меня.

— Тебе бы надо подвезти парнишку, — сказал он, и я с ошеломлением понял, что он говорит об Уильяме Флае.

— Что? — вякнул Флай. — В багажнике?

Он тронул свой кровоточащий нос и полез в карман за мобильным телефоном.

— Я позвоню папе.

И он ушел.

Синг Рана извлек свой пакетик с алу-чоп. Я увидел, что Кен хлопнул Пэта по спине и отвернулся. Рядом с его рюкзаком лежал термос и экземпляр «Рейсинг пост». Старик начал складывать свои вещи. Все было кончено. А я смотрел на сына, который пытался отдышаться. Лицо его с каждой секундой все больше опухало и покрывалось синяками. Я перевел взгляд на старика.

— Это что? — с недоверием спросил я. — Это и есть наша месть?

— Точно, — ответил он, собирая свое барахло. — Я никогда не обещал тебе, что будет месть.

— Все шло так хорошо, — сказал я. — Разве все не шло чертовски хорошо?

Он наконец взглянул на меня.

— Не понимаешь? — спросил он.

Он перевел взгляд на Пэта, который решил немного посидеть. Мальчик держал в руке картофельную котлету, но, похоже, понятия не имел, что с ней делать.

— Дело не в том, чтобы победить, — сказал Кен.

— Не рассказывай мне сказки, — ответил я. — Что, главное не победа, а участие?

— Нет, — проговорил старик. — Главное — постоять за себя.

Он застегнул молнию на рюкзаке.

— Быть мужчиной. Главное — быть мужчиной.

Мне захотелось расхохотаться ему в лицо. Потому что я частенько в своей жизни слышал подобное дерьмо. «Будь уверен в себе». «Будь твердым». «Будь мужчиной, мальчик». И вот теперь мы испытали философию моего отца на себе, потерпев поражение во дворе фабрики фейерверков.

— Поехали домой, — попросил Пэт.

Сид встала, когда услышала нас.

Мы были в ванной. Пэт сидел на краю ванны, а я занимался кровоточащей ранкой под его заплывшим глазом. Порез был глубоким и четким.

Сид встала в дверях, застегивая халат и невозмутимо глядя на лицо Пэта.

— Давай я, — сказала она, и я уступил ей место.

Она ничего не говорила, пока смывала кровь. Сначала она удалила запекшиеся сгустки, а потом промокнула порез обеззараживающим раствором.

Из холла послышался плач.

Джони снова что-то приснилось.

— Я схожу к ней, — сказал я и, прежде чем Сид успела ответить, отправился в спальню Джони.

Она сидела в постели и терла глазки. Я присел на кровать и обнял ее.

— Астероид, — всхлипнула она. — Астероид хочет уничтожить нашу планету.

Ее тельце было почти горячим. Я коснулся ее лба, проверяя, нет ли температуры.

— Нет, все в порядке, — сказал я. — Астероид не уничтожит планету.

Она внезапно разъярилась.

— От астероида вымерли динозавры, — запальчиво сказала моя дочь. — Они были властелинами Земли сто шестьдесят миллионов… — Джони остановилась, чтобы сдержать рыдание, — лет. И вымерли. Исчезли. За семь дней. Их уничтожил гигантский астероид.

Она немного успокоилась. Я погладил ее по спинке, поцеловал в макушку. Она снова легла, натянув одеяло.

— Это ведь динозавры, — сказал я. — А вовсе не мы, Джони.

— Но ведь существует промежуток, — сказала она, почти засыпая. — Промежуток между астероидами, падающими на Землю.

— Промежуток? — непонимающе переспросил я.

— Каждые сто миллионов лет, — стала объяснять она, зевая и погружаясь в сон. — Огромный… астероид… падает на Землю… каждые сто миллионов… лет…

Я погладил ее по голове, и она зарылась в подушку.

— Динозавры… шестьдесят пять миллионов лет назад… поэтому…

Она зевнула.

Я закончил за нее подсчеты, поглаживая ее по волосам.

— Поэтому следующий астероид надо ждать через тридцать пять миллионов лет, — сказал я. — Солнышко, давай поговорим об этом утром.

Убедившись, что она уснула, я вернулся в ванную. Глаз Пэта почти закрылся, но все же теперь, когда Сид смыла засохшую кровь, мой сын выглядел немного лучше. Вернее, это она постаралась, чтобы он выглядел получше. Как будто он теперь в безопасности.

— Все в порядке? — спросила она.

— Все в порядке, — ответил он.

Когда она закончила, пол ванной оказался устлан белыми полотенцами, покрытыми странными рыже-коричневыми пятнами. Затем она заставила его открыть рот и проверила зубы.

Потом улыбнулась. Заговорщической улыбкой, словно между ними была какая-то тайна.

— Будешь жить, — сказала она.

Но все равно велела ему пойти к холодильнику, достать пакет замороженного горошка, приложить его к глазу и держать столько, сколько сможет вытерпеть.

— Хорошо, — ответил Пэт. — Спасибо, Сид.

Он вышел.

— Бедный мальчик, — сказала она. — Что ты с ним делал?

Я потянулся к ней, когда она протискивалась мимо меня. Я окликнул ее, негромко, потому что не хотел разбудить Джони, но она не остановилась. Я смотрел, как она входит в темную спальню.

— Извини, Гарри, — сказала она. — Я сегодня слишком устала.

Через минуту я последовал за ней. Разделся и скользнул под одеяло, стараясь не касаться ее. Нас разделяли пара дюймов и несколько светлых лет. Я долго лежал без сна, не включая лампу.

Должно быть, в какой-то момент я все же заснул, потому что проснулся от шума, какой всегда сопровождает отъезд.

Грохот волочащихся по ступенькам сумок, тарахтение дизельного мотора такси и возбужденная болтовня Джони, решающей, какие книжки ей взять.

Я встал с постели и подошел к окну. Сид следила, как водитель запихивает чемодан в багажник. Я спустился и увидел, что Джони стоит на коленях возле другого чемодана и засовывает в розовый рюкзачок потрепанную книжку Жаклин Вильсон «Вечеринка с ночевкой».

— Мы уезжаем на каникулы, — сказала дочь, глядя на меня сияющими глазами. — Хотим немножко отдохнуть.

Сид вошла и взглянула на меня.

— Пегги побудет у отца, — сказала она. — Я думаю, так будет лучше для нас обоих.

Я покачал головой и протянул руки.

— Надеюсь, с Пэтом все в порядке, — сказала она. — Порез — это хуже всего, но он скоро заживет.

Она потянулась за чемоданом, но я перехватил его. Не потому, что хотел помочь, а потому, что хотел остановить ее.

— Куда вы собрались? — поинтересовался я.

— И, надеюсь, твой друг не мучается слишком сильно, — продолжила она, не ответив на вопрос. — Тот старый джентльмен.

— Он не мой друг, — ответил я. — Он друг моего отца.

— Я думала, он и твой друг тоже, — сказала Сид.

Я покачал головой: